Лунная пыль. Академия Эдарон (СИ) - Крук Эмилия. Страница 59

И тут за дверью раздалось:

— Камелия, радость души моей, открой пожалуйста, иначе я начну привлекать внимание. Лир впился пальцами с такой силой, что я вскрикнула, уже не таясь.

— Что ему вообще здесь нужно ночью? — он едва себя сдерживал, с каждой моей попыткой вырваться, сжимал пальцы еще сильнее. И я точно знала, что останутся синяки.

— Он мой друг, понимаешь? Есть такое понятие. То, от которого ты предпочел отказаться, в угоду низменным инстинктам, — я злилась за произошедшее, и спускать ему вольности не собиралась. — Все, Лир, поиграли, и хватит. У тебя своя жизнь, у меня своя. Иди к своей це…Олие. Заждалась, наверное. А то, что здесь было, ты забудешь! Понял?

Он сжал челюсти с такой силой, что заходили желваки. И мне стало страшно. Потому что в нем проступало что-то нечеловеско-мощное, от чего хотелось просто бежать.

— Не смей, Ками! Указывать мне и выбирать за обоих…

В дверь снова постучали, и я не выдержала, подталкивая парня к окну.

— Лир, ну пожалуйста, ради нашей былой дружбы. Выпрыгни в окно сейчас. Тут второй этаж всего.

— Всего? — он от такой наглости опешил и даже поддался уговорам, послушно идя вперед. Правда ненадолго, пока в себя не пришел. — Я разобьюсь! Кто там за дверью, говоришь? Литманиэль? Вот и познакомимся.

Я зашипела. Меня дядюшка убьет прямо тут, если узнает, чем в комнате малышка Ками занималась, а тем более с кем. Ведь Арон уже самоуверенно представился ему моим парнем. Не думаю, что у эльфов в чести такая ветреность.

— Я прекрасно знаю, как здорово ты управляешь с ветром. Так что точно не разобьешься. Все, уходи…Пожалуйста, — последнее пришлось буквально канючить.

Но Лир не был бы собой, если ушел просто так. Он схватил напоследок в охапку и прижался в жадном, собственническом поцелуе. Который опять выбил ненадежную почву из-под ног и подбросил в голову ненужные мысли.

Вонючие тролльи пятки! Это просто помешательство какое-то. Я нашла в себе силы на простенькое плетение, чтобы хотя бы немного успокоиться. Понимала, что нельзя сейчас магией пользоваться, но в душе царил такой раздрай, хоть кричи.

Когда открыла дверь, дядя стоял, спокойно облокотившись о косяк. Очень внимательно меня разглядывая. Оно и понятно. Сначала открывала минут 10, а теперь глаза поднять боюсь.

— Ты одна? — да, я бы тоже пришла к таким выводам.

— Да, Арон заходил проверить мое состояние, но почти сразу ушел.

— Мммм…

— Проходи пожалуйста, я же так ждала тебя, — не смогла удержаться, обнимая застывшего в нерешительности на пороге эльфа.

Но он очень быстро опомнился, ласково гладя по спине, и нашептывая что-то на своем.

— Девочка моя, я сегодня переживал.

— Не стоило, — я улыбнулась. — Профессор Тоскан дал мне портал.

— Глупенькая, я бы все равно переживал, даже если бы ты вся артефактами завесилась, — он тоже улыбался, и у меня немного отлегло от сердца. Значит расспрашивать ни о чем постороннем не будет.

За окном раздался скрежет, будто кто-то железом по каменной кладке провел. Звук, мягко говоря, неприятный. Поэтому я поспешила закрыть ставни, чтобы не мешали всякие гадости родственному общению.

Сама не заметила, что начала говорить дяде "ты", слишком естественно этот переход дался. Значит привыкла к нему окончательно, подсознательно стирая ненужные в семейном кругу барьеры. После последнего сна я вообще ни к кому из семьи не смогла бы остаться равнодушной, ведь сполна ощутила мамину любовь к близким. Наверное, было бы естественно злиться на них, что не уберегли, но во мне подобных эмоций не наблюдалось. Значит и Анэлия простила, принимая ситуацию полностью, во всем ее черном свете.

Литманиэль снова сгреб меня в охапку, будто все эти годы никак не мог найти применение копившейся в душе нежности.

— Папа хочет познакомиться с тобой… — он гладил меня по волосам, в напряжении ожидая ответа. И мучить его было неправильно.

