Неотразимая - Харт Кэтрин. Страница 47

— При более удобном случае, брат, — сухо отозвался Мэтт. — После того как выберемся из этой переделки. Потом я с удовольствием расскажу тебе обо всем. Да и ты, в свою очередь, объяснишь мне, почему я ничего не слышал о тебе три года!

— Неплохое у тебя здесь местечко, Мэтт, — отметил Джордан, оглядывая небольшой лагерь. — Немного тесновато, да и слишком близко от соседок, но зато здесь полно свежего воздуха.

— Очень смешно, Джордан, — отозвался Мэтт. — Как это на тебя похоже. У тебя есть выбор, где постелить — на открытом воздухе или под фургоном. В палатке едва умещаются четверо детей и я.

— Дети? Да еще четверо? — повторил Джордан, его глаза удивленно округлились. — Боже, Мэтт! Да ты еще более занят, чем я думал. И мне на ум сразу пришел другой вопрос.

Не странно ли, что ты ни разу не упомянул о своей жене? Синтия, так кажется?

Выражение лица Мэтта и его тон остались ровными и спокойными, когда он пояснил:

— Синтия умерла прошлой осенью. Ее сбросила лошадь. Вот почему я решил продать нашу собственность и отправиться с детьми на запад. Я хочу основать сиротский приют в Орегоне.

Джордан с любопытством смотрел на него.

— Похоже, ты неплохо все решил после ее смерти, дорогой брат. Подумать только, ты никогда много не писал о ней.

— Если ты помнишь, мы потеряли связь через несколько месяцев после моей женитьбы на Синтии. — Взгляд Мэтта стал напряженным, и он обвиняюще посмотрел на своего брата. — Что произошло, Джордан? Почему ты неожиданно перестал писать? Проклятье, я ведь думал, что ты умер! Долгие месяцы я ждал и молился, чтобы хоть что-то услышать о тебе. Я столько писал в армию, чтобы узнать новости о тебе. И все напрасно. Разве ты имеешь хоть малейшее понятие, сколько я передумал, как сильно я оплакивал тебя, когда, наконец, потерял всякую надежду снова увидеть тебя? И именно в эту минуту я не могу решить, обнять тебя или ударить!

Два брата напряженно смотрели друг на друга, между ними повисла тишина, пока наконец Джордан не сделал первое движение к Мэтту.

— Прости меня, Мэтт. Ты не представляешь, как я раскаиваюсь, сколько раз я мечтал увидеть тебя, хоть еще раз услышать твой голос, и когда я, наконец, решил вернуться домой, то обнаружил, что ты ушел. Господи, как же мне не хватало тебя!

Расстояние между ними резко сократилось, и они крепко обняли друг друга. Слезы стояли в их голубых глазах, когда они отпустили друг друга и немного отступили.

— Почему? — уже более спокойно повторил Мэтт. — Что случилось?

Джордан грустно улыбнулся.

— Это долгая история, и ее нелегко рассказывать.

Мэтт показал рукой на костер.

— Садись, а я пока раздую огонь и приготовлю обед.

Как только Мэтт поставил котелок на огонь, Джордан спросил:

— Я не собираюсь менять тему, да ты в любом случае не позволишь мне этого, но ты не можешь мне объяснить, как это вы с Синтией за три года смогли сделать четверых детей?

У тебя там, наверное, есть близнецы, — добавил он, показав пальцем на палатку, где спали малыши.

Мэтт покачал головой.

— Нет близнецов, да там нет ни одного ребенка Синтии или моего. Это все сироты, которых мы приютили. Я собирался для всех подобрать хорошие семьи, прежде чем уехать из Кентукки, но этих пришлось взять с собой.

— И ты сам заботишься о них? — удивился Джордан. Потом он добавил с шаловливой улыбкой:

— Или с этим тебе помогает справляться общество красоток, следя за всеми твоими нуждами и более личного характера?

— Ты, кажется, забыл о моем призвании, брат. Я ведь богобоязненный священник, помнишь? — напомнил ему Мэтт, протягивая ему чашку с дымящимся кофе и наливая еще одну для себя.

Джордан с огоньком в глазах продолжал:

— О, я не забыл. Я просто подумал, что ты мог бы. Да и потом, разве не тебя я встретил вышагивающим по улице с танцовщицей, переброшенной через плечо, и вы так громко ругались, словно вы связаны друг с другом.

