Милый, единственный, инопланетный (СИ) - Монакова Юлия. Страница 66

— Я… — горло перехватывает спазмом. — Я не знаю! Я люблю его, но меня пугает то, что с ним происходит… Находиться с ним рядом — всё равно что гулять по минному полю, в любой момент может рвануть.

— Любят же всего человека, а не какую-то его часть. Если ты любишь целого Илью, то должна учиться принимать его со всеми особенностями личности, которые он не в силах изменить. Илья никогда не изменится, Марина, — повторяет он твёрдо, даже жёстко, словно вколачивая эту простую и ясную мысль в мою глупую башку.

— Ты пытаешься меня напугать?

— Всего лишь объясняю расклад. Илья очень необычный, но при этом очень классный. Я знаю его почти всю свою жизнь. Однако быть с ним рядом постоянно — это всё же достаточно серьёзное испытание. Я никогда не жил с ним и потому не вправе давать тебе советы — ни “за”, ни “против”. Тут уж, извини, решать тебе самой.

— А если… если я сама не знаю, что решить? — мой голос дрожит.

— Тогда возьми паузу и разберись в собственных чувствах и желаниях. Не нужно врать самой себе, что ты справляешься и всё идёт просто прекрасно.

— Я не могу, — всхлипываю прямо в трубку, — мне… мне так его жалко!..

— Жалость — не лучшее чувство для отношений. Так же, как и чувство вины. В конце концов это начнёт тебя тяготить. Может быть, ты даже возненавидишь Илью…

— Но что мне делать?!

— Разберись в себе, — повторяет он. — Мне кажется, вы немного поторопились, решив жить вместе, и сейчас тебе просто неловко вслух заявить о том, что ты совершила ошибку. Ты ещё не готова, хоть тебе и стрёмно в этом признаваться…

Я молчу, понимая в глубине души, что он прав.

— С его стороны всё действительно серьёзно, Илья редко отменяет принятые решения или жалеет о них. А ты… не обижайся, Марин, но ты поддалась глупому романтическому порыву. Причём я сам был обеими руками за ваши с ним отношения. Однако не ожидал, что вы так резво начнёте семейную жизнь… — я слышу по голосу, что он улыбается. — А матери его ты не звонила?

— Нет… а надо?

Он задумывается.

— Пожалуй, не стоит. Всё уже позади, зачем пугать её понапрасну? Она всё равно ничем не поможет.

— Да, пожалуй, — соглашаюсь я.

— Эй, ну ты чего? Судя по голосу, тебе совсем хреново?

— Я просто… запуталась.

— Поезжай на несколько дней к родителям, — предлагает он. — Поживи дома, подумай обо всём хорошенько.

— А Илья?! Как он это воспримет?!

— Необязательно говорить ему всю правду сейчас. Скажи для начала, что у тебя появились дома какие-то неотложные дела, требующие твоего постоянного присутствия. Побудь наедине со своими мыслями.

Я снова всхлипываю. Мне ужасно тяжело даётся это решение, но я понимаю, что Рус абсолютно прав. Нужно время, чтобы всё обдумать.

— Ну ты что там, опять раскисла? — спрашивает он с тревогой. — Перестань. Хочешь, я приеду сейчас?

— Не надо, — гундосо говорю я в трубку. — Мне уже лучше, правда. Спасибо тебе за совет.

— А за Илюху не беспокойся, — добавляет он напоследок. — Если ты уедешь к родителям, я за ним присмотрю. Всё будет под контролем!

92

НАШИ ДНИ

Лиза, октябрь 2019

С некоторых пор Лиза не любила осень. Слишком уж неприятные воспоминания приносило с собой это время года, слишком уж несчастливым оно стало для неё двадцать пять лет тому назад. Теперь же её привычно-депрессивное осеннее состояние усугублялось ещё и проблемами со здоровьем.

Вообще-то она уже около полугода чувствовала себя неважно — утомлённой и разбитой, но к осени всё это обострилось, заставляя Лизу ощущать себя старой развалиной. Она с трудом поднималась с постели по утрам, испытывая слабость, головокружение и лёгкую тошноту. Даже самые простые действия давались ей с трудом — снизилась работоспособность, а вот утомляемость и раздражительность, наоборот, повысились. Волосы стали слабыми и выпадали, часто болела голова, в ушах возникал звон, а перед глазами мельтешили мушки. В довершение всех этих неприятностей начал “плясать” менструальный цикл, и в конце концов в разговоре с тётей Аллой Лиза даже предположила:

— А может, у меня просто ранний климакс?

