Аллигат (СИ) - Штиль Жанна. Страница 25

Один из ящичков был доверху набит всевозможными ракушками, другой — свечами, третий — округлыми полосатыми камешками, четвёртый… Деньги? «Виконтесса» перебрала крупные монеты с изображением королевы Виктории — серебряные шиллинги. Их здесь не так уж и мало. Карманные деньги леди Хардинг? Неплохо.

В ящичке под столешницей Ольга неожиданно наткнулась на крошечную серебряную чарочку и бутылочку из коричневого стекла. Изучив на ней этикетку, очень удивилась. Взболтала наполовину пустую ёмкость:

— Эликсир Биттнера?

Кто не знает этот широко известный бальзам, который пьют, чтобы восстановить организм после перенесённых тяжёлых заболеваний?! Только Ольга после операции напрочь забыла о нём — было не до этого. И что она потеряла? Не раздумывая, отвинтила крышечку и, дунув в чарочку, капнула в неё золотистой жидкости. Ароматный бальзам рассчитан на добавление его в чай или кофе, а вот беременным женщинам употреблять его категорически нельзя. Знала ли об этом Шэйла? Появилась ещё одна версия несчастного случая с виконтессой.

Письма! Из очередного открытого отделения секретера пахнуло сладким приторным запахом. Нетрудно догадаться, что аккуратно сложенные в невысокую стопку послания, на которых адрес был выведен одним и тем же почерком, присланы женщиной. Немного волнуясь, Ольга снова села на стул. Взяв верхнее письмо — судя по дате двухнедельной давности, — и достав из конверта сильно надушенный лист бумаги, пробежала глазами по ровным строчкам.

— Мамочка виконтессы, — заглянула она в конец письма, подписанного полным именем женщины: — Венона Генриетта, вдовствующая маркиза Стакей.

Вот как… Шэйла, оказывается, дочь маркиза, выше своего мужа титулом и её отец умер, а мать в данное время путешествует по Европе. Понятно, почему её нет у постели больной дочери. Ей хоть кто-нибудь сообщил, что случилось с её чадом?

— Сладкая женщина, — улыбнулась Ольга, морща нос от конфетного запаха, продолжая читать послание с довольно необычной манерой изложения.

Судя по письму, мама была натурой сдержанной и немногословной, описывая дочери — лаконично, но ярко — некоторые моменты своего вояжа. Заметки в основном касались общения с мужчинами. Оно и понятно, вдовствовать маркиза собиралась недолго. Часто упоминаемый некий граф Роберт Тируитт, ну очень занимал все её мысли. Ознакомившись с содержанием предыдущего письма месячной давности, Ольга удивилась: женщина, находясь ещё дома в… поместье Фалметт — название места жительства нашлось в самом конце письма, — просила у дочери сто фунтов на оздоровительную поездку в предместье Парижа к старинной подруге по пансиону.

— Франция, Париж… — протянула Ольга задумчиво, отвлекаясь, мысленно уносясь в город любви. Единственный раз в жизни она выезжала за пределы родной страны на отдых в Черногорию. Кто знает, возможно, Шэйла воспитывалась в пансионе во Франции, как и её мать.

Сто фунтов? Это много или не очень? — вскинула бровь Ольга, вернувшись к письму. Подметила, что Венона просила денег не напрямую: «Дай, пожалуйста!», а умело вуалировала просьбу, ненавязчиво подводя дочь к решению самой оказать материальную поддержку матери. Ловко! И ни одного письма просто пообщаться с Шэйлой, спросить: «Как тебе живётся, дочь?», поддержать. За фасадом ненужных и ничего не значащих слов скрывалось одно желание — получить спонсорскую помощь.

Что бы это значило? Маркиза нуждается? Тогда сидеть бы дамочке дома и заниматься разведением цветов или кроликов на продажу. Или Венона Генриетта таким образом экономила свои средства и, пользуясь добротой дочери, вела безбедную жизнь? А где брала деньги Шэйла? Разумеется, у мужа. И он, судя по всему, давал.

Ольга бегло просмотрела оставшиеся восемь писем за прошлый год. Все они заканчивались одинаково, вызвав у неё острое желание немедленно вручить маркизе на личные расходы не менее пятидесяти фунтов и избавиться от неё как можно быстрее и надолго.

Положив письма назад, Ольга вернулась к исследованию секретера.

Ага! Всё же одно отделение было закрыто на замок!

