Мировой Ворон - Смит Э. Дж.. Страница 10

Столица владений Слезы раскинулась от гавани через прибрежные фьорды до низких предгорий. Большинство зданий, основательных и солидных, имели обширные подвалы, где жители укрывались от холодных ветров. Каменные купола и соломенные крыши в хаотичном порядке выстроились вдоль берега Фьорланского моря, образуя огромный наклонный полукруг. Фредериксэнд. Ее дом, дом ее отца и брата. Но сейчас все изменилось: плачущего дракона сменил красный медвежий коготь. Отец погиб, а Алахан… Ингрид не знала, где он.

На бегу она натолкнулась на мужчину, который стоял, прислонившись к шлюзу. Он грубо схватил ее за горло, и его кольчуга оцарапала ей лицо.

— Куда–то собралась, волчонок?

Это оказался Харрод. Жрец Ордена Молота. Ну, по крайней мере, все остальные обращались к нему «отец», и он походил на жреца. Самой же Ингрид казалось, что настоящий жрец не может быть таким ужасным, как Харрод. Дядя Магнус его ненавидел, а отец изгнал из Фредериксэнда, но он вернулся назад вместе с Рулагом Медведем.

— Просто помогаю Бейранду немного размяться, — ответила она, потирая царапину на подбородке. — Через пару секунд он тоже появится здесь. Можешь сам у него спросить.

Харрод ухмыльнулся, обнажив гнилые зубы. Все его лицо покрывали фурункулы, и один взгляд на него вызывал отвращение. Волосы у жреца были редкие и засаленные, а пальцы — слишком длинные.

Из ближайшего переулка показался Бейранд. Он тяжело дышал, лицо у него побагровело.

— Отец! Извини, мелкая сучка заставила меня побегать.

Харрод, все так же держа Ингрид за горло, грубо дернул ее вверх, чтобы она стояла прямо. Прикосновения его скользких, потных лап были ей отвратительны. Кроме того, все подручные Медведя ужасно воняли — похоже, в этом заключалось еще одно проклятие Джарвика.

— Тебе нужно получше приглядывать за ней, — заметил жрец. — Она скользкая штучка. Никогда не делает того, что ей говорят.

— Я делаю! Просто это зависит от того, кто именно говорит. — Ингрид снова улыбнулась. — Хотя папа утверждал, что я по натуре бунтарка.

Бейранд наконец отдышался и сплюнул на снег.

— Мудрость твоего отца верно служила ему… пока мы не вспороли ему брюхо.

Всего лишь слова — сотни раз она слышала подобные оскорбления, — но каждый раз они глубоко ее ранили. Отец всегда был с ней рядом. Алдженон Слеза научил ее отличать добро от зла, ругал ее за шалости и обнимал, когда она хорошо себя вела. Самый сильный, самый мудрый, самый веселый человек из всех, кого она знала. А теперь он мертв.

— Следи за языком, Бейранд, — оборвал его отец Харрод. — Девчонке и так пришлось несладко. — И он улыбнулся ей злорадной, мерзкой ухмылкой, которую гнилые зубы делали еще более отвратительной.

— Мой брат всех вас убьет! — выдохнула она. В горле у нее пересохло, а на глаза набежали слезы.

Они дружно рассмеялись, недобро посматривая на нее. Нахальные невежи.

— И Вульфрик тоже собирается вас убить!

— Давай–ка доставим мелкую сучку обратно в чертоги, пока нас тут ненароком не поубивали, — ухмыльнулся Харрод. — Лорд Укротитель Медведей почти готов к походу.

В глубине души у Ингрид появился проблеск надежды. Если Медведь покинет город — она будет от него свободна. И если охранять ее останется только Бейранд, то она мгновенно от него сбежит.

— Хватит лыбиться, волчонок, — оборвал ее Харрод. — Ты идешь с нами.

Чертоги отца тоже изменились. Большое деревянное здание с виду осталось прежним, но из него ушло тепло. Со стен поснимали трофейные черепа троллей, ледяных пауков и фамильное оружие предков. Захватчики убрали все напоминания о доме Слезы. Даже личные покои, скромно приютившиеся в задней части за залом собраний, полностью выпотрошили и превратили в рабочий кабинет Рулага.

Стремление уничтожить все напоминавшее о прежних хозяевах ужасало. Казалось, Рулаг боится любого упоминания об Алдженоне и доме Слезы. Раньше он боялся его топора, а сейчас Рулага страшило даже его наследие. Только это и спасало Ингрид. Она происходила из рода Слезы, у нее была сильная кровь и еще более сильный брат. Ингрид — слишком сильная, чтобы Рулаг мог просто избавиться от нее.

