(не) мой соавтор (СИ) - Силаева Ольга. Страница 28

Я уставилась в экран. Если она снова сделала Анту больно, холодно подумала я, она ответит за каждую фразу. Пусть даже это тридцать три раза не моё дело.

«Здравствуй, дом. Здравствуй, моё море. Мы вернулись».

«Странный февраль, правда? Полный мистралей и дождя, холодных пальцев и спутанных мыслей. Я скучала. Ты приедешь, когда дождь закончится?»

Я вздрогнула. Дождь. Рэйн. Я.

«Конечно. Никакого дождя, бьющего в лицо пополам с разбитым стеклом. Ржавых волн, мечущихся под кроватью. К чёрту разговоры на подоконниках и драки на крышах. Я устал».

Я моргнула, озадаченно вглядываясь в строчку. Перечитала её ещё раз.

Разговор агента Пирса с Трикстер на подоконнике, драка на крыше Лувра…

Наша история.

И волны. Волны под кроватью.

Никто другой не мог об этом знать. Это был наш разговор — беседа пальцев, короткие сообщения на экране телефона. Мои и его. Лена когда-то брала трубку, когда я звонила Анту. Но сейчас у неё не было и не могло быть доступа.

Это были слова Анта. Это он писал эти строки. Ей. Других вариантов быть не могло.

«Я хочу увидеть наш Остров — растрескавшимися губами, истерзанными ладонями, пряным вишнёвым цветом. Ощутить его жгучим пульсом под кожей, трепещущим ожиданием, ветром в лицо. Мы скоро вернёмся. Мы уже возвращаемся. Видишь маяк в туманной дымке? Время дышать. Нет больше расстояния, нет вечного груза одиночества. Вместе. На несколько долгих ударов сердца — и навсегда».

Я прикрыла глаза и откинулась в кресле, массируя переносицу.

Может быть, я сошла с ума, и мне всё-таки показалось? Три удивительных совпадения одно за другим?

Я вгляделась в строчки, которые почему-то начали расплываться перед глазами.

Нет. Не совпадение.

Это были его слова. Слова, которые он не повторил бы никому и никогда… кроме самого близкого человека, если бы она очень попросила. Ведь рассказал же он мне, как они с Леной расстались.

Не расстались, очень холодно поправил внутренний голос. Поссорились и помирились: на глазах у всех, совершенно неоспоримо. Подделки не было: передо мной были строчки, написанные рукой Анта.

Уже не моего Анта. Юлька была права: они с Леной снова вместе.

Я прикрыла лицо руками. Я не знала, что я ощущала. Шок? Неверие? Отрицание?

Но ещё больше — неуверенность, сомнение, непонимание. Почему сначала не сказать мне? Почему?

Я отняла ладони от лица. Проверила мессенджер: Ант с утра не был в сети. Посмотрела свою почту, наши общие документы: ничего. Его инстаграм тоже был пуст.

Впрочем, что спрашивать, если спрашивать в общем-то уже нечего? Чтобы мне стало ещё более стыдно и неловко? Чтобы я помнила этот звонок всю жизнь и каждый раз вздрагивала от боли, вспоминая?

Нет. Не могу.

Я ледяными пальцами набрала номер. Гудок. Второй.

— Янка? — раздался осторожный голос Ромки. — Привет.

— Привет, — легко сказал чей-то голос. Мой. — Я уезжаю в отпуск на пару недель. Ну, или больше. Как пойдёт.

Короткое молчание.

— Эээ… хорошо отдохнуть, — ошарашено произнёс Ромка. — А куда едешь?

— Понятия не имею. Этот номер я отключу, извини. Других проектов на мне сейчас нет, так что я полетела. Счастливо.

— А ваш с Антом проек… — начал Ромка, но я уже нажала на разрыв связи. Вынула из телефона батарею и извлекла сим-карту, оставив лишь одну, запасную. Второго номера не было почти ни у кого.

Следующий шаг. Я склонилась над клавиатурой, открыла почту и быстро начала печатать.

«Я уезжаю в отпуск и не смогу работать в режиме реального времени в ближайшие недели. Задачу мы обсудили, так что готовый текст по моей сюжетке я вышлю в сроки с другого мэйла. Сцены, которые я сделаю, я отметила жёлтым. Редактура будет на тебе».

