История вермахта. Итоги - Кнопп Гвидо. Страница 36

Фон Тресков выразил командующему группы армий «Центр», фельдмаршалу Федору фон Боку [86]свое несогласие выполнять преступные приказы. Это не было абсурдное незаконное притязание штабного офицера, а хорошо просчитанная стратегия благородного прусского дворянина: с точки зрения происхождения он занимал более прочное положение и спокойно вращался в высших кругах — фельдмаршал фон Бок был его дядей. Поэтому он решил надавить на родственника: «Ты должен сегодня же отправиться к Гитлеру, вместе с генерал-фельдмаршалом Рундштедтом и генерал-фельдмаршалом Леебом… Вы должны поставить вопрос о доверии кабинету Гитлера и все вместе заявить: вы обещали нам, что армия не будет обязана выполнять преступные приказы. Это обещание было нарушено, потому что теперь вы послали нам приказ, который однозначно является преступным. Мы отказываем вам в повиновении, если вы не отмените этот приказ». Фельдмаршал фон Бок, «дядя Феди», как его называл Тресков, не был в восторге от этого: «Да он же меня вышвырнет вон!» Его племянник ответил: «Тогда ты с точки зрения истории, по крайней мере, красиво уйдешь!» Но все призывы к фельдмаршалу были напрасными. Он и его приятели генералы не протестовали против Гитлера, не предотвращали возникновение преступных форм борьбы с Советским Союзом и упустили возможность «красиво уйти в историю». Генерал-фельдмаршал фон Бок хотел, конечно, послать в Берлин доверенное лицо, сотрудника штаба Трескова ротмистра Рудольфа Кристофа Фрайхерр-Герсдорффа.

Он должен был выразить несогласие при верховном командовании армией. Однако на ноту протеста Герсдорффа, сделанную от имени фельдмаршала фон Бока, в Берлине никто большого внимания не обратил. В конце концов верховное командование армией принимало участие в редактировании приказов. Но все же генерал, к которому обратился Герсдорфф, утверждал, что командование подвергло эти приказы яростной критике. Но никто из руководящих работников не хотел бьг рисковать и из-за протеста «снова быть вышвырнутым Гитлером». Тресков был потрясен. Такими были прусские генералы — у фельдмаршалов не хватило сил противостоять Гитлеру и его приступам бешенства. От «старого доброго прусского духа», которым столь часто клялись генералы, не осталось и следа. «Ответственность каждого отдельного человека была предметом долгих споров в прусско-немецкой армии. Однако это только одна традиция. Другой традицией была, само собой разумеется, традиция следования, содействия, исполнения или возможного применения приказов. Я бы хотел не только противопоставить одно другому, но и просто увидеть две линии, из которых, само собой разумеется, та, что направлена на авторитет и преемственность, всегда была более сильной», — анализирует душевное состояние немецкой армейской элиты историк Мюнхенского института современной истории Кристиан Хартманн. И его коллега по институту Йоханнес Хюртер объясняет в интервью ZDF, как Гитлер сделал генералов послушными «подсобными рабочими»: «Эта элита в определенной степени была задобрена и подкуплена успехами Гитлера, которые были и ее собственными успехами. Хотя и не только успехами, но и прямыми материальными выгодами. Гитлер после победы над Францией осыпал генералитет из рога изобилия почестями, пособиями, материальными пособиями, дотациями и денежными выплатами. Все эти вещи в значительной степени подкупили отношение и моральные принципы генералов». Но и с идеологической точки зрения интересы генералитета и Гитлера совпадали — нападение на Советский Союз, казалось, обещало круппый и столь желанный успех. Как говорил Йоханнес Хюртер: «Гитлеру не надо было агитировать офицеров в пользу этой войны. Все шло против заклятого еврейско-большевистского врага, все шло против большевистского Советского Союза, и против этого заклятого врага пужно было как можно быстрее начать беспощадную войну. Это было единогласное мнение».

