Его невинная крошка (СИ) - Богатенко Наталия. Страница 40

— Молчи, сучка, или сверну шею. Усекла, да?

Она скосила взгляд, с ужасом узнавая его, и затряслась в беззвучном вопле. Парень гоготнул, поволок женщину в гостиную, и бросил на диван. Второй встал в дверном проеме, равнодушно глядя на неё, и Мара срывающимся голосом прохрипела:

— Не убивайте… Умоляю…

Это были «быки» Лютого, давнего врага Макса, а он задолжал огромные деньги. Бизнес в последнее время шел неважно, дела с детдомом, где заставляли девчонок заниматься проституцией, пришлось прекратить, причем, не без вмешательства Соколова. Максим оказался по уши в долгах, ибо за свежачок — будущих шалав, Лютый заплатил ему намного вперед.

Видимо, со смертью мужа этот чудовищный долг лег на неё, и Лютый подослал своих ребяток поговорить с ней «по душам».

— Знач, слушай сюда, курва. — простуженным баском начал Ферзь (имени его Мара начисто забыла), но знала, что парень самый отъявленный мудак, под стать Соколову, и просить его о пощаде бессмысленно. — щас ты шепнешь мне код от сейфа твоего покойничка, лады? Мы заберем кое-чё, и расходимся мирно. На раздумья — две секунды, время тик — так…

— Я… — сглотнула она ком. — я всё сделаю. Но открою сама, там… Там отпечаток моей или Макса руки нужен.

— Умничка. Понятливая детка. — ухмыльнулся другой, и Мара на ватных ногах двинулась к одной из картин.

Вранье сработало, это придало ей уверенности. Полотно скрывало вместительный тайник с замысловатыми защитными функциями, и женщина, стараясь загородить собой дверцу, взялась за рычажок колеса. Если повезет, и она успеет выхватить пистолет…

— Шевелись, шмара. — скомандовал Ферзь, лениво закинув в рот карамель, и бросил фантик на пол.

Скрипнули пружины, Мара сунула руку внутрь ящика, и пальцы надежно обхватили рукоятку «стечкина». Обернулась, вскинув оружие, но пришлые оказались далеко не лохами. Дружок Ферзя, отпрыгнув влево, выдернул из-под куртки «макаров», и, особо не целясь, спустил курок. Глушитель не позволил хлопку разнестись эхом, Мара, пошатнувшись, удивленно опустила голову, мгновение разглядывая расцветающее на груди алое пятно, и рухнула лицом в ковер.

— Ебать, Палыч, ты чё, в натуре, натворил? — рявкнул Ферзь, присев, и попытался нащупать пульс на шее Мары. — отъехала, всё. Чё встал, утырок, шерсти тут живо! Флешка должна быть, Мафик, склерозник старый, реквизиты левых счетов хранил на флешке! Ищи, носом рой, но найди мне её!

Поиски результата не принесли, в сейфе не обнаружилось ни флешки, ни диска или другого электронного носителя. Обыск дома продолжался уже менее цивилизованно, и вскоре Палыч, выскочив навстречу подельнику, победно потряс в воздухе белой флешкой.

— Вот, в компе была. Больше ничё нет, только эта.

— Сюда дай. — отобрал находку Ферзь, и, прислушавшись, толкнул дружка в спину. — валим, не хуй тут рылами светить. Булками шевели, уходим, говорю!

Дверь запереть они не удосужились, и, выбегая из ворот, столкнулись с Алексом. Грубо пихнув его в сторону, промчались к машине, мужчина же, настороженно прищурившись, посмотрел наверх, на окна особняка. И торопливо ринулся к крыльцу, попутно набирая номер крестницы…

— Ну, долго ещё? Я устала-а! — сердито хныкаю, спотыкаясь на невысокой ступеньке, и покорно иду впереди Руслана, а он направляет меня.

— Потерпи, ты чё такая вредная стала? Гормоны опять шалят?

— Есть хочу! — заявляю, топнув ногой, и чуть не падаю носом в пол, запнувшись обо что-то твердое. — блин, Соколов, я тебя прибью, честное слово!

С глаз снимают мой же шарфик, я оглядываюсь, не веря увиденному. Вот он, сюрприз, обещанный любимым, роскошный дом, не просто дом, а настоящий дворец, двухэтажный, просторный, только совершенно пустой, без мебели. Руслан широким жестом обводит вокруг, прижимает меня к груди, и страстно целует.