Мне очень хотелось добавить что-то ещё. Что мне очень хочется, чтобы второй «Остров» сделал его счастливее. Что я не понимаю, что произошло, но благодарна ему за каждую секунду и каждую строчку. Что не надо извинений, никаких, они бессмысленны, если подтекстом к ним идёт фраза: «ты мне не нужна и никогда не будешь нужна». Если он скажет, что сожалеет, что вообще меня встретил, меня это просто убьёт. А я не люблю, когда меня убивают. Я люблю, когда меня гладят, поят капучино и дарят мне сентябрь.

Но с сентябрём, похоже, придётся справляться самостоятельно.

Я не добавила ни слова. Просто отправила письмо.

После этого я перешла в гугл-файл, быстро отметив жёлтым почти все сцены с Трикстер в плане: их было чуть больше половины. Отметила и финалы: у Анта будет возможность переписать их — или выкинуть и сделать свои.

После этого я сделала копии всех нужных файлов и переслала их себе на мэйл.

Осталось последнее.

Я глубоко вздохнула и заблокировала Антона Знаменского — в почтовом ящике и в мессенджере. Вышла из почтового аккаунта и отключила мессенджер.

Это не было истерикой, очень холодно и спокойно подумала я. Это было инстинктом самосохранения. Потому что если я останусь здесь — здесь, где мы были вместе… если я получу от него хотя бы одно письмо с извинениями…

Будет плохо. А помощи мне просить особенно не у кого. Юлька была права: нам психотерапевты от разбитого сердца не помогают. Во всяком случае, от сердца, разбитого настолько надёжно, что не осталось даже стеклянного песка.

Наверняка Лена ожидала от своего поста в инстаграме именно такого эффекта. В конце концов, мы ведь так предсказуемы, правда? Мальчики и девочки, у которых рушится мир. Мы отключаем телефоны и сеть и прячемся в самом тёмном углу самого тёмного чулана, разбив дорогой фарфоровый сервиз и подсознательно надеясь, что тот, кого мы так ждём, вернётся. Хотя бы для того, чтобы попенять нам за любимую салатницу, а потом взять за руку и вывести к солнцу.

Но меня уже никто не выведёт. Всё.

Время было собирать вещи.?

Глава 14

Я выбрала город очень просто — через список рейсов. Первый же, где было море.

Одесса.

Зимнее море, февральское море, злое море. Но сейчас меня устраивало и такое.

Я выбрала самую далёкую и пустынную в это время часть города — Аркадию. Одинокие элитные многоэтажки, по верхним этажам которых гулял ветер. Недостроенные холодные дворы, голые деревья над набережной, корка наста над грязными сугробами.

Наверное, стоило было выбрать Кипр. Но мне не хотелось ни уюта, ни теплоты.

Я просто хотела дописать историю.

Квартира с двумя спальнями, которая мне досталась, выходила окнами на море. Семнадцатый этаж: море было как на ладони. Всё ещё местами покрытое коркой льда у берега, но высокие серые волны упрямо пробивались на берег, бились о высокую каменную набережную, доносились далёким шумом сквозь приоткрытое окно.

Красиво. Холодная зимняя одинокая красота.

И мне была нужна именно она. Ведь сейчас, потеряв собеседника, с которым я могла говорить обо всём, мне было куда более одиноко среди людей, чем одной, на самом-то деле.

Соавторский опыт — это ведь ещё и опыт одиночества. Мир текста, в котором я осталась одна. Мир, в котором больше нет моего сэра Темноты.

Нет, он где-то есть, конечно. Но рядом с ним не будет меня. Мы будем двигаться друг от друга всё быстрее, и совсем скоро мы перестанем думать о том, что дышим одним воздухом. Думаем друг о друге. Что я хочу провести ладонью по его щеке, а он хочет прижаться губами к моему виску. Что нет желаннее мига, когда чувствуешь его всем телом, а впереди вся ночь.

Впрочем, будет ли Ант вообще обо мне думать? Вряд ли долго: Лена его быстро утешит.

А я… скоро мне не останется даже мечты о нём, только воспоминания. Потом воспоминания о воспоминаниях. А потом — лишь редкие моменты. Фраза, от которой вздрагиваешь, вспоминая. Слова в моих собственных историях, когда пишешь не кому-то, а самой себе, и память подступает к самому горлу.