— Джейд может быть очень разъяренной, когда на нее находит, и это бывает довольно часто. Надеюсь, она остынет, как только мы поженимся.

Джордан поперхнулся горячим кофе, выплеснув его прямо на траву.

— Поженитесь? — недоверчиво повторил он, уставившись на своего брата. — Ты?

И она? — Когда Мэтт спокойно кивнул, он тихо присвистнул. — Ну, кажется, чудеса никогда не кончатся? И когда же произойдет это счастливое событие?

— Скоро, я надеюсь. Как только я смогу убедить свою предполагаемую невесту принять мое предложение.

— Я вижу. — Рот Джордана скривился, когда он безуспешно пытался скрыть улыбку. — У тебя небольшие проблемы с ее убеждением, мой младший брат? Хочешь, я дам тебе несколько советов в этом отношении?

— Нет. По правде говоря, я бы предпочел, чтобы ты оставил свои советы при себе так же, как и любые возражения, которые у тебя могут возникнуть, — откровенно сказал ему Мэтт. — Что бы мне хотелось, так это услышать, что же ты делал три этих долгих года. Ты так долго отсутствовал, Джордан, и я думал, нам обоим стоит поговорить об этом.

Джордан вздохнул и прислонился спиной к колесу фургона, его глаза потемнели от тревожных мыслей.

— Мысленно я написал тебе тысячу писем, Мэтт, — спокойно произнес он. — Когда я был в состоянии составить их. Были долгие промежутки времени, когда я терял рассудок и всякое понятие о времени. Боль. Жар. Изнурение.

Голод. — Установилось длительное тягостное молчание, прежде чем он продолжил глухим хриплым голосом:

— Побои были такими жестокими, что забвение казалось настоящим облегчением.

— Господи! — выдохнул Мэтт, пораженный этим. — Где же ты был все эти годы?

Джордан непроизвольно коснулся рукой шрама, который проходил вдоль сломанной переносицы через левую щеку до самого виска.

— Ты слышал об Андерсонвилле? — спросил Джордан, глядя на своего пораженного собеседника.

— Боже мой! — Мэтт едва мог говорить, у него поднялся ком к горлу. Андерсонвилль был одним из самых печально известных лагерей для военнопленных на всем Юге. Для солдата Союза попасть в плен и оказаться там было равносильно смерти. — Сколько ты там был? — тихо спросил Мэтт.

Глаза Джордана закрылись, он ответил со вздохом:

— Целую жизнь, Мэтт. И даже больше.

Меня освободили только через несколько недель после официального окончания войны.

Большинство из нас были настолько ослаблены, что даже не могли уйти. Потом нам прислали еще и подкрепление, чтобы выжившие узники могли хоть немного собраться с силами.

— Если бы я только знал, если бы ты только сообщил мне, я бы приехал за тобой, Джордан. Да я бы продал душу, если бы это понадобилось.

— Я знаю это. — Джордан бросил на брата печальный, извиняющийся взгляд. — Я знаю, мне следовало сообщить тебе, но ты не можешь понять, в каком состоянии я находился в то время, что творилось в моем рассудке, в душе, что было с моим телом. Брат, с которым ты вырос, умер в том лагере пленных, Мэтт. Появился совершенно другой человек.

Я походил на свою тень, хрупкий, опустошенный, полусумасшедший тип. Едва ли я был похож на человека. А когда я снова начал чувствовать, эмоции, охватившие меня, были далекими от добра и сочувствия. Я стал таким бешеным, переполненным злостью, ненавистью и горечью, что я едва был похож на себя.

Голос Джордана сломался, и Мэтт ждал, молча сочувствуя своему брату, пока Джордан не смог продолжить.

— Я не мог таким вернуться домой, Мэтт.

Просто не мог. Я не рассчитывал, что ты сможешь понять это, но мне нужно было время, чтобы исцелиться, изгнать из себя этих демонов, прежде чем вернуться к людям, которых я знал до войны. Ты. Старые друзья.

Соседи. Я не хотел, чтобы ты видел меня таким. Я также не хотел изливать свою злость на тебя или кого-то еще. Я не хотел ранить тебя. Вот почему я так долго ждал, прежде чем вернуться к тебе, я почти на два года отложил свое возвращение. Я хотел быть уверенным, что смогу быть нормальным, здоровым человеком, как прежде.