Ангел из пробирки (СИ) - Стриковская Анна Артуровна. Страница 34

— Ну, море… К слову сказать, у Гелены дом на острове в океане, так что оно тут со всех сторон. Вода до самого горизонта куда ни глянь. Меня привезли сюда на катере, плыли пять часов, это считается недалеко. Мы с Геленой выходим в океан на катамаране, ловим рыбу. А ещё ставим ловушки на мелководье и собираем моллюсков на отмели. Она считает — это вкусно.

— А ты?

— Мне больше нравится нормальное мясо.

Похоже, что Дамиан спросил про море просто чтобы поддержать разговор. Он не стал дожидаться продолжения рассказа, а пожаловался:

— Представляешь, а я должен сидеть в поместье и не могу увидеть такую красоту.

Чтобы перейти к той теме, которая его интересовала, Ариэль спросил:

— А чем ты целыми днями занимаешься?

— Да ничем. Плаваю в бассейне, играю в гольф и теннис, Ари научила и даже тренера наняла, смотрю кино, читаю книжки… А ты?

По сравнению с Дамианом Ариэлю было чем похвастаться:

— Я учусь. Хочу стать архитектором. Гелена сказала, что это возможно, и теперь я изучаю разные необходимые науки, а ещё рисую. Ну, и помогаю Гелене по хозяйству, у неё ведь нет слуг.

Он считал, что может собой гордиться. На базе им внушали, что настоящий человек должен иметь профессию и работать, по работе и почёт. Несмотря на то, что они к двадцати пяти годам умели многое, признание их профессиональных качеств им не грозило: они не люди, и пожалуй именно это казалось Ариэлю страшной несправедливостью. Так что предложение Гелены получить образование и профессию он принял как самый дорогой подарок.

Но Дамиан в ответ усмехнулся:

— Учишься, молодец. Ты у нас всегда был умняшкой. Наверное, мне тоже стоило бы этим заняться, только я не знаю, кем хотел бы стать. Да и лень, если честно: ведь я теперь прекрасно могу обойтись и без того, чтобы ишачить. Но с другой стороны я тебя понимаю: скучно так сидеть.

Ариэль уже ничего не понимал. Это говорит Дамиан?! Тот, кто всегда был самым способным из них? Кто как орехи щёлкал самые сложные задачки, над которыми другим приходилось корпеть по часу? Умный и талантливый Дамиан вдруг говорит такие вещи? Выходит, он теперь не хочет стать кем-то значимым, как они мечтали последние годы, а смирился с участью раба, постельной игрушки? Но задать такой вопрос значило обидеть, а у Ариэля была другая цель. Поэтому он сказал:

— Мне нравится учиться. Гелена так добра, что дала мне для этого все возможности, даже купила мольберт, краски и кисти. Теперь я рисую не только на планшете, представляешь?!

— Ну так это здорово! — обрадовался вдруг Дамиан, — Ты можешь стать настоящим художником, не только архитектором! Знаешь, как ценятся те, кто рисует не на компьютере, а руками? Ари тут за свой портрет вывалила столько, что я даже удивился: мы с тобой стоили дешевле.

Эти слова с одной стороны польстили Ариэлю, а с другой ударили по нервам. О каком равенстве он вообще думает: его купили и подарили, он вещь. Наверное, Дамиан правильно сделал, что смирился со своей ролью. Он не знал, что ответить и промолчал, ничуть не смутив этим друга. Тот продолжал:

— Слушай, а про человеческие документы твоя Гелена ничего не говорила? Ари мне обещала, что добудет, но только не сразу. Правда, после нападения эта тема как-то завяла… Мне кажется, она знает, кто на нас напал и боится его до потери пульса. Поэтому сидит тихо и не хочет ничего менять.

Ариэль решил поинтересоваться:

— А если бы она сделала тебе документы, по которым ты значился бы человеком, тогда что?

Дамиан оживился:

— Она обещала не только документы сделать, но и денег дать. Много. Деньги я бы положил в банк, тратил бы только проценты… А тогда подумал бы, чем заняться. Хотел бы стать астронавигатором, только, говорят, учиться этой профессии мне уже поздно.

Разглагольствования друга внезапно стали страшно раздражать. Ариэль откинул боязнь ранить и задал прямой вопрос, который так и просился на язык:

— А тебя не смущает, что ты берешь у Арианы все, как будто это твоё? Ведь ты никогда не сможешь отдать ей долг.