— Я тоже…дядя, — это было трудно произнести первый раз.

К его зубодробительному имени я привыкла, и даже иногда едва сдерживалась, чтобы не назвать Литом. Но всякий раз одергивала себя, понимая, что тогда придется выкладывать и о ночных видениях. Как поведет себя семья, выяснив, что я знаю об их жизни гораздо больше? Правильно — начнут копаться и в моих маленьких тайнах, желая уравновесить положение.

— Я хочу поговорить с Робертом, чтобы тебя исключили из команды на следующие этапы турнира.

— Почему? — отскочила от него, будто током ударили. — Я же справилась. Конечно, Арон помог, да и парни тоже бы поддержали, но ведь кое-что и у меня получается.

— Камелия, я не готов рисковать тобой. Ведь каждый прожитый день, вот уже 18 лет, мое сердце не находит себе места. С тех самых пор, когда с семейного древа исчез солнечный лик Анэлии. Тяжесть вины, мой неизменный спутник, не дающий спать по ночам, медленно сжирающий. Но все это прекратилось, когда однажды появилась ты. И более, чем уверен, что сестра перед смертью что-то сделала. Произнесла клятву, дала обед, но тем не менее, меня тянуло в это королевство не просто так. Она этого хотела, понимаешь? Чтобы мы встретились, рано или поздно.

Я кивнула. И в памяти упрямо всплывали строки, которые отчаянно хотелось забыть:

Твоя судьба открыта для решений,

Твой путь составит тонна поражений,

Но лишь один потребует прыжок.

«Матерью оставлен был зарок». Не о том ли сейчас говорит Литманиэль? Получается Анэлия хотела, чтобы я знала свои корни, приняла эльфийскую суть. Но в свое время. Она ведь понимала, что рано или поздно моя необычная для человеческого королевства магия, вызовет вопросы. И нужно, чтобы рядом был тот, кто обязательно защитит. Но до поры, я должна была тихо сидеть в захолустном Градоне. Только вот сорвалась с места, видимо, раньше положенного срока.

Я уже размышляла об этом. Мама не зря уехала именно в такую глушь и не оставила после себя и строчки. Семейная шкатулка, и та проявилась только ближе к совершеннолетию. Возможно и на моей магии стоял какой-то блок, ведь говорят, что предсмертные клятвы самые сильные. Мама все продумала, и если бы не соседство с семейством Веридан, к которым в возрасте 3 лет приехал на постоянное жительство одаренный племянник, я бы счастливо просидела до 18 за шитьем и плетением кружев. Дожидаясь явления сиятельного эльфа, ведомого данным его сестрой магическим обетом и зовом родной крови.

Лир во всей этой истории, как камень преткновения. О который я вынуждена постоянно спотыкаться…

Литманиэль ушел достаточно быстро, хотя было видно, что ему этого не хотелось. Но мое истощение давало о себе знать, и в сон клонило все сильнее.

Я лежала на густой, пряно пахнущей траве, ожидая момента, когда найдут тело мужа. Крик поднимут, будут бегать туда-сюда, вытаптывать так любимый мною сад. Хозяйку тоже искать начнут, но позже, когда уляжется первый слой ужаса и паники.

Меня раздирало изнутри, выворачивая наизнанку от совершённого, но я продолжала лежать неподвижно. Даже когда по венам начал течь жидкий огонь, а чудовищная боль корежила суставы, готовясь подобраться даже к костям.

Полное выгорание магии было платой за преступление над своей природой, умышленное причинение вреда разумной сущности. Жалела ли я о содеянном? Нет. Хотела ли убить Дареля? Нет, нет и еще раз нет.

До последнего я пыталась достигнуть хоть какого-то компромисса, оттягивая неизбежный итог. Четыре года терпела ненавистного мужа, принимая его жестокость и измены. Много месяцев молчала о потерянном ребенке. Все это было моей карой.

Только когда успела так провиниться?

Семье было важно, чтобы о чужой магии, которая живет во мне, никто не узнал. Думали, когда в день совершеннолетия окончательно проснется эльфийская суть, постороннее выгорит. Но сила во мне только росла, заставляя прилагать все большие усилия для ее усмирения. Ей нужна была воля и простор, возможность разгуляться. И я

давала все это, уезжая на лошади в лес, отпуская непослушную магию вытворять что вздумается.