Академия егерей (СИ) - Лерой Анна \"Hisuiiro\". Страница 67

Вытяжка натужно хрипела, поглощая дым. Роя до сих пор не было видно. Кажется, я победила. Я не беспокоилась, что что-нибудь могло проникнуть наружу — лаборатория была оснащена с учетом всех возможных проблем — утечки зелий, ядовитых испарений, взрывов и побега живых подопытных. Алхимик мог умереть сам, но не подвергнуть опасности окружающих. Это правило!

Но фильтры в приборе придется поменять уже завтра.

В горле почти сразу запершило, несмотря на маску. Закопченные очки, длинные перчатки и фартук спасли меня от большинства ожогов — но все-таки это не то заклинание, которое рекомендуют использовать в небольших помещениях. На незащищенных местах кожу щипало — там тлела одежда.

— Зар-р-раза! — выругалась я. Очень хотелось рухнуть на стул или хотя бы на стол, но мебель тоже пострадала. Лаборатория в руинах, оборудование местами испорчено — кое-что огнем, кое-что порывом.

Что ж, я сама хотела здесь все поменять. Будет повод. Хорошо, что эконом еще не привез заказанные мной инструменты. Хорошо, что все готовые составы я хранила на складе и в охладительном шкафу. Меня полностью затопило облегчение. Но даже думать о том, как объяснить произошедшее директору, не хотелось.

Я с трудом открыла дверь на склад, нашла быстро склянку с мазью от ожогов и выбежала из лаборатории. Пусть комната очищается, мне сейчас там делать было нечего. И как есть — чумазая, ободранная и очень вонючая — огонь тронул и волосы — вышла на улицу. Воздух был холодный и вкусный. Наконец, можно было успокоиться.

Не факт, что облако насекомых было опасно для меня. Но не факт, что оно не поселилось бы где-нибудь в моей носоглотке или в легких и не произвело на свет еще пару десятков таких облаков. Отдельно летающие мушки двигались без цели, а облако фактически сразу же летело на меня — не вверх или к свету.  Коллективный организм? Или мошки, которые реагируют на тепло?

«Или скорее на кровь», — невесело подумала я. На болотах хватало насекомых, любящих полакомиться теплой кровью, набрасываться на носителя. Но откуда капсула? Как они оказались в теле фроскуров-переносчиков? То, что фроскуры носители, и так понятно. Жизнь этой твари недолгая. После какого-то события капсула с роем должна была раскрыться и выпустить новую жизнь. Та съедала… Не фроскура точно. У них кровь есть, но не горячая.

Не сходится. Странно. И есть отчего беспокоиться.

Ведь это вполне могло быть не последствием морфирования, а естественный ход вещей. Капсулы в других фроскурах были мертвы. Новый вид? Естественная мутация? Может, не такие и выдумки мне в Слойге рассказывали — про разумную мидху?..

Я поежилась: во дворе было темно, влажно и неясные тени стелились по земле. Свет еще виднелся на втором и третьем этаже, но очень редко. М-да, в такой глуши, и варилфур заведется, даром что выдумка!

Шорох в темноте справа стал последней каплей. Я с воплем отскочила в сторону и метнула в сторону шума баночку с мазью. Чудовище отозвалось звонким басовитым ругательством и почему-то женским аханьем. А в следующий момент из кустов выполз курсант из старшекурсников, я его лицо вспомнила, и неизвестная девица — румяная и округлых форм, не удивлюсь, если из столовских работников. Девица сжимала рукой развязанную горловину платья, а курсант потирал лоб, постанывая.

— Ой, хтой-то?! Ужас! — взвизгнула девица.

Я хмыкнула, а потом рассмеялась. Ну да, страшное неизвестно что в маске и очках. А ведь пару мгновений назад у меня перед глазами будто вся жизнь прошла: уже готова была от неизвестного чудовища бежать! От мантикоры не сбежала, а тут — не выдержала!

— И что там полагается за самовольные прогулки вне корпуса после отбоя? — кивнула я курсанту.

— Выговор и отработка на благо Академии. Мусор мести, камни ворочать, туалеты чистить… — невесело поделился он. — Это как назначат. Дежурному надо сообщить.

— Раз вы сами все знаете, то отведите девушку в ее комнату и идите к этому дежурному сдаваться, — махнула я рукой. — Так уж и быть, завтра попрошу, чтобы вас на туалеты не ставили.

