Избранница Тёмного Лорда (СИ) - Силаева Ольга. Страница 45

— Не советую, мисс Риаз. Вы уже получили одну неудовлетворительную оценку этой ночью. Не вынуждайте меня ставить вам вторую.

— Я не. — начала Кира, но нетерпеливые пальцы подняли полотенце с её губ, и в следующую секунду жадный рот уже целовал её.

Беспомощная, связанная, она могла только поддаться. Принять прикосновение его губ, чувствуя, как между ног становится жарко и влажно. Как его руки нежно гладят плечи и грудь, не останавливаясь на сосках, лишь едва касаясь их подушечками пальцев. Как спускаются ниже, к животу, и ей остаётся только отдаваться поцелую, вытягивая носки ног, напрягая всё тело, требовательно ожидая каждого прикосновения, каждой ласки — и пылая для него всё жарче.

— Маленькая лгунья, — проговорил он. — Скажите мне, на что вы готовы ради того, чтобы исправить свои отметки? Какое взыскание мне вам назначить? Быть ли мне жестокосердным и отпустить вас домой или проявить к вам непристойный интерес и развратить доверившуюся мне девушку? Всё может даже закончиться свадьбой — если вы захотите.

— Вы меня отпустите, если я откажусь выходить за вас замуж? — прошептала Кира. — Вот так просто?

— Ну разумеется, нет. Вы проникли в самые мрачные мои тайны, мисс Риаз. Нет, теперь, если вы вдруг вздумаете сбежать, я прикую вас к стене каземата в самом мрачном склепе Академии, поверьте мне. Я долго выбирал его ради этой цели.

Его рука спустилась ниже пупка, и Кира шевельнулась, раскрывая для него бёдра.

— И сколько неудовлетворительных отметок, — шепнула она, — мне следует получить, чтобы вы меня туда заперли навсегда?

Тихий смех, и полотенце слетело с неё, открывая взгляду залитую солнцем комнату — и раздетого мужчину, склонившегося над ней.

— Вы их уже получили, мисс Риаз. Все до единой.

Он протянул руку, и с серебряного блюда упала крышка. Кира приоткрыла рот.

В прозрачной, как слеза, вазе лежала земляника. Такой крупной Кира не видела давно. Никогда, быть может.

Солнечный свет накрывал её живот жаркой щекотной ладонью, и яркие ягоды притягивали взгляд.

Первая упала во впадинку пупка. Вторая — прямо между её приоткрытых губ.

А третья… Кира покраснела.

— Хочу видеть вас такой, — негромко пояснил он. — Развратной и красивой.

Кира слизнула ягоду с нижней губы. Безумно, чудесно, потрясающе вкусную ягоду.

— Ещё, — хриплым шёпотом попросила она.

Две ягоды сразу упали ей в рот, тут же оказавшись ещё вкуснее, чем первая.

— Вы так и будете меня кормить? — дразняще произнесла Кира. — И не попробуете ни одной сами?

— А я должен?

Он смотрел на неё насмешливо и немного печально: ведь проклятие всё ещё не было снято. Но они не должны были торопиться. Её профессору нужно восстановиться после храма, а ей — отдохнуть. Только слившись в идеальную гармонию, они могли противостоять тёмному проклятию Арчибальда фон Вюрнера.

Но сейчас, лёжа обнажённой перед мужчиной, который связал её и которого она хотела, Кира не могла думать о проклятии. Только о том, кого она любила. И о тихом медленном счастье в солнечной комнате, которое их ждало.

— Попробуйте меня на вкус, — шепнула она. — Ведь я такая сладкая.

Он медленно склонился над ней. И вобрал губами ягоду с её губ.

— Я ничего не могу с собой поделать, — произнёс он. — Маг бережёт себя и сдерживается перед ритуалом, но прямо сейчас я слишком хочу свою невесту. Свою возлюбленную.

— Меня.

— Только вас.

Несколько ярких ягод легли ей на грудь. Две — между её губ, снова, и Кира с радостью слизнула их, лукаво глядя на своего мужчину.

— Чего вы ждёте?

— Пока вы начнёте умолять, разумеется.

Кира поперхнулась.

Я?

Но он склонился над её грудью, дразняще провёл кончиком языка по соску, и Кира поняла: умолять она будет. Долго, громко и беспрерывно.

