Мировой Ворон - Смит Э. Дж.. Страница 12

— А ты странная, — ответил он. — Поторапливайся.

Игрид вышла из комнаты, а мысли ее были полны надежд на спасение. Девушка подумала об Алахане. Она его любила и знала: пока брат жив, он будет сражаться, а она очень надеялась, что он все еще жив. «Только бы он выжил», — думала Ингрид.

Войско быстро покинуло город. Колонна воинов Медведя извивалась по северо–южной дороге, словно закованная в сталь змея, и берег Фьорланского моря остался у них по правой стороне. За воинами под несмолкаемый лай ездовых собак следовали санные обозы с бревнами, досками и инструментом: рядом с Тиргартеном планировалось возвести осадные орудия. Ингрид держали в самой середине колонны, подальше от того, что она могла бы сломать или стащить. Ее распирало желание насолить тюремщикам — хотя бы поставить подножку нескольким воинам, но угрюмый Бейранд не спускал с нее глаз.

Над девушкой постоянно подтрунивали по поводу будущей свадьбы, и от грубых сальных шуток ей становилось не по себе. К счастью, Рулаг не женится на ней, пока жив Алахан, а Ингрид верила в брата. К тому времени, как солдаты разбили первый лагерь для ночевки, девушка уже привыкла вспоминать о нем, словно щитом отгораживаясь его образом от мерзких шуток.

— Я чувствую себя совершенно беспомощной, Корвус, — жаловалась она ворону, когда наконец осталась одна в небольшой палатке и скармливала ему найденных червяков. — Я не такая сильная, как Халла Летняя Волчица. Может, однажды я и стану такой, но сейчас что я могу поделать? Я просто маленькая девочка.

— Кар!

Ингрид улыбнулась и села на походной постели. Она понимала: это не просто ворон, и ей казалось, что, пока он рядом, с ней ничего не случится.

— Скажи мне, ты Бритаг?

Ворон качнул клювом и тихо хлопнул крыльями.

— Если ты и есть Бритаг, ты поможешь мне убить Рулага? — Ответ ей был не так уж нужен. Больше всего она нуждалась в друге. Но ворон неожиданно сорвался с места и вылетел из–за полога палатки. Девушка ахнула, а с десяток воинов выругались, испуганные большой черной птицей, и запустили в ворона метательные топорики, но не настолько быстро, чтобы в него попасть. Вслед за вороном взметнулся полог палатки, и Ингрид успела увидеть, как рядом с костром поднялось на ноги несколько человек. На нее никто не смотрел, и повинуясь внезапному порыву, она глубоко вздохнула, поднялась и вышла наружу. Она на секунду замерла возле полога, внимательно глядя на своих тюремщиков. Но ее никто не замечал; мужчины вернулись к спиртному.

— Кар!

В морозном ночном воздухе, одобрительно каркая, кружил ворон. Он отвлек тех, кто держал ее под замком, и Ингрид широко улыбнулась, впервые после смерти отца ощутив себя свободной. Чувствуя прилив энергии, она побежала прочь от палатки вдоль изрезанного ущельями побережья через лагерь армии Рулага. Ее никто не замечал, но она все равно оставалась настороже, чтобы не наткнуться случайно на одного из пьяниц, которые шатались между лагерных костров, палаток и походных кузниц и разглагольствовали о новом Фьорлане и новой эпохе силы. Никто не упоминал даже имени Рованоко, будто богу больше не осталось места в их сердцах. Ингрид это возмутило, и Корвус тоже сердито каркнул. Ледяной Гигант был воплощением силы, чести и свободы, но люди Медведя больше не нуждались в таких понятиях.

На южном краю лагеря, защищенном от ветра и брызг океанских волн высокими стенами ущелья, по дну которого змеился один из рукавов Хрустальной реки, Ингрид нашла самые большие палатки. Палатки, сшитые из плотной парусины, укрепленные в мерзлой земле черными металлическими кольями, несли на каждом куске ткани алый медвежий коготь Джарвика. И на нее все еще никто не обращал внимания. Девушке не казалось, что она стала невидимкой, ее просто… было трудно заметить, будто она шла в тени, скрытая от чужих глаз. Пока она ступала тихо и двигалась медленно, она могла оставаться невидимой для обычных людей.

Из самого большого шатра пахло мясом и элем, и его окружала вооруженная глефами охрана. Корвус устроился на верхней перекладине каркаса, а Ингрид медленно обошла шатер, нашла небольшую щель между полотнищами ткани, куда смогла пролезть, и очутилась во внешнем отсеке палатки среди бочек с элем и запасов солонины. Она слышала, как за тонкой стеной из ткани разговаривают люди.