— Спасибо, конечно, отведу, — удивленно дернул бровями курсант, но спрашивать больше ничего не стал, поклонился и увлек девицу обратно в кусты. Потом оттуда появилась рука с баночкой. — Вот, пожалуйста, вы уронили, магистр.

Я фыркнула и пожелала парочке приятной ночи. Они хорошо если к рассвету расстанутся. Сначала он девушку проводит до комнаты, потом она его к корпусу и по кругу. А что, курсант уже попался, так стоит взять от этого наказания все и даже больше.

Я же добралась в свои комнаты, ругая лестницы и бесконечную череду ступеней, стянула одежду и вползла в крошечную умывальню. В зеркале на меня смотрела растрепанная рыжая женщина с пятнами ожогов на щеках и шее. Дальше я, шипя и ругаясь сквозь зубы, протирала кожу влажным полотенцем и мазала ожоги. Средство отличное, сама варила, должно было быстро справиться с пятнами — день-два на заживление. Пострадала я не так сильно, как боялась. Лаборатории досталось больше.

За окнами была уже темень, время за полночь, а мне все не спалось. Чесались ожоги, во рту до сих пор стоял противный привкус дыма, плоти и реактивов, а в голове ворочались мысли — одна страннее другой. С насекомыми я никогда не работала, так что мелькнувшее желание разобраться в странном феномене тут же отбросила. Да, интересно, но мне самой не справиться. И как назло большая часть взятых образцов фроскуров тоже уничтожена. Мне еще повезло, что я не выставила зелья или, например, свою драгоценную мазь из мантикорьей крови на стол. Думала же провести пару экспериментов до того, как заняться фроскурами. Чудо, не иначе!

«Поспешила!» — я поморщилась, но мысль была правдивой. Нельзя приступать к исследованиям, не имея за спиной собранную толковую лабораторию, базу для исследования и помощников. Это не просто зелье варить, даже самое заковыристое, это многоплановое изучение, которое, хорошо бы, вести в команде… Наверное, на меня новое место так подействовало: слишком много загадок, да и цепь магистерская сбила с толка, из-за нее я посчитала себя чуть ли не всемогущей! Идиотка!

Я фыркнула и горько рассмеялась. Давно я так не ошибалась, давно не бросалась в омут. После этой мысли внезапно мое недовольство собой успокоилось, даже сон пришел. Стоило лечь, хотя бы потому что завтра придется с утра пораньше приводить в порядок лабораторию. После обеда у меня поставлена лекция у младших курсов. Им нужно хотя бы какие-нибудь алхимические инструменты и приборы показать.

Но только я устроилась удобнее, чтобы не повредить ожоги, как в дверь моей комнаты постучали — раз, а потом еще раз.

 — Астер, милочка, вы ж еще не спите? Я видела свет в окне… Пойдемте чаю выпьем перед сном. Неспокойно мне что-то, дорогая…

50. Эгиль

Я посмотрел на себя в крошечное зеркало и недовольно сжал губы. Красавец! Синяк под глазом наливался фиолетовым цветом, ссадина на скуле алела. Ругаться всеми словами, которые в голову придут, было нельзя: одну из коек в кабинете лекаря занимала маленькая девочка. И уже если она — слабая и серая от болезни — не жаловалась, то мне и подавно не стоило стонать. Боли особой не было, что я мало синяков в жизни получал? Лекарь ушел за примочкой и мазью, а мне оставил зеркальце, чтобы я полюбовался на свою первую рабочую травму. И с чего я решил, что способен выполнять обязанности помощника инструктора по ближнему бою? Из-за того, что раньше учился этому самому ближнему бою? Глупец! И понадобилось всего-то три дня, чтобы это понять.

Мастер Рольв — тоже хорош, улыбался, подбадривал, подсказывал. И в принципе я действительно неплохо провел первых семь спаррингов со старшекурсниками, а дальше, правда, руки трястись начали и перед глазами все слегка поплыло. Курсанты дорвались до возможности потыкать в преподавателя палками и радостно бежали на занятие. А на старшем курсе парней было почти что три десятка! Я как представил, что теперь меня вся эта толпа будет палками бить, то дрогнул. Вот правда. Но мастер смилостивился и быстро разбил группы на части. Пять человек в утра со мной отрабатывают бой, остальные десять разминаются подприглядом инструктора. На следующий день все повторялось, только с другой группой.