Дамиан расхохотался другу в лицо:

— Долг? О чём ты говоришь? Ей со мной хорошо и она готова на всё, чтобы я с ней остался. И потом, знаешь, какая она богатая? Ей этих триллионов за всю жизнь не истратить и завещать тоже некому. Ариана бесплодна, как, в сущности, и твоя Гелена, детей у неё быть не может. Так зачем ей деньги, как не затем, чтобы сделать счастливым того, кто делает счастливой её?

Ариэль вспомнил книжку, присланную Рахелью, и спросил то, что его волновало больше всего:

— А как же равные отношения?

Если он хотел удивить Дамиана, то своего добился.

— Это ты о чём? — с подозрением спросил тот, — Я не совсем тебя понимаю. Какие могут быть равные отношения между хозяйкой и тем, кого она купила? Брось, Ариэль! Радуйся тому, что возможно, и не забивай себе голову ерундой. Как там, кстати, твоя хозяйка? Ари спросит, когда узнает, что мы разговаривали.

Ариэль хотел было рассказать о болезни Гелены, но подумал: а не будет ли это предательством по отношению к ней? Если бы Гели хотела, чтобы сестра знала о её состоянии, он нашла бы способ поставить госпожу Ариану в известность. Если та до сих пор ничего не знает… Он ответил чётко:

— Спасибо, с Геленой всё хорошо. Если госпожа Ариана интересуется, она всегда может с ней связаться.

Закончив разговор, Ариэль передёрнул плечами. Как-то всё вышло… неприятно. Не того он ждал от друга, тот ничем ему не помог. Хотя, если вдуматься… Каким-то образом Дамиан сумел выстроить отношения с Арианой. Он не задумывался над неравенством, а брал, что давали и давал, что мог. Может, в этом весь секрет?

Как бы в ответ на его мысли позвонила Рахель. Уточнила, все и предписания он выполняет, а затем напомнила:

— Завтра начнёшь делать ей массаж. Вот тебе, кстати, и удобный случай. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я.

Ещё бы он не понимал. Уже второй день только об этом и думает. Но раз Дамиан не смог ответить на вопрос про равные отношения, может быть эта женщина знает? Она, хоть и говорливая сверх меры, но умная и доброжелательная. Ариэль отважился и произнёс то, что в другом случае так и умерло бы в душе:

— Рахель, скажите… В вашей книжке написано про равные отношения. Таким женщинам, как Гелена, нравится именно равное партнёрство. Но как они у нас могут быть равными? Она знаменитая писательница и богачка, а я, по сути, раб. У меня нет ничего своего, даже статуса человека и нормальных документов.

Рахель недовольно засопела и сердито нахмурилась, а затем выдала:

— Ну, мальчик! Хорошо ещё, что ты не помянул разницу в возрасте. А то я бы не поленилась: долетела бы до вас и надавал по заднице! Ты о чём сейчас вообще? Равные отношения не имеют никакого отношения ни к деньгам, ни к статусу, ни к чему-нибудь ещё в этом роде.

— А как тогда?

— Да очень просто! Это когда каждый стремится отдать другому всё, что может. Я сейчас не про деньги, понял? Любовь, заботу, нежность страсть и мысли и чувства. И в то же время готов принять всё, что ему дают. Не требует, не пытается вынуть из души три души, не отталкивает, если ему что-то не понравилось, а с благодарностью всё принимает. Скажи. Вот сейчас Гелена болела, отекла и выглядела, скажем так, не очень. Что ты чувствовал?

Ариэль постарался ответить максимально честно.

— Мне было её очень жалко и я всё время думал, чем ей помочь. А если вы о внешности… Она ведь очень красивая и я надеялся, что когда болезнь пройдёт, всё вернётся. А если даже не вернётся… Всё равно это Гелена. Она такая, такая…

Голос Рахель заметно подобрел, да и улыбка на лице появилась ласковая.

— Ну хорошо, паренёк, ты меня успокоил. Молодец, что книжку прочёл, теперь знаешь, что с Гели надо не болтать и не цветочки дарить, а действовать. Справишься. Для меня главное, чтобы ей было хорошо, но и тебе я добра желаю. Удивительно, но, учитывая все обстоятельства, ты вырос приличным парнем. Очень даже. Могу себе пожелать, чтобы мои сыновья в твоём возрасте оказались не хуже. Да, не забудь: с завтрашнего утра переводишь Гели на другое лекарство. Оно без снотворного эффекта, потому что ей уже можно вставать.