Форсаж - Харрисон Колин. Страница 8

Деревенские ребятишки подобрали и сожгли все листовки.

Его переместили в хижину. Связали руки вместе, другой веревкой привязали к шесту. Из него мягко, с чавкающими звуками, вываливался кал, – великое облегчение для Чарли.

Он провел целый день, пытаясь распрямить ногу. Но после всех трудов нога не распрямилась, нисколечко.

Однажды утром они положили доску ему на голени, взвалив на нее три мешка из-под риса, наполненных камнями. К полудню он признался в том, что Элли подписала заем на сорок семь тысяч долларов и что у него имеется страховой полис на тридцать пять тысяч. Их заинтересовали такие большие суммы, они их записали. Ты очень богатый человек. Что еще у тебя есть? Он не видел никакой выгоды что-то скрывать. Тем более, все равно прикончат, кто бы сомневался. Что еще? Акции IBM, прошептал он, восемьсот паевых акций. Что такое IBM? Международная корпорация по производству офисного оборудования, такая компания. Что такое акции? Это такой маленький кусочек, часть компании. Сколько таких кусочков у компании?

– Не знаю, – ответил он.

Тогда его стали хлестать по спине сдутой велосипедной камерой.

– Может, десять миллионов, – прохрипел он. Цифра показалась им неправдоподобно большой, и его снова принялись избивать.

Он посмотрел на свои ноги. Его плоть ссохлась.

Ночью деревню сотрясали снаряды. На рассвете звено сверхзвуковых «F-105» пронеслось на малой высоте над джунглями, и небо прогрохотало канонадой. Солнце начало набухать над землей. «Скай-рейдеры» снизились, сбрасывая противопехотные бомбы. Он, должно быть, находился в Лаосе или Южном Вьетнаме. Мимо его хижины взад-вперед носились солдаты. Пробежала женщина, перепачканная кровью. Он понял – в деревне переполох. Услышал, как вертолетные лопасти шлепают по воздуху, как трещат автоматы и пулеметы. Сквозь прутья решетки увидел бегущих по грязи солдат с мешками риса. Он взглянул на свою бейсбольную перчатку, ожидая, что его вот-вот найдут свои. На ее большом пальце была надпись в специальной крошечной графе: Владелец Этой Подлинной Перчатки Фирмы «Роулингс» – имярек. В нее каждый вписывал свое имя.

Вьетконговцы бежали в джунгли. Извиваясь, он прополз по земляному полу ближе к выходу. Веревка натягивалась, все туже перехватывая запястья. Три морских пехотинца медленно двигались от одной хижины к другой. Один из них давал по каждой несколько автоматных очередей, затем заходил внутрь. Из некоторых выносил кипы бумаг и складывал их в ранец. В большинстве случаев выводил деревенского жителя под прицелом автомата. После того как они проверили все хижины, начали их поджигать, поливая пламенем соломенные крыши из заплечного огнемета. Горящие лачуги задымили до самого неба. Солдаты нашли девочку-подростка в одной из хижин и выволокли ее наружу. Она сопротивлялась.

– Детка-сан мне сделает минет? – спросил один из солдат.

– Моя тебе нечего сделать, – она плюнула ему в лицо.

Солдат схватил девочку за волосы.

– Ты, хренова вьетконговская сука-сан, а ну давай соси!

Она судорожно заметалась. Солдат рассмеялся и отшвырнул ее.

После этого пехотинцы перестали проверять хижины, – жгли без разбору да побыстрее. Он ждал, думая о том, получит ли сегодня счастливый мяч. Мяч с низкой подачи, следи за ним в оба, не отрываясь, пока он не влетит тебе в руку, Чарли, мальчик мой. Они подожгли соседнюю с ним хижину. Что ж, может, сегодня и придется ответить за свою команду. Его руки были все еще привязаны к столбу. Он слышал приближающийся топот солдатских ботинок. Морской пехотинец дал по хижине очередь из автомата.

Что-то, бывшее частью его ноги, вырвало с мясом.

Один из солдат спросил:

– Слыхал шум?

Еще выстрелы. Он сжался в комок, ощутил пронзительную боль в ладони и между ног. Издал хриплый, приглушенный звук.

– Это западня! Поджигай!

Чарли попробовал пошевелить распухший язык; штаны наполнялись кровью. Еще выстрелы – пули пролетели прямо над ним. Потом все стихло. Чья-то ладонь сграбастала его воинский медальон.

– Радиосвязь, быстро. Летчика нашел. Похоже, мы его тут слегка подстрелили.

