Виолончелист (СИ) - Монакова Юлия. Страница 37

— Уедем отсюда? — предложил он охрипшим голосом. — Слишком много свидетелей.

— У меня девочки в отеле, я не одна в номере, — поняв, что он имеет в виду и облизнув губы, отозвалась Лера с сожалением.

— Я один.

— Тогда едем к тебе, — решительно тряхнув головой, заявила она.

Как они доехали до отеля — Макс не помнил. Удивительно ещё, что не попали в аварию… Всю дорогу Лера, обхватив его со спины руками, так недвусмысленно поглаживала ему живот, проникнув под рубашку и то и дело норовя опуститься ниже, что Макс чертыхался сквозь стиснутые зубы, с трудом справляясь с управлением.

В холле их тормознул паренёк с ресепшн.

— Извините, сэр, но у нас в отеле запрещены гости в номерах, — сказал он Максу, смущённо разводя руками, как бы извиняясь и оправдываясь: это не я придумал, таковы правила. — Вы можете посидеть и пообщаться тут, на диване…

Ага, по взбудораженному виду Макса, раскрасневшемуся лицу Леры и её лихорадочно блестевшим глазам, конечно же, становилось совершенно ясно, что они планировали именно “посидеть и пообщаться”.

— Мы никого не побеспокоим, — Макс ловким незаметным движением сунул ему в ладонь крупную денежную купюру и подмигнул. — Ко мне приехала любимая девушка, нам нужно многое… обсудить наедине.

— Ноу проблем! — парнишка довольно разулыбался: очевидно, денег оказалось более, чем достаточно. — Если захотите чай или ужин в номер, позвоните, вам всё принесут!

Так просто и легко… Макс сам не верил в то, что уже через несколько минут Лера будет полностью принадлежать ему.

В лифте, едва сомкнулись створки дверей, они снова накинулись друг на друга с поцелуями. Обоих буквально трясло от нетерпения — как тогда, в Питере, в квартире Макса… Это невыносимое дежа вю не давало ему покоя, и в то же время от новизны ощущений буквально срывало крышу: всё было уже иначе, чем тогда; от его прошлой неопытности, неуверенности в себе и глупого страха сделать что-то не так не осталось и следа. Сейчас абсолютно всё казалось уместным, таким, как надо — не было ни стеснения, ни преград, ни табу, только дикое желание любить Леру всю ночь напролёт.

Дверь номера он сумел открыть с трудом, лишь с третьей попытки — всё никак не мог отдышаться и сфокусировать взгляд на замочной скважине. А затем, уже справившись с замком, Макс внезапно вспомнил о защите.

— Чёрт… я забыл купить, — пробормотал он в раскаянии. — Подожди меня буквально пять минут, хорошо? Тут недалеко аптека, я быстро сбегаю, туда и обратно…

Но Лера лишь покачала на это головой.

— Не надо никуда бежать. У меня всё есть.

Сказанное слегка царапнуло. Не так, конечно, чтобы Макс загрузился и полностью потерял боевой настрой. Но… неприятно, по краешку сознания, цепляя острыми коготками, проскочила ревность — неизвестно к кому. Впрочем, разве Макс имел право на эту ревность? Он ведь тоже не вёл монашеский образ жизни в Лерино отсутствие — это ещё мягко говоря. И вообще, тот факт, что Лера запросто носит презервативы в своей сумочке, ещё ни о чём не свидетельствовал. Одни лишь его домыслы, одни беспочвенные догадки.

А ещё через минуту, когда девушка сама заперла дверь номера изнутри и, сделав шаг навстречу Максу, положила руки ему на плечи и снова нетерпеливо потянулась к его губам, он и вовсе забыл обо всём на свете…

Он не закрыл балконную дверь, когда уходил утром, и теперь по номеру разливался стойкий запах цветущего жасмина.

Эта ночь в Индии, наполненная ароматами экзотических цветов, благовоний и несдерживаемой, неуправляемой, неконтролируемой страсти, стала затем очередной драгоценностью в шкатулке его воспоминаний. Макс и не думал, не надеялся, что когда-нибудь снова сможет почувствовать себя настолько живым. Неудивительно — потому что жил он только в присутствии Леры, а в остальное время, как оказалось, просто ловко притворялся и лицедействовал…

— Ты вспоминала обо мне? — спросил он шёпотом, лёжа рядом с Лерой на скомканной простыне после очередного оглушающего, опустошающего и одновременно упоительно-прекрасного оргазма, всё ещё прижимаясь к ней всем телом. Даже сейчас, в минуты покоя и умиротворения, сладостной сонной неги, Макс с Лерой держались за руки, крепко переплетя пальцы, чтобы чувствовать друг друга каждое мгновение.

