Десять месяцев (не)любви (СИ) - Монакова Юлия. Страница 52

Был только один человек в целом мире, который мог полноценно заменить для неё тепло и уют родительского дома. Но, несмотря на то, что они с этим человеком находились в одном городе, он всё равно был от Полины очень и очень далеко, будто на краю света… И даже если она наберётся наглости и поедет к нему домой (чего она, разумеется, делать не станет, хотя и знает, где он живёт) — расстояние между ними не сократится ни на миллиметр.

Из Москвы Ксения приехала весьма воодушевлённая, без умолку болтая о своих впечатлениях, о визитах к знакомым и о спектаклях, которые посетила.

— Эх, Полинка, как освежает столица!.. — ностальгически вздыхала писательница. — Всё-таки надо жить в большом городе. Вот где настоящая движуха, а не наше провинциальное болотце!

— Ты почти по Островскому шпаришь, — хихикнула подруга; удивительно, она была даже рада видеть Ксению. — Помнишь: "Да, Полина, я уж теперь совсем не та стала. Ты не можешь представить, как деньги и хорошая жизнь облагораживают человека. В хозяйстве я теперь ничем не занимаюсь, считаю низким…"*

— Смейся, смейся, — Ксения не обиделась. — А я и в самом деле убеждена, что после получения диплома нужно валить либо в Москву, либо уж в Питер. Там — перспективы!.. Опять же, все крупнейшие книжные издательства — тоже там. Кстати, поговорила я с одним… редактором… обещал напечатать рассказ или даже повесть в литературном журнале.

— Поздравляю, — откликнулась Полина не без иронии. — Надеюсь, это повесть не про меня и Вадима?

— Ну перестань, — Ксения непритворно смутилась. — Знаешь же, что ту тему мы закрыли раз и навсегда. Я теперь ни-ни, клянусь!

Разобрав сумку, сбегав в душ и съев вкусный ужин, приготовленный Полиной, Ксения, ворча, села-таки за дипломную работу: каникулы заканчивались, нужно было представить Астарову хотя бы несколько идей по теме.

— Как меня удручает вся эта официальная безжизненная писанина, — привычно бурчала она, — столько формалистики, весь интерес к делу пропадает. Эх!.. Ну недельку на диплом всё-таки придётся потратить.

Полина только захлопала глазами от такой наивной наглости.

— Ты с ума сошла? — поразилась она. — Это же нереально!

— Вполне реально, если есть, от чего отталкиваться.

— Может, проще заказать за деньги нормальную качественную работу? — робко предложила Полина. — Вон в интернете полно объявлений…

— Ну не-е-ет, — протянула Ксения, — мне писательская гордость не позволит воспользоваться плодами чужого труда, выдав их за свои. Так что, если и наделаю косяков — то уж сама, я без претензий.

Немного непривычным было то, что Катя не вернулась в общежитие после каникул. Никого новенького к девушкам не подселили, так что Катина кровать по-прежнему пустовала. Накануне, отправившись в магазин за продуктами, Полина по привычке чуть было не купила её любимой яблочной пастилы, но, спохватившись, вспомнила, что Катя с ними больше не живёт… Да, конечно, они общались по телефону и в соцсетях, но всё равно ощущение незаполненной пустоты так и поселилось в душе и вспыхивало с новой силой всякий раз, когда Полина возвращалась в общагу.

___________________________

*Цитата Юлиньки из пьесы А.Н. Островского "Доходное место"

Громов появился в университете только через неделю после начала занятий. Полина не знала, что с ним, но увидела его и поняла, что, скорее всего, доцент был болен. Или он и сейчас болен?.. Похудел, глаза запали, скулы резче выделяются… Против воли сжалось сердце, и Полина, остановившись, ещё некоторое время пыталась отдышаться. Слава богу, он, кажется, её не заметил — так и прошёл мимо неё по коридору, весь погружённый в себя. Не человек — тень от человека…

"Что же вы сделали с нами обоими, Марк Александрович", — подумала она в отчаянии, хотя его проблемы вполне могли быть обусловлены вовсе не ею. Даже наверняка чем-то — или кем-то — другим.

Через пару дней он снизошёл: написал ей по мейлу, чтобы она пришла завтра на кафедру. Задумчиво полистал страницы её работы, хотя это было скорее формальностью, добавил пару названий книг в список литературы и милостиво кивнул:

— Мне не к чему придраться, всё отлично.

