Академии Тьмы и Света: Эстетика интриг (СИ) - Драгайцева Дарья. Страница 48

С утра медленно выпила заказанный кофе, прочитала принесенную лакеем газету, притворяясь, что в скором времени не произойдет ничего необычного. Прошлась глазами по основным новостям Глостера и Вормесса в целом. Наместник каринтийской королевы, выполняющий функции правителя вместо ее малолетнего племянника, понизил налоги, чем вызвал бурю эмоций. Какая-то родовитая виконтесса скончалась, и приюты и больницы, которым она помогала, сейчас борются за право называться ее именем. Главная городская библиотека временно закрывается на реконструкцию.

Город как город. Живет своей жизнью. Он и не заметил моего исчезновения. Как и появления. Глостер никогда не был моим домом, и я не была рада вернуться сюда.

Неторопливо достала из сумки и привела в нормальное состояние единственное взятое с собой платье. Мое появление и так неожиданно, если я еще явлюсь в дом матери в штанах и теплой куртке, старушку удар хватит.

Так же неспешно села перед зеркалом, самостоятельно сделала прическу, привычным движением заколов волосы в строгий пучок на затылке. Долго всматривалась в отражение, пытаясь найти хоть один признак волнения. Нет, абсолютно каменные черты лица, непроницаемые глаза. Лишь бледность выдавала, однако в тех местах, которые я сегодня посещу, такой оттенок кожи — признак благородства, тем более в такой дождливой и сырой стране, как Вормесс.

То, что из зеркала на меня смотрела Рейвен Маринер, а не Ровена Сегнар, помогло окончательно взять себя в руки.

Все, теперь я готова вернуться в дом, где провела все свое детство.

Ингвар по пути к выходу мне не попался. Он знал, что сегодня и, возможно, завтра, он предоставлен самому себе. Как он сам сказал, его ждал каринтийский наместник: не каждый день в центре столицы внезапно приземляется дракон. Тут требовались объяснения как минимум.

У здания я без труда нашла закрытый экипаж. Кучер при виде золотой монеты оживился, и его лошадь бодро застучала по обледенелым камням мостовой. Нервно теребя подол плаща, подбитого теплым мехом, я смотрела на улицы Глостера, такие родные и одновременно невозможно чужие. Здесь было много хороших воспоминаний — друзья, лекции при подготовке к поступлению, даже какие семейные праздники. Чаще всего рядом со мной оказывалась именно Эржебет, хотя я раньше не осознавала этого. Из всей семьи, пожалуй, я могу с твердой уверенностью сказать, что только она поддержала меня — когда попросила не возвращаться из Родерона в Вормесс.

Как-то слишком быстро экипаж остановился у кованых ворот, за которыми возвышался двухэтажное поместье семьи Сегнар.

Я вышла из кареты. Под ногами тут же хрустнул лед, покрывший лужу. Это совсем не привлекло моего внимания, потому что я смотрела на сам дом.

Если Глостер как-то преобразился, то это место — нет. Как будто и не было тех четырнадцати лет, двух войн Вормесса с Каринтией. Не было и Родерона, Салема и Вандеи. Поместье осталось тем же, но, увы, изменилась я.

Это место не вызывало у меня теплых чувств. И злости тоже. Я смотрела на дом, в котором выросла, и понимала, что ничего внутри не дрожит. И это чувство помогало понять, что прошлое осталось там, где должно быть — позади.

Открыв противно скрипнувшие ворота, я вошла на территорию и размеренно направилась к главному входу. Каблуки сапог бойко простучали по ступенькам, явно чищенным после ночного дождя.

Я постучала в дверной молоток без каких-либо сомнений.

Я слышала шевеление за дверью, но мне долго не открывали. Не потому что пытались понять, кто это — я различила едва заметно шаркающие шаги, присущие нашему дворецкому. Еще когда я жила здесь, он казался невероятно старым. Сколько же ему сейчас лет?

Дверь открылась, и на меня снизу, подслеповато щурясь, посмотрел дворецкий.

— Доброго дня, чем я могу вам помочь? — вежливо спросил он, явно меня не узнавая. Собственно, если бы не шаркающие шаги, я бы тоже не узнала в этом тщедушном старике, покрытом морщинами и изрядно облысевшем, знакомого человека.

— Здравствуй, Польди, — сдержанно улыбнулась я.

