Законы баланса (СИ) - Некрасова Алиса. Страница 2

Эдвард не спеша направился к парковке, запрятав руки в спортивную синюю куртку. Он почти не поднимал ноги, отчего его кеды быстро изнашивались.

Сегодняшний день не задался. Сначала Эдварда выставили из музыкальной группы, а потом — испачкали его сумку кленовым сиропом. Он потратил около часа, оттирая пятно в уборной технического колледжа, но запах карамели настырно не отступал. Даже сейчас, приторное облако сидело у него на плече, словно сахарный чертик.

Эдвард завернул в переулок, в котором почти всегда стойко держались тени, за исключением тех коротких часов, когда солнце пламенело в зените. Последний прямоугольник жёлтого пятна затягивали постройки, сообщая студенту о том, что время уже перевалило за полдень. Он вздохнул. Сейчас его бывшие коллеги репетировали «Every Rose Has its Thorn» для студенческого фестиваля, что состоится в конце июля в день закрытия очередного учебного года. Эта песня многое значила для Эдварда. Он самолично участвовал в выборе композиции — один из немногих случаев, когда жизнь предоставила ему выбор. Однако в последний момент они нашли ему замену. Теперь его партию гитары будет играть студент из университета.

Юноша оглянулся — ему почудилось, что кто-то внимательно рассматривает его со спины. «Все нормально, — успокаивал он себя. — После опасных приключений с Габриэль и её товарищами, паранойя — ожидаемый побочный эффект». Эдвард продолжил путь. Когда он снова расслабился, низкорослый человек с плащом, скрывающим лик, толкнул студента и приставил к его горлу охотничий нож. Юноша от ужаса проглотил язык.

— Отдавай деньги, — приказным тоном представил свои требования уличный вор.

Эдвард безоговорочно достал кошелёк с сегодняшним авансом за работу в музыкальном магазине, где он трудился на полставки помощником продавца. Человек удовлетворённо ослабил хватку, бестактно вырвал из его пальцев добычу и умчался прочь в одну из тёмных развилок переулка. Перепуганный юноша опустился на асфальт и посмотрел на вспотевшие ладони — они неконтролируемо дрожали. Видимо, чудовища и инопланетяне, с которыми он сталкивался этим летом, так и не выработали в нем иммунитет к страху.

«Очень странно, — помедлил Эдвард, обнаружив, что дверь в его квартиру не заперта. — Я точно помню, что запирал дверь. Ацель же должен быть сейчас… Блин! — Юноша на всякий случай проверил телефон. — Два пропущенных от Лили! Так и знал…»

Эдвард натянул на свое лицо самое строгое выражение, на которое был способен, и уверенно распахнул дверь. Густой дым и едкий запах гари любезно встречали его на кухне. Ацель отчаянно пытался потушить горящую сковороду.

— О, Эдвард, ты сегодня рано! — прокашлялся он.

— Что ты творишь? — Студент поторопился открыть окно, что вызвало некоторые трудности, поскольку большую половину и без того тесной кухни занимала самодельная химическая лаборатория. Огонь довольно насытился кислородом и перепрыгнул на занавески.

— Ацель, сделай что-нибудь! — Эдвард был в панике. Вискоза быстро разгоралась, провоцируя черные валы дыма.

Пришелец сорвал объятый пламенем элемент декора и растоптал его ногой.

— Кто тебя просил открывать окно? — прорычал он, выкидывая угольки обеда в мусорное ведро. — С таким же успехом можно было подлить ещё масла в огонь!

— Вот не тебе сейчас меня отсчитывать!

— Ты чуть не устроил пожар!

— Это у тебя сковорода загорелась вообще-то!

— Э-э… — Ацель неловко поправил волосы, — так и было задумано…

— Это во-первых! — Юноша властно ударил холодильник.

— Будет ещё и «во-вторых»?

— Что ты натворил?

— Я готовил обед. К твоему возвращению, кстати говоря.

— Я не об этом!

Пришелец побледнел, догадываясь к чему тот клонит.

— Он первый начал, — оправдался он.

— Ацель, тебе что семь лет? — с порицанием спросил тот.

— Не-ет.

— Я такие отговорки использовал, когда учился в первом классе!

