Аллигат (СИ) - Штиль Жанна. Страница 40

Ольга снова нервничала. Надежда, пусть и призрачная, что она может вернуться в своё время, слабым, почти безжизненным ростком прорастала в душе. Женщина с закрытыми глазами покачивалась из стороны в сторону, размышляла...

Допустим, она выяснит, где находится Бригах. Поедет туда, на месте разберётся что к чему и рискнёт перенестись… Что из этого выйдет? Она точно попадёт в своё время? Из рукописи понятно, что кто-то вернулся. Что из этого вышло — неизвестно. Вернулся ли второй мужчина? Возможно, из дальнейшего текста рукописи станет известно что-то ещё.

Ольга сомневалась, что всё понимает верно. Перемещение тела — это непросто. Предположим, что ей повезёт, и она возвратится домой… в облике Шэйлы? Проблемы начнутся тотчас. Вот и тупик! Это не её случай.

А так ли уж важно вернуться в своё время? Разве здесь, в поместье, до такой степени невыносимо, чтобы рискнуть данным ей последним шансом стать счастливой и потерять всё? Ей тут нравится и нужно немножечко времени, чтобы вжиться в чужую роль.

Предстоящий разговор с графом Малгри волновал больше найденной шоколадной обёртки. Ольга собралась вести игру — опасную и рискованную — с умным, образованным и проницательным мужчиной. На его стороне жизненный опыт, годы общения с себе подобными, умение вести дебаты и отстаивать свою точку зрения, в чём она не сомневалась, читая его доклад. Что она может противопоставить ему? Она не умеет ничего из того, что умеет он. Она беззащитна перед ним! Но готова ли она проиграть?

Голова пухла от мыслей, подступала паника.

В комнату тихонько вошла Мадди. Увидев, что «виконтесса» сидит на постели, она поприветствовала её. Прошла к окну, отдёрнула портьеры и, заглянув в дверь туалетной комнаты, сказала:

— Принесли горячую воду. Будете вставать… — не договорила.

Дверь с шумом распахнулась и в комнату быстро вошла женщина в чёрном.

— Шэйла! — вскрикнула она и бросилась к Ольге, сквозь слёзы причитая: — Девочка моя, ты жива! Чего мне только не пришлось пережить, пока я добиралась сюда, — уткнулась она в её плечо, сотрясаясь от рыданий.

К сладкому конфетному запаху примешивался запах ладана и воска. Ольга из-за плеча женщины покосилась на перевязанную чёрной лентой небольшую коробку, брошенную ею на одеяло. «Виконтессу» передёрнуло — мать ехала к похороненной без неё дочери. Горе её было столь явным, что у Ольги выступили слёзы на глазах.

— Девочка моя… Шэйла… — гладили её руки чужой матери. — Какое счастье… Господь не лишил меня единственного утешения в жизни… С тобой же всё хорошо? Что же ты молчишь? — в её глаза заглядывали опухшие от слёз глаза маркизы Стакей.

— Хорошо, — прохрипела Ольга и закашлялась. Наверное, стоило бы зарыдать вместе с женщиной, но не получалось.

«Мама» отпрянула от неё, осмотрелась и требовательно спросила:

— Где твоя сиделка? Где доктор?

— Я почти здорова, только… горло болит, — успокоила она маркизу. Собрав дрожащими пальцами ворот сорочки, просипела: — Больно говорить. — Подумалось, что таким образом удастся помалкивать и хоть так ограничить общение с мамой Шэйлы. Первые шаги притворства получились убедительными.

— Любимая моя девочка, — снова заключила её в объятия маркиза Стакей, — я была в отчаянии. — Она промокнула покрасневшие глаза белоснежным кружевным платочком. — Мне тебе так много нужно рассказать, — заложила Ольге за ухо выбившуюся прядь волос. — А сейчас меня ждёт лорд Малгри. Я скоро вернусь, — крепко обняла она «дочь» и поцеловала в щёку. Заглянула в её глаза: — Я тебя очень люблю.

— Я вас тоже, — прошептала Ольга, растерянно глядя на закрывшуюся за «мамой» дверь.

Женщина, хоть и быстро убежала, но не была похожа на корыстную потребительницу, какой предстала из писем к дочери. Невысокая, холёная и очень красивая шатенка с голубыми глазами, она выглядела лет на сорок. Утончённые черты бледного лица, горделивая осанка. Цвет траура ей очень шёл, а шатлен — единственное украшение строгого платья — не казался вычурным. На нём, прикреплённом к поясу золотой булавкой, Ольга заметила маленький вышитый кошелёк, круглые закрытые золотые часы и флакончик с нюхательной солью.

