Черное воскресенье - Харрис Томас. Страница 16

А потом — Маргарет. Лэндер встретил ее в январе в офицерском клубе Лэйкхерста, где его чествовали после массачусетских полетов. Начинался лучший год его жизни.

Двадцатилетняя миловидная девушка только что приехала из Западной Виргинии. Лэндер, купающийся в лучах славы, облаченный в свой великолепный мундир, сразил ее наповал. Странное дело: он оказался ее первым мужчиной, и хотя обучать Маргарет искусству любви было очень приятно, впоследствии, когда он начал думать, что она бывает близка с другими, это обстоятельство усугубило его горе.

Они обвенчались в церкви Лэйкхерста, на стене которой висела мемориальная доска, сделанная из обломка дирижабля «Акрон».

Во всем, что касается Маргарет и службы, Лэндер привык считать себя самым-самым. Он летал на своем большом, самом длинном, самом стройном дирижабле в мире. Он был женат на самой симпатичной в мире женщине. Как же непохожа была Маргарет на его мать! Порой, когда мать снилась ему, Лэндер просыпался и подолгу любовался Маргарет, видя, насколько она красивее.

У них было двое детей; летом они брали лодку и ехали на побережье Нью-Джерси. Это были хорошие времена. Маргарет не отличалась особой сметливостью, но мало-помалу до нее дошло, что Лэндер не совсем такой, каким она его считала. Маргарет нуждалась в постоянной поддержке, а он в своем отношении к ней бросался из крайности в крайность. Иногда бывал навязчиво заботлив, но если на службе или дома что-то шло не так, становился холодным, уходил в себя. Временами ее приводили в ужас вспышки его жестокости.

Они больше не могли обсуждать свои дела. Лэндер либо делался раздражающе сух, либо вовсе отказывался разговаривать. У них даже не было возможности разрядиться, помахав кулаками.

В начале шестидесятых Лэндер проводил много времени вне дома. Он летал на гигантском ЗПГ-ЗУ. При длине в 403 фута это был самый крупный из когда-либо построенных мягких летательных аппаратов. Сорокафутовая радарная антенна, вращавшаяся внутри оболочки, служила важным звеном системы раннего оповещения. Лэндер был счастлив и вел себя дома сравнительно сносно. Однако развитие наземной сети систем дальнего обнаружения понемногу сводило на нет оборонительную роль дирижаблей, и в 1964 году Лэндер как пилот мягкого летательного аппарата ВМС перестал существовать. Его отряд распустили, дирижабли разобрали, и он очутился на земле. Его перевели в управленцы.

Он стал относиться к Маргарет хуже, чем когда-либо. Часы, проводимые вместе, наполнились жгучим молчанием. По вечерам Лэндер выспрашивал, как она провела день. За Маргарет не было никакой вины, но он не верил в это. Лэндер стал пренебрегать ее телом, и к концу 1964 года Маргарет проводила дни уже не так целомудренно, как прежде. Но искала она не столько плотских утех, сколько тепла и дружеского участия.

Во время вьетнамской экспансии Лэндер попросился в отряд вертолетчиков, и его охотно приняли. Теперь его отвлекало учение. Он снова летал. Он делал Маргарет дорогие подарки. Ей было не по себе из-за этого, она испытывала неловкость. Но лучше уж пускай будет так, чем как раньше.

Последний отпуск Лэндера перед отправкой во Вьетнам они провели на Бермудах. И если в разговорах, которые вел Лэндер, было слишком много рассуждений о винтокрылых машинах, то по крайней мере он оказывал жене внимание, а порой даже давал доказательства своей любви. Маргарет откликнулась. Лэндеру казалось, что он никогда еще так не любил ее.

10 февраля 1967 года Лэндер в сто четырнадцатый раз отправился в спасательный полет с борта авианосца «Тикондерога» в Южно-Китайском море. Через полчаса после захода луны он завис над черным океаном против Донгхоя. Ему надлежало занять позицию в 15 милях от берега и ждать Ф-4 и «скайрейдеров», возвращающихся после налета. Один из «фантомов» был подбит. Пилот доложил, что правый двигатель выведен из строя и начинается пожар. Он попробует дотянуть до моря, а потом катапультируется вместе с напарником.

Сидя в наполненной грохотом кабине вертолета, Лэндер беспрерывно переговаривался с летчиком. Вьетнам лежал по левому борту — огромная черная масса в ночи.

