Товарищ Резак (СИ) - Горшенев Герман. Страница 11

— Собака, надо что-то срочно с твоим грузом делать. Раз ты его есть не хочешь, то давай его в укромное место оттащим. Я покараулю, а ты за своими хозяевами кабанчиком метнёшься. Я тут один супермаркет в лесу присмотрела. Недалеко. Глушь полная. Я по пути уже всех передушила, — и кошка выгнула спину и подрала когтями об доску брошенного европоддона. — Заодно и покормлю домашнее животное, раз уже вы с человеком ко мне приблудились.

И в этот раз я отвечать на поток шуток не стал, а просто взял за ручку на форме и стал ждать направления движения. Через несколько километров пути и пару придушенных кошкой заражённых, мы были у супермаркета. Здание за тысячу квадратных метров из стекла и бетона стояло последи густого подлеска. Острый конец асфальтированного треугольника захватывал обширную стоянку с множеством машин.

— Туда, — показала кошка мордой, на один из боковых входов.

Коржа я затащил в большую комнату с массивной дверью и удобной шестигранной ручкой, которую открыл зубами. Если в дверь будут ломиться, то всегда есть вероятность нажать на обычную ручку, а вот с круглой такого случиться не должно. Это была комната конторы, и пол был покрыт потёртым ламинатом. На пол скинул со столов побольше бумаги. Пол всех остальных помещений был или бетонным, или плиточным. Раненый теперь был в относительной безопасности и подобие комфорта.

Вместе с пантерой мы занялись добычей пропитания. Она когтями вспорола пару бутылок воды и вдвоём полакали из лужи на полу, затем разбрелись каждый по своим гастрономическим интересам.

У меня туша килограмм шестьдесят, как не больше и её надо чем-то кормить, да и образ жизни у меня подвижный. Мне уже от зомби пару раз приходилось давать дёру. Они тут повсюду и их можно встретить прям около стаба. Они бегают быстрее людей, но пока недостаточно быстро как мы, собаки. С такой активностью жрать я стал куда больше.

Вот он — мясной отдел. Персонал разумеется уже подъеден, и продукты не длительного хранения уже испорчены. Из под крышек холодильников несёт плотным запахом гнилого мяса, а позеленевшие мясо и рыба, видневшаяся сквозь витрины, полностью отбивают охоту даже пытаться туда совать морду. Аккуратными пирамидками лежит сырокопчёная колбаса. Это стратегический продукт ещё во времена железного занавеса хранился практически вечно, когда был только гост и высший сорт, а о консервантах даже не слышали.

Меня как-то в поход затащили. Товарищ был отпетый турист. В те времена эта колбаса была дефицит, но где-то палку урвал. Он её берёг, и это уже третий поход той самой колбасы был. В межпоходье она у него в тряпке, в холодильнике лежала, дожидаясь следующего путешествия, а потом неделю в рюкзаке. В тот раз мы её всё-таки съели. Нормальная колбаса была, никто не умер, все были довольны.

Эта пирамидка сырокопчёнки оказалась ещё и в вакуумной упаковке. Да она тут три года лежать может и ничего ей не будет, пока к её лежбищу мохнатая, слюнявая и голодная собака не подкрадётся. Пару особей сырокопченки были мной схвачены, ободраны от полиэтилена и съедены, когда на запах расправы подошла кошка. Сцапав и ободрав когтями пару палок спросила:

— Банку с тунцом откроешь? На ней ключа нет.

— Тащи открою.

Меня одарили вопросительным взглядом.

— Сама откроешь, я руководить буду.

Через минуту кошка была около меня с большой банкой в зубах, а я гордо восседал около массивной тележки, на которой стоял палет с сахаром. Длинная ручка у основания образовывала рычаг. Всё было просто. Это устройство было создано для кормления консервами двух голодных хищников. Поднять рукоять и положить под неё банку. Кошатина опёрлась лапами, перенесла вес своего тела на ручку. Банку как гильотиной срезало пополам. Урча от удовольствия, пантера достала когтем кусок рыбы и отправила в рот. Способ совсем не экономный. Пол банки сменилось в уродливый кусок жести, но и по количеству припасов у нас тоже лимита не было.

