Одна из двух (СИ) - Волкова Виктория Борисовна. Страница 15

— Точно, кто угодно! Любое отребье, — процедила Нинья сквозь зубы. — Я даже не ожидала, что ты так низко падешь в своем выборе. Взять в жены жертву лиуров! Обглоданную дурочку! Бесподобно! Говорят, она слепая. Твои дети от нее родятся такими же!

— Убирайся! И не вздумай потащиться в совет старейшин с жалобами, — презрительно выдохнул я.

— Что ты, милый, — надменно улыбалась Нинья. — Я стала умнее. В совет я не пойду, но смирения от меня тоже не жди. Ты взял трезарианку в жены, а не в наложницы. Я слышала, как читали триста пятнадцатый псалом. Ты свой шаг сделал, теперь моя очередь…

— Только попробуй навредить моей жене! — прорычал я, схватив Нинью за локоть.

— Нет, князь, я не опущусь до твоей девки, как ты ее ни называй, — в голосе княгини послышался вызов. — Я отомщу. Ты пожалеешь, что вытер об меня ноги.

Мое терпение лопнуло, клянусь Наягной.

— Ты сама напросилась, дорогая, — резко сказал я, жестом велев подойти полковнику крессангов, моей личной гвардии.

— Нэкс, я отправляю княгиню под домашний арест, — приказал я. — Она не вправе покидать свои апартаменты, не может принимать гостей.

Глаза Ниньи расширились.

— Ты сошел с ума, тайэн! — выплюнула она. — Не имеешь права!

— Взять ее! — велел я, передав княгиню крессангам. — Нинья, дорогая, у меня безраздельная власть. Хочется, чтобы ты убедилась в этом. Нэкс, личные апартаменты отменяются. Проводите госпожу в здешнее подземелье. Место там уединенное и поможет княгине собраться с мыслями.

— Ты… — лицо Ниньи обезобразила злобная гримаса. — Ты не посмеешь!

— Уже посмел, — усмехнулся я. — Ты угрожала мне, а за это полагается смертная казнь, дорогая. Так что я еще милостив и благороден.

— Лей, пожалуйста! — Лицо моей первой жены переменилось, вместо злобы я увидел беспомощность и оторопь. В глазах Ниньи застыли слезы. — Мне нельзя в подземелье…

— Все так говорят, — я махнул рукой, давая понять, что разговор окончен. Развернувшись, я направился к Ците, не заметившей этой неприятной сцены. Я почувствовал, когда зрительный контакт прервался, и молился Наягне, чтобы любимая не услышала моей перепалки с Ниньей.

Около Циты кружилась и пела Лейя. Неподалеку на лютнях и барабанах играли музыканты. Мне оставалось надеяться, что радостный щебет моей дочери заглушил звуки отвратительного спора. Я обнял Циту и шепнул ей на ухо:

— Пьема ждет нас, госпожа. Давай сбежим!

Жена улыбнулась. От этой радостной и открытой улыбки я почувствовал себя счастливым. Впервые за много лет. Я, подхватив жену на руки, закружил по комнате, напрочь забыв о Нинье.

Немного позже, когда пьема неслась к океану, а я раздевал Циту с рычанием достойным фраггана, в голову пришла странная мысль: зачем Нинья приезжала во дворец? Увидеть мою церемонию с другой женщиной она не ожидала. Что же тогда? Какие козыри в рукаве у этой стервы? Слишком нагло она держалась. Я мысленно отмел все неприятные вопросы, хотя уже понимал, как стану действовать. Позже. А сейчас я потянулся к Ците и одним движением разорвал тунику из царского шелка.

— А меня уверяли, что эта ткань не рвется, — разочарованно заметила моя вторая жена. — Ты мог бы подождать минуту, я бы сама разделась.

— Не могу, — проревел я, одним движением подмяв под себя Циту.

Глава 19. Цита

Около самой кромки воды пьема легла на лапы и замерла. Перед выездом Лей натянул шатер, скрывший нас от любопытных глаз, и сейчас я лежала под шелковым пологом, лениво наблюдая, как плещутся волны. Никогда я не видела такого водоема. В нашей части планеты текли реки, били гейзеры, вверх уходили высокие шпили скал, но водных просторов поблизости не было. Здесь в воздухе чувствовался запах соли, а океан сливался с небом в единое целое. Но меня мало интересовала красота океана. Мысленно я все время возвращалась к грязной перепалке, свидетелем которой невольно стала. В словах Ниньи имелась доля истины. Точно ли мои глаза повредились от ударов? Или я такой родилась? Со злости княгиня пожелала нам с Леем слепых детей или ей что-то известно?