Ему влепили здоровенную пощечину, черное лицо со сверкающими, налитыми кровью глазами приблизилось вплотную.

– А ну, парень, кончай тут у меня отходить – пускай другие сегодня помирают.

Китайский клуб, Гонконг

Он это переживет. Да, черт возьми, обещал себе Чарли, он и это переживет – девятый по счету официальный китайский банкет за девять дней. Вот ему подносит горшочек с супом из акульих плавников один из бесчисленных официантов – в красной униформе, делает вид, что не слушает самодовольной болтовни важных господ. Они сидели за огромным овальным столом красного дерева – азиатский представитель «Бритиш петролеум», дурашливый немец из «Люфтганзы», парочка американских управляющих высшего звена из «Кодака» и «Сити-груп» и дюжина китайцев. Всем, в основном, за пятьдесят. Все представляют крупные корпорации – «Банк Азии», «Гонконг телеком», «Хан Сен банк», «Чайна моторс». Каждый, из них, отметил Чарли, вошел в пору мудрости. Так, во всяком случае, считается. Как и он сам – в свои пятьдесят восемь. Теперь никто без его желания не мог бы догадаться, о чем он думает. Это касалось и Элли. Когда он позвонил ей этим утром – в Нью-Йорке был вечер, – то постарался говорить о Джулии чрезмерно спокойно. «Да все будет просто замечательно, дорогая», – пообещал он, отмечая интенсивное движение танкеров, сухогрузов и барж в порту Гонконга – вот они, амбиции Китая. Все что угодно, от фотокопировальных устройств до бейсбольных кепок, производилось и выбрасывалось китайцами на мировые рынки. И все что угодно, от оборудования для нефтеперерабатывающих заводов до контактных линз, прибывало в Китай. «Она забеременеет, я в этом уверен», – говорил он Элли. Но уверенности на этот счет у него как раз и не было. Вовсе не было. В сущности, похоже, легче ему построить свой завод электронных компонентов в Шанхае, чем его дочери зачать ребенка.

– Мы собрались здесь во имя дружбы, – объявил китайский хозяин банкета мистер Мин, вице-президент «Банка Азии». Ссудивший Чарли пятьдесят два миллиона американских долларов на строительство завода в Шанхае мистер Мин никоим образом не мог считаться его другом; это были отношения господина и холопа. Но так и должно было быть. Чарли улыбался вместе с остальными, пока банкир на высокопарном английском, которому обучился в Британии, делал экономический обзор Юго-Восточного Китая. Его доклад был в достаточной мере поверхностным, оптимистичным, полным эвфемизмов, – словом, заслуживал одобрения, особенно в министерствах Пекина. Китайцы вежливо кивали головами, пока мистер Мин произносил свою речь. Между тем поводы для беспокойства были как у предпринимателей (обеспечивавших Китай транспортными артериями, недвижимостью, текстильными фабриками), так и у управляющих корпораций (контролировавших миллиарды, которые им не принадлежали). Первые в душе презирали щепетильных и не склонных к риску менеджеров, поддерживавших репутацию ушедших в лучший мир отцов-основателей финансовых империй. Что ж, эти менеджеры занимались серьезным бизнесом, но раболепие и готовность ублажить Большого хозяина были растворены в их натуре. Разветвленная, переплетающаяся структура их корпораций знавала времена жестоких политических бурь, управленческой ортодоксии и бюрократических кризисов. И все же, подумал Чарли, эти люди скорее симпатизируют друг другу, чем наоборот. Каждый из них уже давно освоил науку продаж по высоким ставкам (в 1977 г.) и покупок по низким (в 1998 г.), обладал богатством, которое невозможно было растратить. Это придавало им уверенность в праведности путей своих. У каждого было столько «роллс-ройсов», шедевров живописи и домов, что оставалось только диву даваться. Каждый сносно играл в теннис или гольф; каждый купил канадский или британский паспорт, или сорокамиллионную яхту, или сорокамиллионный дом на вершине пика Виктории, или сорокамиллионную жену. Подобно богатым дельцам нью-йоркского Ист-сайда, китайские чинуши пользовались услугами примерно одних и тех же врачей, продавцов антиквариата и мастеров фен шуй. У каждого имелась молоденькая и стройная любовница – русская, филиппинка или чешка, скрытая в одном из роскошных апартаментов Гонконга (призывно облизывающая свои губки при виде хозяина), прямая связь с министерствами в Пекине, они могли играть против гонконгского доллара, утверждая, что он крепко стоит, или пускались в иные авантюры, которыми обычно развлекаются богатые.