Ее провели в зал собраний под надзором Бейранда и еще четырех воинов из Джарвика. Каждый из присутствовавших в зале держал в руках странное оружие, которое называлось глефы. С лезвиями как у топоров, только зазубренными и на длинном древке. В дальнем углу зала сидели несколько десятков более загорелых мужчин — ближайшие подручные Рулага. Они были не лучше его самого: тыкали всем в нос свое превосходство, плевали на другие города Фьорлана и клялись в верности дому Медведя, обещавшего им власть и влияние в «новом Фьорлане». Они станут вождями и командирами, насаждающими законы Медведя. Точно так же, как он сам насаждал во Фьорлане законы каресианской ведьмы. Они постоянно говорили о ней, будто считали ведьму своим секретным оружием. Ведьма находилась на другом краю света, но ее влияние ощущалось даже в чертогах Слезы.

— Как далеко отсюда до Тиргартена? — спросила Ингрид у Бейранда, поднимая взгляд на его бородатое лицо. — Я имею в виду, за сколько дней армия до него доберется?

— Заткнись, — пробурчал он. — Если будешь сидеть тихо, мне не придется затыкать тебя оплеухой.

Она повернулась к другому бородачу.

— Как далеко отсюда до Тиргартена? — спросила она у другого воина. — Бейранд мне не отвечает. А я просто хочу все знать. Мне интересно. Но если ты тоже не хочешь говорить — это ничего. Я все равно узнаю.

Ее провели мимо холодных очагов и пустых праздничных столов к возвышению в дальнем конце зала, на котором стоял трон вождя. С потолочных балок свисали грязно–красные знамена с медвежьим когтем Джарвика — выцветшие, все в пятнах. Черные медвежьи когти, вышитые на красном полотнище, обтрепались, казались обломанными. Девушке больше нравился плачущий дракон дома Слезы. Она всегда улыбалась при виде темно–синих родных знамен. В детстве у Ингрид на одеяле был вышит такой же рисунок. Если верить рассказам отца, дракон грустил из–за того, что даже он — мирное существо, а люди по–прежнему убивают друг друга.

В холодном воздухе зала раздался хриплый смех. Звук доносился из комнат за троном — в них когда–то жили Ингрид и ее семья, а сейчас там сидел Рулаг Медведь. Он жадно хлестал пиво из медной кружки и гоготал над чьей–то шуткой. Люди, которые сидели с ним за круглым столом, тоже разразились смехом — они и не заметили, как к ним подошла Ингрид. За одним столом с людьми Медведя сидел незнакомый каресианец. Он не смеялся и не пил. Худощавый чужеземец казался хрупким по сравнению с мощными раненами.

— Милорд Укротитель Медведей, — обратился к Рулагу Бейранд.

Вождь Джарвика перестал смеяться. Пронзительный взгляд его зеленых глаз устремился на подошедших. Рулаг был широкоплечий, с длинными каштановыми волосами, спутанные пряди которых ниспадали на спину. По бороде у него бежала струйка пены, и, когда Бейранд со своей подопечной подошли ближе, вождь сплюнул на пол.

Все присутствующие смотрели на Ингрид. Шестеро воинов из Джарвика, рослых, широкоплечих, в прочных кольчугах и плащах из медвежьей шкуры, молчали.

— Как далеко отсюда до Тиргартена? — выпалила вдруг она.

Они молча нахмурились. Кто–то продолжил жевать мясо, кто–то проглотил пиво. На столе под блюдами с едой лежала развернутая карта Фьорлана, на которой красным был выделен Тиргартен. Похоже, он находился не так далеко от Фредериксэнда.

Каресианец изучающе смотрел на Ингрид. Раньше девушка его не видела и не понимала, что он тут делает.

— Мне никто ничего не говорит, — продолжила она, все больше нервничая. — Но я не понимаю, что плохого, если я об этом узнаю.

Рулаг поднялся и посмотрел на нее сверху вниз.

— А ты так и не научилась держать язык за зубами, как я погляжу. Надо было велеть Бейранду продолжать твое воспитание. Несколько выбитых зубов и синяков на личике привели бы тебя в чувство.

Ингрид приподняла брови, мысленно представляя, как наступает Медведю на ногу и бьет в лицо коленом.