Аллигат (СИ) - Штиль Жанна. Страница 44

— К тому же в аллигате есть слова, не употребляемые в настоящее время, — заметила «виконтесса».

— В аллигате? От латинского «привязывать»?

Ольга снова проболталась? Таких книг ещё нет? Не факт. Мужчина может не знать этого.

— Так называют книги-перевёртыши. Два издания в одном, где история пишется с двух сторон, навстречу друг другу.

Как в жизни, — вдруг подумала она. Мужчина и женщина пишут историю своей жизни по отдельности, не подозревая, что уже связаны и их встреча неизбежна. Когда между ними заканчиваются чистые листы, они встречаются. Потом либо начинают писать книгу своей совместной жизни, либо расходятся. Если судьба разводит их — книга рвётся на две части, и каждая их них завершается отдельно.

— Что это за слова? — услышала Ольга. — Не употребляемые в настоящее время?

— Погодите, милорд. Я́ должна вам доказать, что существует другой мир, параллельный нашему? Разве вы, владея всеми раритетами, ещё не убедились в этом? Вы же видели упаковку от шоколада. На ней указан срок годности, то есть дата реализации продукта — месяц и год.

— Год? Какой год?

— Две тысячи шестнадцатый. Вот, — извлекла она из «конверта» обёртку и показала, где смотреть.

В ход пошла лупа.

— Откуда ты знаешь, что это… дата? — всматривался Мартин в размытые цифры.

— Догадалась. Пфальцграфиня пришла из будущего. Её муж знал об этом. — Предупредив очередной вопрос мужчины, продолжила: — Он называет её Таша, а не Вэлэри. Значит, Наташа, Наталья. Это русское имя. Это потом Наташа почему-то стала Вэлэри.

— Шэйла, как ты прочитала рукопись да ещё так быстро? Русский язык другой. Он отличается от этого, — граф положил ладонь на фолиант.

Ей нечего было сказать. За сто пятьдесят лет было столько реформ русского алфавита!

— А как прочитали вы?

— На это ушло много лет. Я задал тебе вопрос, Шэйла, и вижу, ты меня хорошо понимаешь. Ты даже не подвергаешь сомнению свой перевод.

В библиотеке воцарилась тишина.

Ольга встала. Кутаясь в шаль и не глядя на графа Малгри, подошла к окну.

Подрагивали оконные стёкла под напором набирающего силу буйного ветра. Редкий дождь сменился таким же редким снегом, мокрым и липким. Кончался февраль: бесснежный, серый, туманный, зябкий.

Она поёжилась, когда за её плечом остановился его сиятельство.

— Зачем вы ворошите прошлое? — тихо сказала она, не оборачиваясь, зная, что её слышат. — Зачем вам знать, что ваша прародительница пришла из другого времени? Разве это знание что-то изменит или даст вам? Ну пришла, жила, любила, вышла замуж. Боролась за своё счастье, родила наследников. Умерла.

От этих слов Ольге стало не по себе. Захотелось выплакаться. Её современница по воле судьбы была вырвана из комфортных условий и заброшена в тёмное средневековье. Останется тайной, как ей удалось выжить и приспособиться к тем условиям.

А что предстоит пережить Ольге? Пока дышать ей в спину будет такой дотошный мужчина, как граф Малгри — легко не будет. А Стэнли? Он сын своего отца.

— Может быть, она вернулась в своё время? — Мартин смотрел на профиль невестки, вздёрнутый подбородок и опущенные уголки губ.

— Нет, не вернулась, — покачала головой Ольга. — Женщина никогда не оставит своих детей. А прыгать в колодец с детьми, согласитесь, это безумие. — Она обернулась к мужчине: — Посмотрите на картину. Там живёт счастье. А что ещё вы знаете о пфальцграфине? Неужели всё, что осталось от неё — это аллигат под номером девять, рисунки, шоколадная обёртка и семейный портрет? А Бригах? Это за́мок? Он есть? Вы там были?

Ольга уводила графа от его вопроса, ни на что не надеясь. Знала, что лишь отсрочивает ответ на него. Использовала кратковременную передышку перед прыжком в бездну. Милорд, как хищник, взявший след жертвы, уже не отпустит её.

Глава 27

— Конечно, я был там. Бригах — маленькое графство в Германии. И он по-прежнему принадлежат нашему роду с правами собственности на территорию и владение. Правда, там нет селений. Только небольшой участок земли и руины.

— Руины? — эхом отозвалась Ольга.