— Я не могу работать с людьми! — завыл Ацель, оскорбленно усаживаясь на табурет. — И в отличие от некоторых… — Пришелец проницательно сверкнул белесыми глазами из-под солнечных очков, — я не стану терпеть унижения от каких-то двуногих обезьян!

Взгляд Эдварда ускользнул куда-то к дверному проему:

— Не понимаю о чем ты.

Ацель вдруг вскочил и вплотную навис над соседом по квартире, деловито стягивая перчатки.

— Ты можешь так… не делать…?

— Не делать как?

— Не оборачиваться… собой… без предупреждения.

Небольшая биографическая справка об Ацеле. Его родная планета Сондэс располагается в двадцати тысячах световых лет от Млечного Пути в «галактике войны» Спруд. Внешность сондэсианцев можно описать одним словом — «рептилоиды». Их тело покрывает чёрная или бронзовая чешуя, на руках длинные когти, а на переносице растут четыре острых шипа. Перчатки Ацеля — не просто часть гардероба; это особая инопланетная разработка, которая позволяет пришельцу маскироваться под ксионцев (его врагов), а теперь и людей. Когда на Ацеле перчатки, сондэсианские органы чувств и другие физические параметры значительно притупляются, превращая жутковатого типа в привлекательного молодого человека.

Пришелец принюхивался.

— Ты с кем-то обнимался? — Прозвучал вздорный вопрос.

— Что? Нет! Это… наверное… кленовый сироп, — ответил тот, заикаясь.

— Да-а-а… Ты опять пролил на себя сироп.

— Именно.

— Ну что ж, продолжай и дальше скрывать свою никчемность, Эдвард. А я как обычно притворюсь, что ничего не замечаю. — Ацель надел перчатки и вернулся на место. Выжидающее молчание растягивалось между ними, доводя студента до еще большего стыда. Казалось, этот чёрный ящер видит его насквозь. Даже в эту самую минуту он знает, что Эдвард не сдержится и выплеснет наружу сокровенное, а потом, несомненно, простит незадачливого работника, позволив тому и дальше властвовать в его квартире и жить за его счёт.

— Ладно, твоя взяла, — утомленно вздохнул юноша. — Меня выперли из группы.

— Оно и неудивительно! С твоей то игрой!

— Вот вечно ты так.

— Мм?

— Смеёшься надо мной, — пояснил Эдвард.

— Я не смеюсь, а констатирую факты. Это все? — Ацель развел руками, будто зная о недомолвках.

— Ну… Ещё у меня спёрли наличку. Какой-то придурок напал на меня с ножом и вынудил отдать кошелёк.

Пришелец поменялся в лице.

— Ты в порядке? — взволнованно поинтересовался он.

— Эм, да… Все нормально. Вот только… — был готов разреветься Эдвард, — я действительно никчемен. Ты прав. Ты всегда прав. Ненавижу тебя за это! Заставляешь меня чувствовать себя полным неудачником!

— Не пойми неправильно, — глумливо улыбнулся Ацель, — но ты и так неудачник.

— Ацель!

— Как минимум потому, — закончил тот мысль, — что водишься с таким негодяем, как я.

В четверг сожитель Эдварда посетил бывшее место работы, чтобы отдать форму официанта. Лили не спускала с чудака испытывающего взора, а завсегдатаям не терпелось выболтать подробности вчерашней перепалки. За одним из столиков сидела одинокая старушка с копной пышных серебристых волос. Она бормотала себе под нос возмущения и жалобы, будто кому-то было до неё дело. Женщина не выглядела сумасшедшей, хотя многие посетители таковой её и считали. На ней было длинное шёлковое платье, золотые серьги с аквамарином и широкое хрустальное ожерелье, спускавшееся почти до самого декольте. Монолог старушки заинтриговал Ацеля, и тот невежливо подсел за столик.

— У вас что-то украли? — спросил он серьёзно, пренебрегая простым человеческим «здравствуйте».

Женщина засветилась от счастья. Она была из разряда тех пенсионеров, которые прозябают последние годы своёй жизни без детей и внуков, ведут дискуссии с бродячими кошками и никогда не отказываются пообщаться с человеком разумным.

— О, молодой человек, вы не представляете! Сегодня по дороге из супермаркета меня ограбил мальчик! И ладно бы деньги! Моё обручальное кольцо — единственная память о моем несчастном Дональде!

— Вор угрожал вам ножом? — Пришелец выстраивал аналогии.