— Совсем ты сбрендила, рыба моя, — с негодованием отозвалась начальница. — Сколько тебе, сорок? Сорок один? Да ты вполне ещё можешь родить, многие в твоём возрасте за первенцем собираются!

— Ну какое рожать, скажете тоже… Куда мне? Да и от кого, — засмеялась Лиза.

— Вот то-то и оно! — тётя Алла подняла указательный палец. — Мужика тебе надо, хоть ты и не любишь подобные разговоры. И все твои болячки — именно от недо… — она запнулась на долю секунды, — от недостатка секса, вот!

Лиза лишь отмахнулась от этого предположения — тётя Алла была в своём репертуаре.

— Нечего тут на меня руками махать! — возмутилась та. — Ты выглядишь очень измождённой и слабой, Лизавета, и я сейчас не шучу. Тебе нужно отдохнуть. Поехать в отпуск куда-нибудь к морю, в тёплую страну. Например, в Египет — там сейчас самый сезон. Купи тур “всё включено”, будешь только и делать, что плавать, загорать, жрать и спать. Заодно снимешь себе какого-нибудь араба!

— Действительно, вот только араба мне и не хватало для полного счастья, — Лиза не собиралась ехать ни в какой отпуск, но всё-таки понимала, что ей жизненно необходим отдых. Хотя бы просто для того, чтобы выспаться… она постоянно ощущала сонливость.

— Значит, так. Слушай сюда и не спорь! — тётя Алла решительно встряхнула головой. — Я тебя прогоняю ровно на две недели. Чтобы духу твоего на работе не было! И не вздумай мне врать, отсиживаясь в городе — по возвращении предъявишь морской загар. Иначе уволю к чертям собачьим! Я понятно излагаю?

— Слушайте, да вы просто мегера*, — Лиза поёжилась.

— Пиши заявление на отпуск, — тётя Алла подвинула к ней листок. — Я тебя предупредила.

А вечером после работы, направляясь в гости к маме, Лиза упала в обморок прямо в метро и поняла, что визит к врачу откладывать больше нельзя.

Мама тоже обратила внимание на её болезненный внешний вид.

— Ты какая-то бледненькая… прямо восковая. Обязательно сходи в больницу и обследуйся. А ещё… — она замялась, явно чувствуя неловкость, не связанную с плохим самочувствием дочери. — Ты надолго у меня задержишься?

— В смысле? — не поняла Лиза. — Если мешаю, могу прямо сейчас уйти. Могла бы и утром сказать, когда мы созванивались, чтобы мне не пришлось зря тащиться через весь город.

— Да понимаешь… — глаза матери забегали. — Лариса звонила, она тоже собиралась ко мне заскочить.

— Ах, вон оно что, — Лиза сощурилась. — Боишься признаться любимой Лорочке в том, что поддерживаешь отношения с её ужасной младшей сестрой?

Мама всплеснула руками.

— Ну вот, опять… Да что же вы вечно как кошка с собакой?! За что же вы с ней друг друга так ненавидите?!

Лиза округлила глаза в непритворном удивлении.

— Мам, ты сейчас серьёзно?! Это Лариска вычеркнула нас с Ильёй из своей жизни, это она предпочла не иметь с нами ничего общего, я с ней даже не ссорилась. Ты скрываешь от неё, что много лет подряд тайком общаешься со мной и внуком, поддерживаешь Лариску в её самодурстве, буквально в попу ей дуешь… Но я-то тут при чём?!

— Она нервничает… переживает… у неё мигрени… и личные проблемы, нужно быть к ней снисходительнее и мягче, — залепетала мама.

— Да сколько я помню Лариску, она всю жизнь переживает, всю жизнь у неё личные проблемы, а вы с отцом вечно боялись и слово поперёк ей сказать! “Бедненькая Лорочка”, “несчастненькая Лорочка”… да твоя любимая Лорочка по трупам готова идти ради достижения собственных целей!

— Как ты можешь такое говорить! — ахнула мама. — Она всё-таки твоя сестра, родная кровь… Ты бы позвонила ей как-нибудь, попросила прощения… глядишь, и стали бы снова общаться.

— Господи, — прошептала Лиза, — за что я должна просить у неё прощения? А ты хоть раз просила об этом Лариску? Почему не она, а я?