Его звали Леопольд. Года в два это имя показалось чересчур сложным, и детский ум нашел уменьшительно-ласкательное обращение. Потом я продолжала его называть так из вредности, и в какой-то момент это стало привычкой. Дворецкий же каждый раз недовольно кривился, но не противился, и так его называть решилась лишь я.

Старый дворецкий вздрогнул и расширил глаза, как будто пытаясь разглядеть меня как можно больше.

— Как же… Леди Ировенн? — благоговейным шепотом проговорил Леопольд. Видимо, разглядев во мне одну из своих хозяек, старик суетливо поклонился, и я поспешила положить ему руку на плечо.

— Выпрямись, Польди, — проговорила я. — Я уже давно отказалась от титула и теперь такая же простая горожанка, как и ты.

Леопольд отодвинулся, пропуская меня в дом, и протянул руки, чтобы помочь мне снять плащ.

— Леди Ровена, — трепетно повторил Леопольд, дрожащими не столько от волнения, сколько от старости руками вешая плащ на изящную вешалку.

Я вздохнула, но спорить не стала. Как уже показал опыт, чем старше человек, тем труднее он готов смириться с новыми веяниями. Для Леопольда я навсегда останусь одной из его хозяев, наследницей рода Сегнар, и смена моего социального статуса не сможет поколебать его уверенности в этом.

— Скажи мне, Польди, дома ли лорд и леди Сегнар? — спросила я. Голос дрогнул, но дворецкий этого не заметил.

— Да, миледи, дома. Лорд Гарольд в своем кабинете, а леди Симона… — Леопольд поник. — В своей спальне.

— Спасибо, — кивнула я и, не сдержав чувств, подалась вперед.

Леопольд чуть из штанов не выпрыгнул от удивления, потому что я, должно быть, первая из Сегнаров, кто обнял его. Но в следующее же мгновение он вцепился в меня, как ребенок в родителя, и прижался лбом к ключице.

— Мне вас так не хватало, леди Ровена, — шепотом признался он, заставив мое сердце болезненно сжаться. — Но вы наверняка ненадолго, не так ли?

С сожалением покачав головой, я призналась:

— Не больше, чем дня на два. Я здесь, чтобы в последний раз встретиться с матерью. Там, откуда я приехала, меня ждут.

Лицо Леопольда расплылось в улыбке. Он суетливо вытер выступившие слезы и растроганно проговорил:

— Я так счастлив за вас. Все эти годы в тайне молился, чтобы у вас все сложилось в жизни. А сейчас… п-пойдемте, миледи, я провожу вас в кабинет лорда Гарольда.

Кивнув, я последовала за дворецким. Леопольд шел медленно, его ноги уже не могли передвигаться так ловко и быстро, как четырнадцать лет назад. Это было мне на руку: я смогла внимательно изучить коридор и комнаты, мимо которых мы проходили. Как и фасад, внутренняя отделка дома ни капли не изменилась.

Леопольд вошел в кабинет первым и, как следует по этикету, представил гостя, то есть меня:

— Ваша дочь, милорд, леди Ировенн Сегнар, — а после ушел, оставив нас наедине.

Выдохнув, я вошла в кабинет, осторожно закрывая за собой дверь.

— Здравствуй, отец, — осторожно проговорила я и посмотрела в его сторону.

Он тоже постарел. Когда-то смоляно-черные волосы полностью поседели, на лице появилось много морщин, особенно около губ и носа.

Отец вскочил так резко, что ножки кресла с громким скрипом проехались по деревянному полу. Первые шаги лорд Гарольд Сегнар проделал неуверенно и смотрел на так, как будто увидел призрака. Но потом он в одно мгновение оказался рядом и крепко обнял меня.

— Девочка моя… — выдохнул отец, крепко прижимая меня к себе. Его голос дрожал, словно он едва сдерживал слезы. — Ровена… Боги, неужели ты здесь?

— Я здесь, отец, но это ненадолго, — предупредила я, чувствуя себя неожиданно неловко. Он никогда не проявлял чувств к своим детям, даже к сыну и наследнику. Отец вообще оставался тенью под властью моей матери. Но слабость и скорая смерть матери, видимо, начали его менять.

Он заключил мое лицо в ладони и поцеловал в лоб.

— Это неважно, Ровена, на день ты здесь или на всю жизнь, — заверил отец и снова прижал меня к себе. — Мне лишь нужно знать, что ты жива и с тобой все в порядке. Мы ведь тебя похоронили одиннадцать лет назад.