Я, слегка касаясь, провела ладонью по груди Лея. Мой любимый спал, его лицо казалось умиротворенным. Я не стала будить мужа, отмахнувшись от глупых страхов, загоняя их поглубже.

Спать не хотелось, от долгого лежания заболела спина. Я подползла и уселась на краю скамьи, свесив ноги. Спускаться вниз было опасно. Слишком высоко, да и пляж, на который принесла нас своевольная пьема, оказался сплошь покрытым острыми осколками тацита, плотного белого камня, используемого стреттами в строительстве.

Лей попытался заставить пьему выбрать для стоянки другое место на берегу, песок или мягкую гальку, но самоходная скамейка даже не шелохнулась.

— Когда вернемся, придется заменить чипы, а то неизвестно, куда в следующий раз заведет нас эта упрямица, — пробурчал супруг, а потом махнул рукой. — Какая разница. Останемся здесь. Зато никто не помешает. Любой, кто надумает надоедать нам, покалечит все ноги, пока доберется. Даже летающий конь не сможет спуститься на берег.

Лей уложил меня на подушки. И скоро пляж с острыми камнями, океан с лазоревой гладью, ярко розовые облака… все перестало существовать. Руки князя умело двигались по моему телу. Его язык нежно скользил по моей шее и ключицам, подбираясь к груди. Я тоже не оставалась в долгу, требовательно лаская мужа, не давая ему перевести дух. Став единым целым, мы долго не разжимали объятий, пока не выбились из сил.

Океан и небо расплывались перед глазами, но я все сидела и смотрела вдаль. Мысли покинули голову, оставив меня в эйфории. Рядом спал мой муж. Хотя Лей собирался взять меня в наложницы, а на самом деле взял в жены. Во время церемонии я увидела, как заговорщицки переглянулись Дарра и Нулза, услышала их тихий шепот. В одночасье я стала второй женой правителя стреттов. Для трезарианцев такой брак являлся не допустимым. Для своих прежних соотечественников, узнай они о церемонии, я превратилась бы в парию. Но меня это мало волновало, самый лучший мужчина на планете взял меня в жены. А что еще нужно женщине для счастья?

Легкий бриз приятно холодил кожу. Волны слегка усилились, осыпая меня мелкими брызгами. Словно почувствовав опасность, наша несговорчивая пьема встала на мраморные лапы и отошла в сторону. И вовремя. Подул сильный ветер. Погода портилась. Я наспех надела кафтан прямо на голое тело, застегнула крупные, свитые из шнура пуговицы, принялась будить Лея. Мой венценосный супруг беззаботно спал, раскинувшись на ложе. Океан бурлил как кипящий котел. Хорошо хоть пьема перенесла нас в безопасное место. У линии горизонта, где синее небо сливалось с потемневшей водой, появились воронки, увеличивающиеся в размерах, даже я видела их отчетливо.

— Лей, проснись, пожалуйста! — попросила я и начала трясти любимого. Позади меня шумела и билась стихия. Смерч поднимал воду вверх, затягивая все живое в смертельный круговорот. Множество черных воронок кружило по поверхности океана. Они сталкивались друг с другом, разбиваясь о неведомую преграду. И вскоре к берегу приблизились лишь три, нет — два смерча.

— Пьема, миленькая, нэрсу! Уноси нас отсюда! — запричитала я, но все бестолку. Лавка не сдвинулась с места.

— Лей, пожалуйста! — я снова принялась будить мужа, трясти его за плечи.

— Не буди его! Пусть поспит! — послышался за спиной властный женский голос. Я обернулась. Океан бурлил, но воронки уже полностью исчезли с поверхности или я их не видела. Из воды выходила прекрасная женщина. Вода стекала по мокрой тунике, обтягивающей высокую грудь и точеную фигуру. По доходившим до середины спины белым волосам, собранным в жгуты, спускались струйки воды. Легкой походкой красавица ступила на берег. Мне показалось, что я не достану ей даже до пояса. Да и вряд ли она была человеческой природы. Ко мне направлялось какое-то божество. Наягна…

Я испуганно вскрикнула.

— Не бойся, мать стреттов! — улыбнулась богиня. — Ты узнала меня, хотя возносишь мольбы моему мужу Роа!