Поели тушёнки, рыбы, консервированных тефтелей и паштетов. Собаку я покормил, а вот человек просто хотел пройтись по отделу с тортиками и печеньями. Срок хранения современных кондитерских изделий на много превосходит тушёнку, но мне завтра с восходом солнца отправляться за подмогой. Как отреагирует собачий желудок я не знаю, а будет ли у меня возможность санитарных остановок неизвестно.

Взял себе на заметку — прихватить в дорогу палку сырокопчёной колбасы. Туясок с едой в зубах тащить глупо, но вот палочку отсюда прихвачу, уж больно она хороша. Теперь отдыхать. Улёгся прислонившись к кошке. Она наверняка спит более чутко чем я, и в случае резкого подъёма, я это замечу, наверное. Кошатина наверняка поняла, что я это сделал чисто из утилитарных соображений, желая получить живой будильник, но упустить такую возможность поиздеваться не могла. Пантера замурчала, и когтистая лапа почесала мне за ухом. Вот-же кошки! Но я слишком устал, таская своего товарища, чтобы возмущаться.

Стыдно сказать, но это был мой первый опыт совместной ночёвки с женщиной, в чисто деловых отношениях. Я проснулся с первым заревом за горизонтом, когда полный мрак сменился сероватым небом. Уютно свернувшись калачиком, я спал засунув морду под лапу. Пантера лежала, прислонившись ко мне спиной и уже точно не спала. У меня такое ощущение, что она всегда вполглаза спит.

— Кошатина, ты вообще кто?

— Я думаю пантера. Это разновидность ягуаров. Но мне досталась самая ровная по окрасу разновидность. Обычно в моём виде проходят пятна, а у меня вся шерсть ровная и чёрная. Скорее всего пятна тоже есть, просто одного цвета с базовым окрасом.

— Кошка, я тебя о другом спрашивал, не строй дуру.

Кошка встала, выгнула спину. Она встала как настоящая Мурка. Волна изгиба пошла по хребту назад, а передняя часть спины прогнулась вниз и когти заскребли по полу. Я это наблюдаю не в первый раз, но всегда это выполнялось идеально, с истинной кошачьей грацией. Или умения даруются при трансплантации от предыдущей хозяйки тела, или актёрские таланты?

— Я, Блохастый, аналитик у оперативников. Ещё учитель. Когда совсем со здоровьем плохо стало, перешла на осёдлую работу.

— Ты оперативник? Я догадывался, когда тот уродец с кишками в руках выбежал. Нас как-то с объекта в Африке оперативники вытаскивали. Они негров с какой-то отмороженной секты порвали, а когда до брони вели, то глаза как детям прикрывали, чтобы впечатлительная профессура от вида кусков трупов в штаны не обделалась. И чему ты детей учила?

— Жить и выживать учила. Знаешь сколько мне писем приходило потом: «Мария Ивановна, вспомнил чему учили и выжил».

— Мари Ивановна? Ты, Мария Ивановна? Дети, я ваша учительница Мария Ивановна! Достаньте ножи, мы будем учиться ими пользоваться. Саша, не дёргай Анечку за косичку. Валера, ножик держат вот-так, лезвием сюда, иначе перебить артерию не получиться. Рык, рык, рык, рык, — невольно вырвалось у меня из пасти.

Пришла моя очередь валиться на спину и дрыгать ногами в воздухе. Немного нарыкавшись, замер и посмотрел на кошку:

— Ты правда Мария Ивановна?

Пантера посмотрела на меня, как на тупого младшеклассника, ползущего по полу коридора школы и изображающего индейца, а я продолжил рыкать.

Повеселила меня кошка. Теперь всё стало на место. Чему я удивляюсь? Актерское мастерство — это основа её выживания. Она оперативник и бывших не бывает, их вообще не увольняют. А чтобы стать аналитиком и учителем, надо достигнуть истинных высот мастерства. Думаю, ролей в её жизни было сыгранно бессчётное множество, от деревенской хабалки до бортпроводницы, нахальной паравозной или самолётной скромницы, строящей глазки. Может роль внучки белогвардейца, бросившего в самый трудный час Родину, которую пришлось поднимать с колен коммунистами. Миловидная девушка ненавидела своих соплеменников, тоже говорящих на русском, имела прекрасное образование, и за обещание жениться, готова была лечь в постель с любым богатым пузаном у которого появлялась отдышка на третьем тыке, а лоб покрывался каплями пота. При этом дама считала себя благородной графиней и не упускала случая поиздеваться над туристами из России, у которых работала гидом.