Дочь моей жены (СИ) - Волкова Ольга. Страница 14

— Тогда я тоже не мог, но ты… Смогла, — всматриваюсь в нее, приблизившись вплотную. Приподнимаю плеткой ее личико, целую в уголки губ, наслаждаясь соленым вкусом. Вика облизывала их, пытаясь спастись от жажды. Опаляю своим дыханием, ловя ее собственное. Затем все-таки обрушиваюсь на нее, завладевая разумом и Вика сдается. А я тем временем глажу всю ее, постепенно приближаясь к груди. Мну их, намеренно задевая сосочки. Вика рычит, ведь это уже на грани удивительной боли, которая потом приносит крышесностное удовлетворение. — Я несколько дней был на грани, — разрывая поцелуй, шепчу у ее губ. Вика снова дергается, металлический звук заглушает фоном льющиеся ноты классики.

— Ты мстишь? — неуверенно задает вопрос, подняв на меня свой взгляд. Я отрицательно качаю голов, а сам же ласкаю грудь. Девушка ахает, когда ощущает освобождение. Я снял первый зажим, ловя ее стон поцелуем. Затем последовал второй, и она вскрикнула.

— А-а-а!

Я наклоняюсь и беру в рот ее правую грудь, налившийся сосок полыхал жгучим теплом. Облизываю, покусываю, не забыв уделить внимание второму. Вика прогнулась в пояснице, и теперь трется лобком о мой торс, которым я вжался в нее. Пах уже изнывает, но я не поддаюсь на провокации. Куснув, Вознесенская снова вскрикнула, затеребив руками над головой. Я отстранился от нее, дав отдышаться. И пока она практически свисала обессиленная на цепях, я взял следующий атрибут из своей сумки — повязку на глаза. Это второй этап — доверие. Вот и проверим, насколько девушка сможет довериться мне, как Дому.



Глава 12

Несмотря на то, что первый этап уже отнял у девушки предостаточно сил, Вика продолжала цепляться взглядом за каждое мое движение. Я видел, что ей было любопытно абсолютно всё. Словно до этих пор Вознесенская никогда по-настоящему не играла, или не получала своего наказания. Конечно, сейчас это мало похоже на истязание и поучение, но, чем чёрт не шутит, ведь удовольствие может стать не только приятным, но и слишком утомительным. Этот вариант гораздо мощнее первого. Взяв черную повязку, я снова приблизился к девушке, и приподняв ее подбородок, заглянул в янтарные глаза, которые искрились жаждой продолжения. Сам почувствовал эту волну и был готов с ней разделить её.

— Ты готова? — спрашиваю у неё, показывая перед ней повязку. Вика лишь раз взглянула, кивая в знак согласия.

— Только…, — начала она, запинаясь и шумно сглатывая свою слюну. Сам последовал ее примеру, облизнувшись от увиденной капельки пота, так стремительно спускающейся от ключицы к ложбинке между грудями девушки. Я буквально возжелал вкусить эту соленую жемчужинку и оставить влажный след своих поцелуев вместо нее. Но должен держать себя в руках, чтобы закончить сессию. В клубе ограниченное время на проведение данных мероприятий. Затем Вознесенская дергает головой, вырываясь из моей хватки, приподнимает гордо подбородок, причем не забывая облизнуть язычком нижнюю, пухлую губку. От частого дыхания Вика не намеренно ее увлажняет, затем смотрит прямо в глаза — и я ощущаю ту самую невидимую связь Дом/сабмиссив. Но чувствует ли Вика незримую нить? Твою мать! Скулы сводит, и потому крепко сжимаю повязку в руке, мну её, только чтобы успокоить нервное напряжение.

— Что «только»? — напоминаю, подталкивая девушку к разговору.

— Не делай мне больно, — она вздрагивает, — понимаю, это кажется странным, слышать тут такое, но я тебя плохо знаю… И доверие — это слишком личное. — Она смотрит в упор, ища во мне понимание. И так же глядя на Вику неотрывно, вдруг возгордился ею, хотя по большому счету должен игнорировать. Все внутренности скрутило в тугой узел, ведь Вознесенская будет так близко ко мне, а я в свою очередь не смогу приблизиться к ней. Дубровский, отныне ты в самой глубокой заднице. И это не сравнится ни с чем, что было у тебя за всю жизнь. Сначала партнер, теперь его же жена. И сама Виктория, которая незаметно даже для самого меня, украла мое спокойствие и размеренную жизнь уже ровно как два года. Я искал похожих на неё девушек, женщин — неважно кто, только чтобы видеть в них её. И каждый раз был на грани фола. Не мог.

