Жутко романтичные истории (ЛП) - Коллектив авторов. Страница 23

Я закрыл глаза, не мешая ему заказывать, и улыбнулся, во всем теле чувствуя отголоски нашего интимного танца. Я ощущал вокруг только запах Бена. Теплый, цитрусовый, прокуренный… Бен. И я даже с удовольствием притворюсь, что ем пиццу и возможно даже перед уходом посмотрю с ним фильм.

Да-а-а, Хэллоуин все же не такой отстойный. Может, даже новый ужастик удастся посмотреть. Идеальная комбинация. Бен точно выберет что-то потрясающее.

— Ха, — с улыбкой произнес он. — Мой телефон тебя сфоткал, потому что решил, что ты хочешь его разблокировать.

— А? — рассеянно ответил я, вообще не соображая, о чем он говорит. Но когда в голове чуть развеялась посторгазменная дымка, я с тревогой распахнул глаза.

Однако было уже поздно.

Бен открыл мою фотографию с безумно взлохмаченными волосами и хмурой рожей.

А еще жуткими, бездушными глазами, сквозь которые был виден плакат «Криминального чтива», висевший у меня за спиной.

Гробовая тишина.

Я задержал дыхание.

— …Винсент, что за херня у тебя с глазами? — спросил Бен, уставившись шокированным взглядом на замершего на его плече меня.

Я выдавил слабую улыбку.

Полагаю, третье свидание резко перенеслось на первое.

Чтоб тебя, Хэллоуин.

«Чужак в доме»

Джо Лэньон

Переводчик: boomaga;

Редактор: Олеся Левина.

Аннотация

В воспоминаниях Майлза Тьюздея Монреаль — счастливейшее место на свете, но теперь, когда он унаследовал особняк по адресу Брэйсайд, 13, все изменилось.

Было ли роковое падение с лестницы мадам Мартель, предыдущей хозяйки дома, действительно несчастным случаем?

И каким образом после ее смерти из особняка начали исчезать сокровища?

Одно лишь остается незыблемым со времен детства Майлза: он по-прежнему хочет, чтобы утонченный и красивый арт-дилер Линли Палмер обратил на него внимание.

Глава первая

Ворота заперты. Разумеется.

Ничего страшного, если не получится войти, с самого начала сказал себе Майлз. Он может подождать до понедельника, когда месье Тибо придет в свой офис и выдаст ему ключи. Достаточно просто осмотреть дом снаружи.

Но сейчас, когда сквозь причудливые завитки кованой ограды Майлз разглядывал укрытый красным плющом особняк в якобинском стиле с характерной бирюзово-зеленоватой кровлей из окислившихся медных листов, он решился на большее.

Потому что он вовсе не турист. Не в этот раз. Майлз приехал в поместье по адресу Брэйсайд, 13 в Уэстмаунте не из праздного любопытства. На самом деле этот дом принадлежал ему.

Два часа назад, в дождливый пятничный вечер, Майлз прибыл в Монреаль и заселился в гостиницу. Он даже не стал распаковывать вещи. Потому что до сих пор не мог отойти от шока, который охватил его при огласке завещания «тетушки» Маргаритки. Он не мог просто расслабиться и ждать, как… как зрелый, законопослушный гражданин. Вооруженный сомнительными аргументами, почерпнутыми в первом сезоне «Аббатства Даунтон», Майлз убедил себя, что в особняке кто-то непременно должен быть, и этот кто-то обязательно его впустит.

Но нет. Величественный старинный дом, увитый золотой и красной листвой, погрузился в сумерки, а его окна оставались темны.

В нем никого не было.

Так что Майлз поступил как любой истинный американец. Молясь про себя, чтобы начало его канадской иммиграции не ознаменовалось грандиозным арестом за незаконное проникновение, он полез через ограду.

В двадцать шесть люди обычно уже завязывают лазать по заборам, но этот был не так высок, да и Майлз мог похвастаться неплохой формой. Ухватившись за верхнюю планку, он подтянулся и попытался найти опору на черных завитках металла. Это далось ему с некоторым трудом, но в конце концов Майлз неуклюже вскарабкался наверх, а затем спрыгнул на влажную брусчатку двора.