Разочарование наступило следом: ключик от него лежал в нише под самым носом, маяча блестящим брелоком в виде свесившейся короткой серебряной цепочки с сердечком на конце. Не пропустишь. Кажется, секретов от мужа у Шэйлы не было. Ольга огорчённо вздохнула:

— Так не интересно, — открыла она отделение, изучая документ на плотной голубой гербовой бумаге. — Брачный контракт. Копия, — повела она бровями, морща лоб, вчитываясь в каллиграфический почерк нотариуса.

Полный титул нынешнего виконта и будущего графа Малгри навёл на мысль о его древнейшей родословной с глубокими генеалогическими корнями. Шэйла Табби Стакей под стать «мужу». Значит, их союз обязывает вести образ жизни, подобающий происхождению с типичным стандартом поведения.

— Так-так, — шептала Ольга, изучая данные супругов. Шэйле двадцать два года, а Стэнли — двадцать семь. — Мальчишка! — вырвалось у неё неприязненно.

Почему-то не понравилось, что виконт оказался на пять лет моложе её, Ольги. Она никогда бы не стала встречаться с парнем с подобной разницей в возрасте. Ну вот, опять она забыла, что уже не Ольга Егоровна Ковалёва.

Тяжело вздохнув, задумалась. Вполне может быть, что Шэйла не вела дневник. Он ей не нужен. Но осмотр следует закончить. А вдруг…

Положив брачный контракт на место — она изучит его позже, — Ольга вернулась к дальнейшему осмотру секретера. Ящики с двойным дном? Тайные отделения и срытые ниши в столешнице, снабжённые хитрыми механизмами открывания? Она простучала все боковые стойки и прикинула на глаз толщину полок и стенок. Не может быть, чтобы в такой махине, а стол-шкаф выглядел внушительно, не нашлось самого захудалого тайника!

— Ничего нет и в помине, — констатировала она, тяжело дыша и выползая из-под секретера. Или плохой из неё сыщик.

Ольга бросила взгляд на остальную мебель.

Гарнитур из часов и парных фарфоровых ваз на каминной полке понравился ей ещё при первом беглом осмотре. Теперь она могла рассмотреть всё подробнее. Заглянув в высокие расписные вазы, вытащила из одной свёрнутый в трубочку лист рисовальной бумаги с несколькими набросками круглой вазы с мягкими обтекаемыми формами. Простенько и со вкусом. Здесь же были эскизы незамысловатого настольного письменного прибора.

Корпус часов на массивной подставке обрамляла скульптурная композиция из библейской мифологии. Ольга узнала героев Троянского цикла Ахилла и Гектора. Полюбовалась тонкой и точной работой мастера, изобразившего их поединок. Она не отказала себе в удовольствии погладить фигурки, патинированные бронзой, и чисто случайно, будто её дёрнул за руку чёрт, подцепила пальцами за выступ нижнюю часть подставки под часами. Потянула на себя и, тут же ахнув, округлила глаза. Бесшумно и плавно выехавший лоток оказался довольно широким, глубоким и… пустым. В него без труда могла поместиться книга средних размеров. «Виконтесса» лёгким толчком задвинула его назад и перешла к осмотру содержимого комода.

В нём, с множеством ящиков, кроме тонкого нижнего белья — коротких сорочек, панталон и чулок — она нащупала… корсеты? Бездумно разгладила шнуровку первого попавшегося под руку изделия, расправила на лифе узкую синюю атласную ленту. Длинный ряд металлических застёжек, струящихся по планке на груди, холодил пальцы. Застегнув корсет на несколько нижних крючков, Ольга растянула его, выставив перед собой. Удивилась: разве можно влезть в такой узкий? Как бы худощаво не было донорское тело, но эта вещь способна застегнуться только на ребёнке. Неужели Шэйла когда-то была ещё худее? Зачем хранить старые вещи? «Виконтесса» с силой задвинула тяжёлый скрипучий ящик.

Веера… Они лежали отдельно, вызвав чувство, что куплены к каждому конкретному наряду. Их разнообразие поразило. Ольга не предполагала, что бывает столько моделей, не похожих друг на друга: большие и маленькие, различных цветов, с остовом из перламутра или кости; кружевные ручной работы, шёлковые, из перьев; расписанные цветочными букетами и сюжетами из праздной жизни аристократов. К петлям-дужкам из серебра или золота крепилась лента или тесьма с кистью. Все они свидетельствовали о богатстве и высоком социальном положении владелицы.