С одной стороны, Хеннинг фон Тресков возмущался преступными приказами, однако одновременно как солдат выполнял свой долг. В качестве начальника штаба группы армий «Центр» он летом 1941-го отвечал за оперативное ведение войны — по своим картам он осуществлял управление дивизиями и армиями в битве. Хотя он имел определённые сомнения в возможности военного успеха операции «Барбаросса», все же, приняв в расчет первые убедительные победы, он колебался между скепсисом и уверенностью. Москва была целью группы армий «Центр». Военные планы руководства совпадали с его собственными профессиональными воззрениями. Он понимал, что эта война может иметь успех только в том случае, если ее исход в пользу вермахта решится еще до начала зимы. «Я полагаю, что Хеннинг фон Тресков в 1941 году по убеждениям был хорошим солдатом в этой войне против Советского Союза. Он ведь тоже хотел победить противника как можно быстрее. Он был национально-консервативным офицером, у которого тоже был образ врага в лице большевизма, в этом его взгляды совпадали с Гитлером», — рассуждает о фигуре Хеннинга фон Трескова историк Йоханнес Хюртер. Он был человеком своего времени, отражавшим его сложные взаимоотношения и внутренние надломы. И тем не менее он бесспорно был в вермахте самым активным противником Гитлера. Но он не был рожден для этого — политика диктатора сделала его таким.

Фон Тресков считался в начале тридцатых годов сторонником многообещающего агитатора национал-социализма. Вопреки его благородному происхождению он был критиком «закоснелого дворянства». Он считал, так отмечает его биограф Бодо Шойрига, что не черствый душой молодой человек должен быть либо коммунистом, либо национал-социалистом. В 1930 году Тресков попытался оказать на своих друзей-офицеров «национал-социалистическое влияние», как пишет Шойриг. Он в политической беседе посоветовал одной родственнице: «Если ты умна, ты выбираешь Хугенберга, если ты страстна, ты выбираешь Гитлера». В 1933 году он поприветствовал, как и многие молодые офицеры, захват Гитлером власти, так как новый рейхсканцлер пообещал искупить «позор Версаля» и вернуть, наконец, армии ведущую роль в Немецкой империи.

Рожденный в 1901 году в Магдебурге, Тресков вырос в имении Вартенберг в Померании. Его отец, бывший геперал кавалерии, стал по праву наследования крупным землевладельцем. В возрасте 16 лет Хеннинг добровольно вступил в ряды претендентов в офицеры в Потсдамский 1-й гвардейский пехотный полк — соответствующее его социальному положению элитное подразделение для благородного прусского патриота, неограниченная лояльность которого была отмечена королем и императором. В июне 1918 года он был произведен в лейтенанты императорской армии. В течение последних месяцев Первой мировой войны Тресков на Западном фронте участвовал в оборонительных сражениях против неизможденных американских подразделений. После перемирия он был принят в рейхсвер —9-й пехотный полк в Потсдаме продолжал традицию Потсдамской гвардии Одновременно монархия в умах офицеров оставалась мерой всех вещей, новое демократически-парламентарное государство было чуждо этой консервативной военной элите. Хеннинг фон Тресков, который проявлял при всем том поражающую для его кругов независимость, считал так же. В 1920-м он был демобилизован из рейхсвера и начал изучать юриспруденцию, теорию государства и финансовое хозяйство. В 1924-м он совершил путешествие вокруг света; затем он поступил на службу к одному потсдамскому еврею-банкиру на должность банковского служащего и биржевого маклера. Финансовый мир был сферой, с которой мужчина его состояния и его чеканки имел, как правило, очень мало общего. И здесь Тресков показал свой независимый характер. В 1926-м он сочетался браком с Эрикой фон Фалькенхайн, дочерью фельдмаршала Эриха фон Фалькенхайна; одновременно он хлопотал о своем возвращении в рейхсвер. Это во времена «стотысячной армии» была не легкая затея, но у Трескова были отличные связи. Президент Германии Гинденбург лично замолвил за него слово, чтобы тот смог вернуться в свое старое подразделение, 9-й Потсдамский пехотный полк. 9-й пехотный полк был, бесспорно, элитным подразделением рейхсвера, его даже в шутку называли «граф 9». Почти половина из его 76 офицеров происходила из дворянства. В этом маленьком кругу приятелей Тресков нашел друзей и знакомых, сопровождавших его долгие годы или снова появлявшихся в решающие моменты жизни — некоторые как сообщники и соучастники в сопротивлении против Гитлера.