Он отряхнул джинсы и огляделся. Вечерние тени сгустились, гаражные ворота из натурального дерева по левую руку и обрамленная цветочными клумбами белая балюстрада справа таяли во тьме, становясь все более неразличимыми.

Майлз надеялся, что не активировал какую-нибудь сигнализацию.

Он не заметил камер видеонаблюдения. В прежние времена их тоже не устанавливали, но то были очень давние времена. Десятилетие назад. Ему было всего лишь шестнадцать.

Здесь такая тишина.

Майлз закрыл глаза и глубоко вдохнул этот дождливый вечер. Аромат влажных камней, мокрых листьев и осенних костров. Слабый привкус города. Отныне именно так будет для него пахнуть дом.

Майлз улыбнулся, но потом его охватило беспокойство. Он открыл глаза.

Тишина, которая окутывала дом, совершенно непривычная. Практически кладбищенское безмолвие. Так странно. Сад и вековые деревья, казалось, поглощали все звуки извне. В этом районе были и другие дома, но размер участка и густые деревья создавали иллюзию загородного поместья.

Майлз вдруг вспомнил, как во дворе вечно раздавался рокот спортивных автомобилей: молодежь гоняла туда-сюда в любое время дня и ночи. Он мог даже слышать призрачное эхо голосов: глубокие, рассудительные интонации Оливера, легкомысленные и саркастические комментарии Линли, фальшивый, но от этого не менее очаровательный акцент хозяйки дома. Ах, да, и музыка. Музыка звучала повсюду. Маргаритка была страстной поклонницей мюзиклов пятидесятых. И дом был полон ретро-мелодий в духе «I Love Paris» и «Que Sera, Sera».

Маргаритка любила рассказывать, что отказалась от карьеры танцовщицы в пользу брака с Гордоном Болеем, но мама Майлза говорила ему, что самое большое достижение ее любимой подруги в искусстве — неудачное прослушивание в колледже для «Юга Тихого океана».

Майлз стряхнул пыль воспоминаний. Сейчас не время оглядываться назад. Перед ним шанс начать новую жизнь. Возможность создать будущее, о котором он мечтал — черт возьми, даже не смел мечтать.

Майлз пересек широкий, покрытый лужами двор, миновал снисходительно улыбающихся мраморных львов, окропленных недавним дождем, а затем — щемяще одинокий, словно забытая связка воздушных шаров, бронзовый фонарный столб с пятью круглыми белыми плафонами, покрытыми изморосью. Брусчатка уступила место черной сланцевой плитке. Майлз продрался сквозь мокрые, по-осеннему расцвеченные заросли, поднялся по узким изогнутым ступеням, миновал каменные урны, увитые влажными стеблями плюща, и вошел под резную каменную арку. В бездонной и настороженной тишине шуршание резиновых подошв его «конверсов» звучало подобно глухим раскатам грома.

Он остановился перед массивными двустворчатыми дверями из резного дерева со вставками из дымчатого стекла. Майлз глубоко вдохнул, медленно выдохнул и нажал на кнопку звонка.

По дому прокатился глубокая, звучная трель, которая через несколько мгновений растворилась в тишине.

Никто не отозвался.

Конечно, нет. Потому что никого нет дома.

Маргаритка умерла, ее сыновья разъехались много лет назад.

Майлз подождал и нерешительно нажал на звонок еще раз, кляня себя за малодушие. Кого он мог побеспокоить? Насколько он помнил, в доме всегда были слуги. Со своего места Майлз не мог увидеть, есть ли свет в задней части особняка. Он предположил, что люди здесь все-таки должны быть…

Но нет.

Мелодичный перезвон снова прокатился нарастающей волной и затих где-то в недрах дома.

Никто не подошел к двери.

Майлз вздохнул.

Что ж, придется подождать до понедельника. В конце концов дом никуда не денется. Открыт он для него или заперт, особняк все равно принадлежит ему. И каждый клочок четырех гектаров земли, на которых он стоит. Каждый след от сучка на полированном резном дереве, каждое стеклышко в витражах, малейший скол на кирпичной кладке, брусчатке и мраморе. Это все его. Безоговорочно.