— Хорошо, — хрипло отвечаю, замечая, что она начала волноваться. Цепи издают свою трель, и я проверяю пространство в наручниках, отмечая, что доступ не перекрыт, и Вика сможет выдержать еще минут десять. Касаясь ее рук, я веду от кисти вниз, оставляя за собой щекотку. Девушка улыбается, пряча от меня свое личико. Встав вплотную к ней, снова прижимаюсь, и она вынуждена врезаться плотью в стену — снова почувствовать жалящие ворсинки… и мой возбужденный член. Я вновь приподнимаю ее лицо за подбородок, ласково глажу по щеке пальцем. Она раскрыла свой ротик и ловит им каждый атом кислорода. Наклонившись, я сам захватил ту самую нижнюю губку и всосал её, пробуя на вкус соль и желание Вики. Она ахнула, теребя руками в цепях. Желает обнять, но не может.

— Не дергайся, — предупреждаю, остановившись лишь на секунду. Вознесенская замирает. Быстро надеваю на нее повязку и в последний момент, останавливаюсь. — Доверься мне, — настойчиво прошу. И это скорее не просьба, а приказ. Вика снова сглатывает, нервничая не меньше моего.

— Хорошо, Константин. — Называет полным именем, но это даже лучше, чем «господин». Девушка вложила в него больше смысла. На миг заглянул в ее янтарные глаза, замечая в них искорку страха, смешанной с непокорной жаждой продолжения.

— Твое «стоп-слово», — это обычная процедура, которую Дом обязан провести перед тем, как лишает сабмиссив одного из чувств.

— «Красный», — четко и уверенно.

— Виктория, — начинаю я, отойдя от нее. Девушка тут же отлипла от стены, охая, но не вслух. Знает, что будет наказана, и потому инстинкт самосохранения все же диктует свои правила. Я ухмыльнулся. Затем продолжил. — Почему ты бросила меня в тот вечер?

Вика молчит, но по движению ее тела можно судить, что вопрос был прямо в яблочко. Она затеребила руками, и цепи стали слишком шумными.

— Я, кажется, велел тебе не дергаться, — грубо, будто словом ударяю. Вознесенская прекратила.

— Я узнала тебя, — признается, вновь облизнув свою нижнюю губку. Сам переступил с ноги на ногу, затем скрестил руки на груди. Смотрю на девушку, обнажённую передо мной — прекрасную. Округлые бедра, плоский животик, длинные ноги… грудь, от которой теперь я буду без ума до не скончания времен. Лебединая шея с такой неугомонной веной, что пульсирует сейчас, лишая меня рассудка. Мягкие, шелковистые волосы, льющиеся каскадом за спиной Вики — теперь аромат цветочного шампуня станет преследовать меня, напоминая о ней. Я сам себе выставил ловушки из ее образов, и кто знает, как долго я смогу себя держать в руках. Бесшумно фыркнув, я взял стек с мягким наконечником и флакон с охлаждающим антисептиком. Провел рукой вдоль гибкой палки, ощутив ладонью дорогую кожаную отделку. Качественная и гладкая. Теперь настала очередь Виктории — испробовать на своем прекрасном теле эту красоту.

— Этот ответ не достаточен для меня, саба, — рыкнул. Вознесенская дернула руками, отдаляясь от стены еще на шаг. Конструкция цепей позволяла проделывать подобные движения. Но, рядом стоящий козл, поможет решить проблему неугомонной сабочки.

— Константин, вы не должны молчать, — в голосе Вики просыпается паника, когда я никак не реагирую на ее выпад. Приблизившись к ней, провожу стеком по груди — девушка дернулась от неожиданности, но потом мгновенно расслабилась и ухмыльнулась.

— Доверие — основа «темы». Без нее делать тут нечего, Вика, — обманчиво ласково обращаюсь к ней, стегнув по бедру стеком. Вика крикнула.

— А!

— Больно? — удивленно спросил я, но она только улыбнулась, покачав головой нет.

— Не ожидала, — через пару секунд признается, искривив губки в коварной и довольной ухмылке. Я обнял ее за талию, и почувствовал, будто ошпарил свою ладонь о её разгоряченную кожу. На бедре вырисовался красный рубец от удара. Опустив свою ладонь ниже — на него, глажу, успокаивая обожжённую кожу. Вынимаю из кармана охлаждающую жидкость, немного наношу на ладонь и прикасаюсь к ужаленному месту еще раз. Вика вздрогнула, но тут же обмякла, радуясь такому контрасту.