Вопрос этот был скорее риторическим, Максу не требовался ответ — он видел его в Лериных сияющих глазах. Её невероятных, завораживающих, бездонных глазах, подобных которым не было ни у кого на свете. Как она на него смотрела… как она на него смотрела!

— Глупый, — Лера гладила его по лицу, обводила контуры глаз, бровей, губ, а он плавился от удовольствия, счастливо жмурился, чуть ли не мурлыкал. — Я не вспоминала о тебе, потому что и не думала забывать. Ты одновременно и самое хорошее, и самое плохое, что произошло со мной в жизни… мой первый мужчина. Моя первая любовь.

— А вторая? — подозрительно спросил он.

Она откинулась обратно на подушку, отвела взгляд.

— Я всё ещё надеюсь… всё ещё верю, что она когда-нибудь случится. Тогда я действительно смогу тебя забыть.

Сердце болезненно сжалось. Макс развернул девушку лицом к себе.

— Зачем забывать, Лер? — недоумевая, спросил он. — Я не отпущу тебя больше никуда, — и, словно в подтверждение своих слов, резко притянул её к себе, снова прижал к груди, стиснул в объятиях. — Ты же моя. Только моя… косоглазая, китаёза моя родненькая.

— Не всё так просто, Макс… — запротестовала было она, невольно слабея под напором жадных поцелуев, сама вспыхивая огнём в его руках — а он-то давно уже был готов. Так и не договорив, они снова накинулись друг на друга.

Глава 17

Потом он на руках отнёс её в душ. Лера практически засыпала, но настаивала, что ей нужно смыть с себя пыль гоанских дорог, остатки пляжного песка и следы их обоюдной страсти. Намылив губку, Макс бережно водил ею по телу девушки, и это больше походило на священный обряд, чем на купание. Затем, выдавив на ладонь немного шампуня, он тщательно вымыл и прополоскал её длинные волосы, после чего почти досуха высушил их полотенцем. Лера блаженно закрыла глаза, послушно подчиняясь его движениям и незаметно уплывая в сон.

— Тебе нужно работать банщиком… — пробормотала она. — Клянусь, очередь будет на год вперёд.

Макс вынес её из душевой и осторожно усадил в кресло, собираясь пока наскоро поправить и перестелить смятую постель.

— Угу, а ещё постельничим, — рассеянно добавил он, встряхивая простыню и заново расправляя её на кровати. Лучше бы, конечно, поменять… но уборка в номере будет только утром.

— Кем-кем? — Лера зевнула, прикрыв рот ладошкой. Всё-таки, сказывалась акклиматизация, да и спала за минувшие сутки она совсем мало.

— Ты что, никогда раньше не слышала о такой старинной должности, как “постельничий” при царском дворе?! Позор тебе, — шутливо пожурил он её.

— Ну, это ты у нас умник и заучка, а я никогда не испытывала большой тяги к учёбе, — поддразнила его Лера. Тем временем её взгляд, лениво блуждающий по номеру, остановился на виолончели, аккуратно уложенной в футляр.

— Макс… поверить не могу. Ты привёз виолончель с собой?! — воскликнула она. Сон, похоже, моментально слетел с неё.

— А что тебя так удивляет? — добродушно хмыкнул он. — Мне нужно много играть, постоянно репетировать…

Лера вскочила с кресла и — как была, обнажённая — подбежала к виолончели, опустилась на колени и осторожно погладила бок музыкального инструмента. Девушка смотрела на виолончель со странным выражением, в котором смешались и ненависть, и восхищение, и даже как будто ревность.

— Что-то не так, Лер? — обеспокоенно спросил Макс, удивляясь этому взгляду.

— Это же… твоя любимая женщина, — откликнулась Лера после паузы. — Которая всегда была и будет для тебя на первом месте.

— Глупости, — он пришёл в замешательство от этого сравнения, несмотря на то, что сам в шутку частенько повторял то же самое. — Как можно сопоставлять чувства и игру на инструменте? Ты для меня на первом месте, китаёза! Ты — всегда вот тут, — он постучал ладонью по груди с левой стороны, — и вот тут, — указал на голову.