— А зеленые люди? Они прячутся в Тиргартене уже много месяцев. — Судя по голосу, говорил Харрод. — Хальфдан укрывает там несколько сотен людей.

— Пусть пока прячутся, — ответил Рулаг. — Если зеленый старик после нашей победы хочет править Тиргартеном, он должен делать все, что мы ему скажем. Следовательно, он убьет Алахана, когда я ему прикажу, и ни минутой раньше.

Ингрид закусила губу, стараясь не выдать себя испуганным вскриком.

— Ему дали четкие указания, — продолжил Рулаг. — Когда мы подойдем к городу так близко, что он увидит костры, он пошлет своих ублюдков убить наследника Слезы. Скорее всего, во сне. Таково желание каресианской ведьмы, и я счастлив его выполнить.

Ингрид подползла к самому краю полога, чтобы оказаться как можно ближе к говорящим.

— Защитники города продолжат сражаться, если он умрет? — спросил чей–то голос.

— Скорее всего. Но Госпожа Боли уверила меня, что Темные Отпрыски не оставят им шанса на долгую военную кампанию. Она сказала нам возродить их и освободить, а потом просто смотреть, как под их натиском рушатся стены Тиргартена. Кэл Вараз уже отправил к городу трех Отпрысков. Я сам видел этих гребаных тварей. Издалека — но поверьте, мне хватило.

— Ты доверяешь волшебнице? — спросил Харрод.

— Нет. Но я верю, что она не меньше нашего хочет уничтожить дом Слезы, и потому мы вступили с ней во временный союз. Только ничего не сболтни Кэлу Варазу о наших планах. Вдруг он может общаться со своей госпожой на расстоянии? Мы не знаем наверняка. А если деревья, вопреки обещаниям, окажутся не такими уж полезными, я лично придушу каресианского ублюдка.

— А что насчет ее бога? — спросил другой воин. — Мне как–то не хочется поклоняться дереву…

— Нам это ни к чему, — пренебрежительно заметил Харрод. — Как только Фьорлан окажется под нашей властью, мы мирно разойдемся с Искривленным Древом. Пусть у них будут Тор Фунвейр и Каресия, а у нас — Свободные Земли и Фьорлан. Нам не нужен ни ее бог, ни Рованоко.

Рулаг испустил низкий, зловещий смешок.

— Мы вырежем слабых и поделим земли людей. И в свое время я стану верховным вождем всех раненов. И тогда сам Ледяной Гигант будет считаться с нами. Мы отринем честь и свободу, ведь нам нужна только сила. Мы изменим эти земли и переделаем нашего бога.

— Значит, Алахана Слезу прирежут во сне, — радостно заметил Харрод, — а потом деревья обрушат стены, и мы захватим город! Вряд ли нам останется после них много работы, и мы не будем тратить людей впустую.

— А как же Одноглазая воительница? — спросил Рулаг. — Есть о ней новости?

— Ничего, — просто ответил Харрод. — От Граммы Черные Глаза уже несколько недель не было вестей. Либо он потерял облачный камень, либо у Халлы оказалось больше людей, чем мы думали. Если она захватила Медвежью Пасть…

— То после этого она направится к Тиргартену, — подхватил Рулаг. — Но неважно. Зеленые люди встретят ее как надо.

Ингрид улыбнулась — Халла еще жива! Она почти такая же сильная, как Алахан. Если они вместе встанут на защиту города, ничто не сможет их победить. Но улыбка сразу пропала, и Ингрид нахмурилась. Вот глупышка! Ей до сих пор нравилось считать брата и Халлу непобедимыми, и несколько лет назад она свято верила в их неуязвимость, но сейчас она осознала, насколько хрупкой может быть человеческая жизнь. А удар ножа во сне и хорошо спланированное нападение могут повергнуть даже сильнейших воинов…

Ингрид тихонько выбралась из палатки, бормоча себе под нос: «Чем я могу им помочь? Что им может понадобиться? Может, им нужно больше времени на подготовку? Но как я могу дать им больше времени?»

Корвус слетел с шатра и скользнул в темноту, пролетев у нее над головой. Совершенно бесшумно он направился к краю лагеря, и только Ингрид подняла на него взгляд. Она шла за ним, а по щекам у нее бежали слезы. Да, у нее все еще был друг, и благодаря ему ее никто не замечал, но подслушанный разговор окончательно испортил ей настроение.