Проклятие вдруг и впрямь отошло на задний план, исчезло, растворилось в солнце и земляничном вкусе на губах. Остались только они двое — и в его взгляде читалось всё, что только мог сделать мужчина с обнажённой девушкой, связанной перед ним.

И в солнечное утро на широкой светлой постели это будет так же прекрасно, как и на чёрных шёлковых простынях в темноте подвала, Кира знала.

К тому же сейчас ей хотелось света. Хотелось солнца. Знания, что они победят.

— Поцелуйте мою грудь, — прошептала она.

— Слишком нежно для вас, мисс Риаз. Нет, я пожру вас, как чудовище из бездны. Потому что сейчас меня можете насытить только вы.

Его пальцы впихнули ей в рот ещё ягоду жадно, грубо, и, облизывая его указательный палец и чувствуя себя невыносимо развратной и грязной, Кира услышала глухой стон. Она прикрыла глаза, коснулась языком чувствительной подушечки пальца, с нажимом провела по ней, вновь обхватила ртом палец — и начала медленно, чувственно его облизывать.

Резкий вздох. Кира инстинктивно подалась вперёд, шевельнула бёдрами — и тут же оказалась припечатанной к кровати.

— Может быть, мне развязать вас и дать вам полную свободу действий? — с тихой угрозой спросил он. — Раз уж вы так хорошо знаете, что мне нравится?

— Развязывайте, — предложила она, глядя ему в глаза. — Вы ведь знаете, чего на самом деле я хочу. Сбежать от вас, чтобы в одиночестве съесть всю землянику.

Негромкий смех.

— Поздно, мисс Риаз. Весь урожай не смог бы вас спасти от меня теперь. Вы моя и ничья иная. Помните, что я говорил о чудовище из бездны? — Его палец скользнул по её виску, очертил подбородок. — Вам от него не спастись.

Ей и не хотелось спасаться. Ей хотелось, чтобы он пожрал её. Быть его наложницей, быть его возлюбленной в постели было высшим счастьем. Потому что это значило принадлежать ему, не думая.

И когда его рот накрыл вершинку её груди и первое предвестие сладких спазмов охватило низ её живота, Кира могла только беспомощно сглотнуть, глядя на раздавленные ягоды земляники. Ещё минута, и она вся была испачкана соком. Тёмный Лорд целовал её везде, осыпая ягодами её бёдра, грудь, живот, её нежные складки и вновь её лицо. Это было сладко: его тело, его запах, одуряющий аромат ягод, собственное тело, вдруг ставшее его блюдом, его игрушкой, его сладким завтраком.

Она застонала под его ласками. Его голова опускалась всё ниже, он покрывал поцелуями её дрожащую горячую кожу, и её бёдра содрогались в сладком предвкушении его языка, врывающегося в неё.

Не было времени. Не было остального мира. Только сладость на губах, руки, связанные у запястий, бёдра, широко разведённые в стороны, и скомканные простыни, на которых была беспомощно распластана Кира.

И жаркое, сладкое, невозможное удовольствие.

Она не помнила, сколько раз она выкрикнула его имя. Его умелые движения… она не думала о них, перестала думать о нём, о себе — у неё больше не было рук, не было мыслей, не было тела. Только его язык в самой её сердцевине и звёзды, накрывающие их обоих с головой невесомым шатром.

Потом её голова была на его груди, руки оказались развязаны и, прижавшись друг к другу, они ели землянику медленно, ягода за ягодой, а вокруг в эту минуту были не белоснежные простыни и золотой осенний день, а жаркий летний луг, прохладная лесная тропинка, по которой идёшь к роднику, и шёлковая трава под ногами.

И полуденная нега плавно переходила в жар пульсирующей страсти снова.

Кира привстала, садясь на колени.

— А теперь, — проговорила она, наклоняясь над ним, — моя очередь.

И обхватила руками его бёдра, наклоняясь ниже.

Ей было приятно. Ей было сладко. Удерживаться от того, чтобы совершенно по-детски хихикать, слизывая земляничный сок, оказалось слаще и тяжелее всего. И слушать его срывающиеся стоны — тоже.

Ему было очень хорошо: Кира чувствовала, как пульсирует руна, как её профессор закрывает глаза, как сильные пальцы в изнеможении выпускают края простыни. Ему было неимоверно прекрасно.

И в эти минуты он полностью принадлежал ей.

Когда наконец он излился ей в рот, Кира собрала языком каждую каплю. После ритуала на алтаре она пробовала его вкус впервые, и он сделался. острее. Ближе.