— Динг ноль один, когда окажетесь над водой, включите для меня огни, если они у вас работают.

Лэндер мог отыскать экипаж «фантома» в воде и по их радиомаячку, но он хотел выиграть как можно больше времени.

— Мистер Диллон, — сказал он стрелку, — будем снижаться, держась вашим бортом к суше. Операторы сообщают, что поблизости нет наших кораблей. Любая лодка, кроме резиновой, вражеская.

— У меня второе возгорание, — загремел в наушниках голос пилота «фантома». — Кабина наполняется дымом. Мы прыгаем.

Пилот выкрикнул координаты и отключился, прежде чем Лэндер успел их повторить.

Он знал, что там сейчас происходит. Двое летчиков опускают на лицо брезентовые капюшоны, которые сдувает ветром. Потом они вылетают в холодную пустоту, кубарем вертясь в своих креслах. Кресла падают. Противный рывок и стремительный спуск сквозь тьму вниз, в джунгли.

Лопасти винта рассекали морской воздух. Лэндер направил большой вертолет к земле. У него был выбор: или дождаться воздушного прикрытия, пытаясь связаться с летчиками по радио, или идти прямо к ним.

— Вон, сэр, смотрите! — сказал второй пилот.

Примерно в миле от берега в глубине суши ударил огненный фонтан. «Фантом» взорвался в воздухе. Лэндер был над береговой линией, когда поступил сигнал радиомаяка. Он запросил воздушное прикрытие, но дожидаться не стал. Погасив огни, вертолет заскользил над двойным пологом леса.

На узкой ухабистой дороге мелькнул световой сигнал. У этих ребят хватило ума обозначить место приземления. Винт вполне умещался между стенами деревьев по сторонам дороги. Приземлиться и подобрать людей будет быстрее, чем подтягивать их по очереди на крюке.

Вниз, точно между деревьями. Пропеллер прибивает к земле траву на обочинах дороги. И вдруг ночь наполнятся оранжевыми вспышками, кабина превращается в решето, забрызганное кровью второго пилота. Вертолет бешено раскачивается; воняет горелой резиной.

Бамбуковая клетка была слишком коротка, и Лэндер не мог вытянуться в полный рост. Пулей ему раздробило руку, боль была страшная и не утихала ни на миг. Временами он бредил. Обработать рану было нечем, у его пленителей нашелся только стрептоцид из старой французской аптечки. Они вытащили из клетки тонкую планку и накрепко привязали ее к руке. В ране беспрерывно пульсировала боль. Трое суток продержав Лэндера в клетке, низкорослые жилистые солдаты погнали его на север, в Ханой. Они были облачены в заляпанные грязью черные робы и держали в руках чистенькие автоматы АК-47.

За первый месяц заточения в Ханое Лэндер ополоумел от боли в руке. Он сидел в одной камере со штурманом ВВС, бывшим преподавателем зоологии, по имени Йергенс. Тот накладывал на руку влажные повязки и пытался в меру сил утешить Лэндера, но Йергенс был в плену уже долго и сам пребывал в очень плачевном состоянии. Через тридцать семь суток после прибытия Лэндера Йергенс дошел до ручки. Он принялся орать в камере и никак не мог остановиться. Лэндер плакал, когда его увели.

Как-то днем, на пятой неделе плена, в камеру вошел молодой вьетнамский врач с маленькой черной сумкой. Лэндер шарахнулся прочь, но двое охранников схватили его и держали, пока врач вкалывал в руку обезболивающее. Облегчение было огромное, будто Лэндера окатили прохладной водой. Через час, пока он еще что-то соображал, ему предложили сделку.

Лэндеру объяснили, что здравоохранению Демократической Республики Вьетнам не под силу лечить даже своих раненых. Тем не менее к нему пришлют хирурга, ему будут давать обезболивающее. Но только если он подпишет признание в совершении военных преступлений. Лэндер понимал, что, если не подлатать кисть, превратившуюся в кровавое месиво, он может потерять и ее, и всю руку. И тогда уж ему больше не летать. Он не думал, что дома всерьез воспримут признание, подписанное при таких обстоятельствах. А если и воспримут, рука ему дороже любого доброго мнения. Действие анестезии ослабевало, и пульсирующая боль возвращалась в руку. Лэндер согласился.