У камина Мадди поправляла занявшиеся огнём поленья.

— Будете вставать? — спросила она.

— Чуть позже, — несмотря на недосып, спать «виконтесса» не хотела.

— Тогда я принесу вам чаю.

Ольга тяжело вздохнула, укладываясь в постель. Предстояло выдержать одно из самых тяжёлых испытаний за последнее время. Пока маркиза Стакей не заметила подмену дочери. Когда она отойдёт от явного шока после встречи, придёт озарение. Материнское сердце разве обманешь?

Глава 25

Приезд маркизы Веноны Генриетты Стакей на неопределённое время отложил дальнейший перевод аллигата пфальцграфини. Ольга уже смирилась с присутствием «мамы» возле её кровати. Женщина быстро пришла в себя от потрясения после первой встречи с дочерью и теперь плакала по другому поводу. Граф Малгри, судя по всему, рассказал ей, к чему привело падение со стремянки.

Леди Стакей воскликнула:

— Какое несчастье! — и снова уткнулась в кружевной платочек.

Многозначительно посмотрев на полулежащую в постели дочь и не дождавшись от той всплеска эмоций, строго спросила:

— Шэйла, как такое могло произойти? После падения с лошади ты должна была извлечь урок. Почему ты так безответственно отнеслась к этому?

Ольга пожала плечами, поняв, что явилось причиной потери ребёнка в первый раз.

Немного помолчав, Венона заговорила снова:

— Где твой муж?

— Уехал по делам, — просипела «виконтесса».

— Дела… Когда он нужен жене, у него дела. Надеюсь, в этот раз перерыв не будет таким большим? — окинула дочь придирчивым взглядом: — Ты же понимаешь всю важность скорейшего зачатия?

Ольга промолчала. Конечно, она понимала. Но уж больно быстро «маменька» пришла в себя и перешла к воспитанию Шэйлы. Взяв с прикроватного столика веер, Ольга обмахнулась им, отгоняя навязчивый конфетный запах.

Мадди вошла с подносом и леди Стакей, бегло глянув на тарелки с сандвичами и пирогом с торчащими из румяной корочки рыбьими головами и хвостами, недовольно сказала:

— Ты никак не можешь запомнить, что я не люблю рыбу. От её запаха мне становится дурно. Унеси.

Проводив покрасневшую служанку брезгливым изгибом губ, Венона повернулась к дочери:

— Тебе давно пора поменять прислугу. В прошлый раз она испачкала мою обувь и опрокинула молочник на платье миссис Доррис, безвозвратно его испортив. Она до сих пор удручена.

Ольга вздохнула, а женщина замолчала и подвинула к себе тарелку с сандвичами. Взяв с подноса чашку, отхлебнула чаю. Тонкий фарфор звонко ударился о блюдце.

— Не понимаю, — раздражённо сказала леди Стакей, — как ты можешь выносить постоянное присутствие такой неприятной девицы? Я тебе уже который раз говорю: эта Мадди доставит немало хлопот.

Ольга покосилась на «предмет» недовольства, появившийся в дверях, не понимая, что в ней такого неприятного нашла «маменька».

— Лучше расскажите, как проходило ваше путешествие, пока вы… — «больная» показательно тяжело сглотнула. Не забыть бы, что «болит» горло.

— Нечего рассказывать, родная, — Венона поднесла платочек к носу. — Граф Тируитт проследовал дальше, а я и миссис Доррис вернулись, — вздохнула она притворно, как показалось Ольге.

— У вас с ним серьёзно? — не сдержалась она от вопроса. Уж очень хотелось пристроить «маму» в надёжные руки, чтобы у той не осталось времени на воспитание дочери.

— Граф очень достойный мужчина, но не думаю, что он захочет связать свою жизнь с небогатой вдовой.

После стука в дверь, она открылась. Высокий симпатичный лакей внёс большую коробку, перевязанную розовыми лентами. Спросив, куда её поставить, вышел.

— Что в ней? — не замедлила поинтересоваться леди Стакей. Ответ ей не требовался. Поспешно встав, она ловко справилась с лентами.

— Боже мой, какое чудо! — идеальные брови Веноны взлетели вверх. — Ничего подобного никогда не видела! Шине! Какое великолепие! Шэйла, твой муж не скупится на наряды.