Это ведь можно было обсудить и по электронке, запоздало сообразила Полина. Опять придумал неуклюжий предлог, чтобы повидаться с ней — как тогда, после возвращения из Питера?.. Хотя, быть может, это она сама придумывает нелепые, притянутые за уши объяснения его простым и незамысловатым поступкам. С чего она вообще вообразила, что он хочет её видеть? Вон, сидит, даже не смотрит на Полину… губы сжаты, взгляд в окно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вы в порядке, Марк Александрович? — нерешительно спросила она. Он дёрнулся от её вопроса, точно застигнутый врасплох. На несколько бесконечных мгновений их глаза пересеклись. Его — серые, и её — серые…

— Не надо выстраивать баррикады, — сказала Полина тихо-тихо, не отрывая от него взгляда. — Я не собираюсь нападать, Марк Александрович. Не бойтесь.

— Я себя боюсь, а не тебя, — ответил он, снова нечаянно переходя на "ты", как у себя дома, хотя в стенах университета обычно поддерживал вежливо-официальное обращение.

Полина подхватила сумку и, даже не попрощавшись, выскочила из аудитории — скорее, скорее, куда-нибудь, бегом отсюда… только бы он не заметил её слёз.

МАРТ

Илона

Наконец, пришла долгожданная весна. И пусть пока только календарная, так как температура на улице держалась преимущественно минусовая и по-прежнему лежал снег — всё равно явственно и свежо веяло влажным дыханием молодого ветра. С каждым днём предвкушение надвигающегося тепла всё усиливалось, солнце светило уже совсем не по-зимнему, днём иногда капало с крыш, и Илона специально распахивала в квартире все окна, чтобы послушать эту звонкую и переливчатую весеннюю песню.

В эти дни она особенно полюбила в одиночестве бывать на набережной. Брала с собой тёплый плед, термос с чаем — и часами просиживала на лавочке, глядя на пока ещё скованную льдом поверхность Волги.

Она старалась ни о чём не думать. Просто дышала полной грудью, словно училась этому заново. Будто возрождалась, восстав из пепла. Её не на шутку измучили эта осень и эта зима… Хотя, казалось бы, всё прекрасно: Илона впервые за несколько лет не одна, у неё появился любимый мужчина. Но…

Всё чаще и чаще ей вспоминались Асины слова о том, что Марк всё равно уйдёт. Но куда ему идти, к кому? Он ведь совсем один, у него в этом городе никого нет, кроме Илоны. Она — самый близкий ему человек. На Полину Кострову он в последнее время даже не смотрит, да и студентка тоже, кажется, успокоилась и остыла. Кто не увлекался в юности? Для неё, видимо, это как раз и было мимолётным увлечением. Странно было бы не увлечься — такой привлекательный и импозантный научный руководитель, тут у любой голова пошла бы кругом… Нет, Илона не винила Полину. Она понимала её. А Марка это наваждение тоже рано или поздно отпустит. Обязательно отпустит!

И всё-таки его поведение тревожило Илону. Всё регулярнее в глазах Марка она ловила странное выражение, которое не могла толком расшифровать. Отчаяние? Безысходность?.. Она знала, что существуют разные типы депрессии. Есть, к примеру, та, что диагностируется врачами: это когда человек, просыпаясь, каждое утро хочет выйти в окно. А есть депрессия вялотекущая — когда объективно, вроде бы, всё в порядке, и из окна прыгать не хочется, а ничего не радует. Вот и у Марка, скорее всего, был именно второй случай.

Может быть, стоит уговорить его сходить к психотерапевту? Но Илона тут же отказалась от этой мысли: да не нужен, не нужен никакой психотерапевт! У Марка не так уж всё запущено. Он просто устал, вот и всё. У него был непростой год. Надо заваривать ему чай с ромашкой, с мятой… ещё больше окружить любовью и заботой… Правда, иногда ей казалось, что чем большей заботой она его окружает — тем больше он задыхается. Но Илона гнала от себя подобные догадки. Если бы в самом деле хотел — давно ушёл бы, уговаривала она себя, прекрасно понимая, что не давала ему ни малейшего шанса уйти с миром.