На краю одиночества (СИ) - Демина Карина. Страница 4

– Ничего.

– А если в полицию…

– Местная полиция нас не слишком жалует. Заявление, может, и примут, но по факту доказать, что этот хромой урод имеет отношение к попытке убийства, не выйдет.

– Так… мы просто оставим?

– Нет, – Глеб позволил себе улыбнуться. Тьма кипела в крови.

Тьма требовала мести.

Ничего, пара дней и Микола сам явится, сообразит, что не случайно начал кровью кашлять. Глядишь, и посговорчивей станет.

Глеб улыбнулся и сказал:

– Я ведь его предупреждал, что не стоит ссориться с некромантом…

Анна не находила себе места.

Она переоделась.

И присела.

Встала.

Спустилась вниз. Прошлась по террасе. Остановилась у ограды, терзаемая и страхом, и желанием немедленно выйти за ворота. И отступила. Вновь вернулась на террасу. Заставила себя присесть. Глеб вернется и объяснит.

Вернется.

И…

…или нет? Или сочтет, что в последнее время от нее, от Анны, слишком много беспокойства? А у него собственные проблемы имеются, куда ему еще с чужими возиться.

Вздохнула.

Заставила себя досчитать до ста, а после от ста до единицы. И снова до ста. Время тянулось, и ничего не происходило. Разве что воробьи, давно обжившие чердак, спустились ниже. Они чирикали так громко, что у Анны разболелась голова.

…или не воробьи тому виной?

Куда ушел Глеб?

Зачем взял мальчишек?

Анна подняла изорванную рубашку, сплела простенькое заклятье, снимая грязь. Вернулась в дом за шкатулкой. Она терпеть не могла вот такого, неопределенного, состояния, когда приходилось просто ждать.

Чинить рубашку в нынешнем ее состоянии было бессмысленно, но…

Анна вдела нить в иглу.

И заставила себя сосредоточиться на деле. Разложив рубашку на столе, Анна сделала первый стежок.

…вернется.

…и возможно, Анне лучше отбыть в Петергоф… или дело в доме? Может, ее поэтому убить хотят? Если Анна умрет, то дом выставят на продажу. Его купит кто-то в достаточной мере родовитый, чтобы великолепной княгине было не зазорно соседствовать с ним.

Нет, чушь какая…

Благородные княгини не опускаются до убийства.

Не из-за домов.

Швы получались ровными, аккуратными. Но Глебу сказать следует. Мальчики, дети… глупости творят. Достаточно большие, чтобы возомнить себя взрослыми, а на деле… и поговорить не выйдет, кто Анну воспримет всерьез?

Кто она вообще…

Анна вздохнула.

– Эй, – этот голос отвлек от работы. – Анна Платоновна… Анна Платоновна!

Заворчал Аргус.

– Да? – Анна повернулась к ограде, за которой пританцовывал уже известный Анне человек. Ныне он вырядился в ярко-лиловый костюм, который дополнил серой фетровой шляпой.

– Анна Платоновна, мне очень нужно поговорить с вами!

– О чем?

– Это приватное дело…

– Я не собираюсь продавать дом.

Страх сменился злостью. В конце концов, Анна выбрала это место, когда думала, что у нее будет время выстроить новую жизнь. Она изменила его. И изменилась сама. Она вросла, сроднилась с домом. И дело не только в оранжерее, которую перевозить дорого, и не в обитателях ее – многие слишком капризны, чтобы пережить переезд. Дело в том, что Анна просто-напросто не хочет уезжать.

И она в своем праве.

– Послушайте… – человек подпрыгнул, пытаясь разглядеть что-то за оградой. – Я понимаю, что вы привыкли к месту, но… у меня отличное предложение.

– Нет.

– Вы даже не хотите выслушать!

– Не хочу.

– Но вы должны!

– Если я и кому должна, то не вам, – Анна перевернула рубашку и разгладила шов. Занятие бессмысленное, но, следует признать, успокаивающее.

– Вы меня даже не впустите?

– Не впущу.

– Почему?

– Не хочу.

– И не подойдете ближе?

– Не подойду, – согласилась Анна.

– Но… почему? – это было сказано с таким удивлением, что Анна даже отвлеклась. – Помилуйте, я не собираюсь причинять вам вред, я просто хочу поговорить. Я нашел вам новый дом! На самом побережье! Не пройдет и года, как там будет выстроен целый поселок! Современная архитектура. Работа лучших мастеров…

– Нет.