— Руины — громко сказано, — рассказывал спокойно лорд Малгри. — Скорее, это остатки привратной башни и местами сохранившиеся стены первого этажа.

— Значит, подвала с колодцем нет, — поняла она.

Кто знает, каким разбойным нападениям подвергался замок за века, какие выдерживал осады. Он превратился в развалины. Подвал завалило камнями рухнувших стен, размыло водами. Всё, что осталось от разрушенного строения, вросло в землю, почти сравнялось с ней, заросло сорными травами, кустарником, деревьями.

— Я не нашёл, — усмехнулся Мартин горько. — Провалился между камнями, чуть не свернул себе шею, вывихнул плечо и сломал ногу. На этом мои поиски закончились.

— Всё к лучшему, — сказала Ольга. — Пусть тайна останется тайной. Отпустите её.

— Отпускаю. Не уходит. Есть предание и загадка в нём. Что-то мешает до конца постичь истину и принять её.

— Предание? Я не помню, чтобы вы рассказывали мне о нём, — схитрила Ольга, вуалируя своё любопытство.

— Стэнли тоже тебе не рассказал? — его сиятельство смотрел на женщину и не понимал, как такое возможно? — Шэйла, тебя никогда не интересовала родословная твоей новой семьи?

— Наверное, я знала, но забыла об этом. Говорила же вам, что не всё помню. Расскажите, пожалуйста. Мне очень интересно.

Граф отошёл к камину и присел на корточки, поправляя щипцами горящие поленья.

Ольга подошла к нему. Ей казалось, что мужчина не станет рассказывать историю, но она ошиблась.

— Это был тяжёлый год. Кончалось жаркое засушливое лето. С ранней весны не пролилось ни капли дождя, — пригласив жестом виконтессу сесть в кресло, он сел напротив неё. — Солнце выжгло всю траву и виноградники. Сохли деревья, гибли животные. Пропадал урожай. Участились набеги венгров. Горели деревни, умирали люди. Бригахбург по просьбе брата, не справлявшегося с ситуацией, выехал из Аугсбурга в Бригах. Пфальцграфиня с детьми последовала за ним. Герард постоянно находился в разъездах, возвращаясь на короткое время в замок и отбывая вновь, наводя порядок на землях графства. Вэлэри хозяйничала в замке. Очень скоро обстановка улучшилась, напряжение схлынуло. В тот раз муж задержался. Не было от него и гонца. Пфальцграфиня пребывала в неведении недолго — Герарда привезли тяжело раненым. Следом пришла неизвестная болезнь. Воины гарнизона, заражая окружающих, умирали один за другим.

— Эпидемия или вспышка местного заболевания? — спросила Ольга, гадая: «Холера, малярия, лихорадка?» Обычный грипп тоже может загубить немало жизней.

— Не знаю, — отвлёкся Мартин, убрав упавшую на лоб прядь волос. — Об этом ничего не говорится. Пфальцграфиня приказала закрыть ворота, построить баню, никого не впускать и не выпускать из замка под страхом смерти. Она также никого не пускала в покои мужа, лично ухаживая за ним. А он угасал, медленно и верно. Но так ведь не бывает, чтобы кто-то не ослушался, и всё прошло гладко?

Вздохнув, лорд Малгри прошёл к портрету семейства Бригахбургов и подождал, пока к нему подойдёт Шэйла.

— Однажды она отлучилась. Ненадолго. Вернувшись к Герарду, нашла под его боком их дочь, соскучившуюся по отцу и сбежавшую от няньки. Девочка заболела тоже. Вэлэри фон Бригахбург заперла в покое мужа и дочь, оставив их на попечение провинившейся няньки. И ушла в молельню, приказав не беспокоить её, пока она сама оттуда не выйдет.

Ольга слушала, затаив дыхание, уже зная, что произойдёт дальше. Лёгкая дрожь сотрясла её тело.

— Пфальцграфини не было три дня. Ранним утром четвёртого дня её, полуживую, нашли у ворот. С их обратной стороны, — граф многозначительно посмотрел на невестку. — Измученная и израненная, Вэлэри едва дышала. Она необычайно быстро пришла в себя. Её муж и дочь к этому часу уже находились в беспамятстве, а на башнях замка реяли чёрные стяги. Пфальцграфиня приказала растопить камин, принести чистое бельё и много воды. Заперлась в покое вместе с умирающим мужем и дочерью. В этот день прошёл сильный ливень, а через два дня Вэлэри вышла из покоя. Победительницей. Все, кто ещё к тому времени не умер в замке, пошли на поправку.