— Сегодня же соберешь вещи и переедешь от Мары ко мне. А здесь делай, что хочешь, обставляй по своему вкусу, это теперь твоя законная хата. — сует в руки ключи, и я визжу от восторга, висну у него на шее.

— Правда? Это моё? — он кивает, снисходительно улыбаясь, и возле красивых глаз сеточка веселых морщинок.

Боже, за что мне это счастье, чем я заслужила? Люблю, безумно люблю этого мужчину, мне по фиг, кто он по жизни, и кем его считают, главное — он мой!

— Давай-ка что-нибудь перекусим, ты весь день на ногах, дай сюда это. — отбирает у меня пакеты с покупками, и относит к двери. С детской радостью снова рассматриваю бежевые стены, натяжной потолок и витую лестницу. Руслан чем-то бренчит на кухне, бегу туда, и вижу, как он выуживает из холодильника упакованные в вакуум нарезки с ветчиной и сыром.

Эта белоснежная громадина — единственный предмет интерьера тут, и я недоуменно спрашиваю, где мы будем подкрепляться. Не на полу же, блин…

— Иди наверх, я сейчас… — загадочно усмехается он, ловко загружая жратву в картонную коробку, и поторапливает меня взглядом, — иди, иди, малыш, третья дверь справа, это спальня. Дай мне пять минут, надо брякнуть Олегу, кое-чё сказать…

— Что за тайны мадридского двора от меня? — прищуриваюсь, с подозрением глядя на него.

— Это по работе. Не забивай голову всякой хуйнёй, окей? — сухо говорит Руслан, и я возмущенно вздыхаю.

— Может, ты хоть при мне перестанешь выражаться матом? Я серьезно, Соколов, меня аж передергивает, когда ты так скверно разговариваешь! Я тебя перевоспитаю, обещаю! Даже если ты на это и не согласен!

Что-то с ним творилось неладное, он не находил этому объяснения, да и не хотел глубоко копаться в себе. Это было не в его правилах, распускать слюни и поддаваться самоанализу, выискивая внутри себя недостатки.

Впрочем, имя этому «странному» было очень даже симпатичное — Алиса.

Тихонько протиснувшись в спальню, он водрузил коробку на подоконник, и присел на край кровати. Спальню он обставил сам, здесь имелось всё, даже шкаф, полный новых шмоток для его любимой.

Крошка раскинула руки, уставившись в потолок, на её лице блуждали тени, это ветер игрался ветвями ясеня под окном. Сердце сладко защемило, когда он коснулся нежной щеки девушки, и она улыбнулась, закрыв глаза.

— С тобой, блин, с голодухи помрешь, Руслан! Ну, и где кулинарные изыски? Ты нас кормить собираешься?

— Вас? — недоуменно взметнул он брови, вооружившись бутербродом.

— Нас с малышкой, — снисходительно пояснила Лиса, любовно погладив животик.

Мужчина рассмеялся, поднес к её рту лакомство, и она с аппетитом откусила большой кусок.

— Ты уже решила, что это девочка?

— Не знаю, Настька все уши прожужжала, что я рожу дочку. — с набитым ртом сказала она. — иди сюда, тоже ешь, не люблю хомячить в одиночестве!

Некоторое время они, дурачась, кормили друг друга сначала бутербродами, затем компотом. Руслан отобрал у Алиски сочную ягоду, и, подавшись к ней, прижался губами к её губам. Поцелуй был липким, со вкусом клубники, и оба почувствовали возбуждение.

Сложив остатки пиршества обратно в коробку, Рус задернул шторы и скинул куртку. Взгляд его скользнул по лежащей красавице, она была хрупкой, соблазнительной даже вот такая, в старых джинсах и с собранными в хвост, волосами. Его сжигало нетерпение, в сексе он себя никогда не ограничивал, но в последнее время просто не мог заниматься этим с привычными проститутками.

Лиса призывно облизнула нижнюю губу, собирая остатки сока, и, приподнявшись на локте, тихо шепнула:

— Ну, чё ты так смотришь? Иди ко мне…

А потом были нежные девичьи руки, блуждавшие по его голым плечам и спине, тяжелое дыхание, смешавшееся в рваных выдохах между неистовыми поцелуями. Но Руслан не желал спешить, его одолевало желание сполна насладиться этой девушкой, познать её всю. Она медленно сняла джинсы и бросила на пол, туда же отправилась и футболка.

Толкнула его, заставив распластаться на спине, встала на колени, и выпрямилась, открыв ему стройное тело. Персиковая кожа матово белела в полумраке, розовые полоски прикрывали пах и грудь, и Руслан жадно ласкал глазами её с головы до пяточек.