– Ваше упрямство несказанно меня печалит. К чему оно? Вы же умная женщина, вы понимаете, что весьма скоро этот город преобразиться. И вам здесь станет неудобно! Я предлагаю отличный вариант… кроме дома вы получите приличную сумму денег, которая позволит вам жить, ни в чем себе не отказывая.

– Я и так живу, ни в чем себе не отказывая, – Анна все же поднялась, а с ней поднялся и Аргус. – Кто ваш заказчик?

– Но это лучше, чем, допустим, потерять недвижимость… вы знаете, что старые дома порой так… опасны…

Аргус оскалился, но он держался позади Анны, а ограда была в достаточной мере высока, чтобы не позволить гостю разглядеть двор.

– С ними вечно что-то приключается. У одного моего знакомого дом сгорел. Да, да, просто взял и вспыхнул. И главное, страховая компания отказала в выплате! Дом ведь старый. Реставрационные работы не проводились. Правила техники безопасности не соблюдались. А еще у одного знакомого, представляете, древоточцы сожрали.

– Мой каменный. Подавятся.

– У вас удивительное чувство юмора.

Он приподнял шляпу и поклонился.

– Анна… могу я вас так называть?

– Нет.

– …я восхищен вами… вашим характером… вашей стойкостью… и я бы хотел предложить вам ужин.

– Спасибо, у меня уже есть один.

– …в ресторане.

– Не люблю рестораны.

– Аннушка, не упрямьтесь. Вы взрослая женщина, и вы выше кокетства…

– Почему? – злость отступала.

– Потому что вы знаете цену времени! – он прижал руки к груди. – Вот здесь бьется сердце одинокого человека, которому, быть может, повезло. И как знать, может, повезло не только ему? Разве два одиночества не способны составить счастье друг другу?

Свое счастье Анна представляла себе несколько иным.

И… неужели он и вправду надеется, что одного ужина будет достаточно, чтобы она передумала? Или… конечно, чего еще ждет от жизни одинокая женщина, кроме как не спасения от своего одиночества? И ей бы ухватиться за спасителя обеими руками, чтобы не сбежал раньше времени, а заодно стряхнуть пыль со свадебной фаты и написать две дюжины пригласительных открыток, в преддверии, так сказать.

– Кто ваш клиент?

– Мы еще не так близки, чтобы обсуждать столь личные вопросы, – ее гость пригладил усы. – Но, уверяю вас, в моих интересах заставить его проявить к вам щедрость… подумайте, Аннушка, что вы цепляетесь за это старье? Новый дом будет просторен и светел… вам хватит места.

– Нет, – Анна развернулась. Разговор стал скушен, а мысль о том, что убить ее хотят ради дома показалась нелепой.

Зачем тогда отправлять этого… или затем, чтобы убедиться, что Анна мертва?

Нет, как-то все… слишком сложно.

И вообще какой смысл в ее, Анны, смерти? Кому вообще она могла помешать, кроме…

…и это тоже нелепость. Сестра Глеба, конечно, оказалась не самой приятной особой, но…

Анна помогала собирать ей саквояж, и точно знала, что в нем не нашлось бы места для деревянной коробки из лучшей кондитерской Петергофа. В него едва влезли пара ночных рубашек, платья и чулки. И… не странно ли, что не влезли?

Теперь Анне даже это обстоятельство казалось подозрительным.

– Послушайте, – господин стянул фетровую шляпу и прижал ее к груди. – Я понимаю… все понимаю, но… мои клиенты – весьма решительные люди. И конечно, я вам не угрожаю…

– Не хватало, чтобы вы мне угрожали.

– Однако… обстоятельства могут повернуться таким образом, что вы лишитесь этого дома, но не обретете нового…

– Будьте любезны, – Анна не любила говорить так, глядя поверх человека, будто его не существовало вовсе, но порой ей приходилось. – Передайте вашим клиентам, что со всеми вопросами и предложениями они могут обращаться к моему бывшему мужу. Впрочем… я сама сообщу ему о вашем интересе. Надеюсь, вы найдете общий язык.

– Конечно… – похоже, ее поняли несколько превратно, иначе почему странный этот человек столь явно обрадовался. – Красивой женщине не следует утомлять себя такими сложными вопросами… вот моя визитка.