Подозреваются в любви (СИ) - Комольцева Юлия. Страница 46

— Я тебе сейчас морду набью.

— Ты меня не слушай! Ты ко мне прислушивайся, — посоветовал Никита спокойным тоном, но на всякий случай отодвинулся от Комолова подальше.

Мало ли что.

— Живет она просто! Понимаешь — живет! Книжки читает, кофе пьет, на роликах катается, в лесу гуляет. Ты видел, какой у нас там лес? То-то… Нет у Дашки никаких темных дел, если ты на это намекаешь.

— Я ни на что не намекаю, — вздохнул Никита, — я просчитываю. Ведь кто-то же пацана похитил. Давай с другого бока тогда. С кем Дашка дружит — соседи ваши, бывшие одноклассники, университетские друзья, закадычные подруги.

Андрей снова полез за сигаретами.

— Ни с кем она не дружит. Одноклассники у нее далеко, мы же не москвичи, ты что, забыл? В университете Дашка отродясь не училась.

— В смысле? — удивился Никита, привыкший ничему не удивляться.

Поистине вечер откровений.

— Не училась, и все. На фига ей корочка эта сдалась?

Никита подумал, подумал и согласился — не нужна Дашке Комоловой корочка.

Но как так получилось, что за долгие годы знакомства и дружбы — такой вот внезапной, неустойчивой, но постоянной дружбы — Никита ничего не знал об их семье? То есть нет, знал многое, но самых элементарных вещей не знал. С другой стороны, кто придумал, что друзьям важно знать, откуда ты родом и есть ли у тебя в анамнезе диплом престижного или даже, хрен с ним, не очень престижного вуза. В короткие и нечастые встречи о чем они говорили — Никита и Андрей, Никита и Дашка, Никита и подрастающий Степка, чья вихрастая голова мелькала в проеме кухни, где взрослые устраивали свои посиделки? Так о чем же они говорили, если Никита до сих пор не знает, чем занималась по жизни жена его друга? А вот интересно — это тоже важно? И еще интересно — кто решает, что важно, а что нет?

Все-таки странный вечер. Мысли какие-то…

Давно у Соловьева не было мыслей, никаких не было. Только работа была и казино с текилой.

— Значит, что? — Он провел ладонью по лбу. — С кем все-таки Дашка общается, а? Ты же, я так понимаю, на работе все время…

Андрей подозрительно покосился на друга.

— Это на тебя ее тирада впечатление такое произвела? Кит, ведь ты и сам бизнесменом называешься, небось в курсе, как денежки делаются, а?

— Я называюсь. Только у меня никакой такой Дашки нет. И сына нет.

— Ты мне тут мораль не читай! Психоаналитик чертов!

— А ты мне мозги не пудри! У тебя жена дома одна целыми днями, а ты говоришь, что она не дружит ни с кем, и вообще, — Никита неопределенно покрутил ладонью в воздухе.

Комолов прикурил следующую сигарету от предыдущей.

— Я серьезно говорю, у Дашки никогда подруг не было, не нужны ей подруги, понимаешь? Конечно, в последнее время у нас не ладилось. Права она насчет работы, конечно, заела меня эта работа во как! — Он мазанул рукой по горлу и смачно выругался. — Только Дашка все равно одна была, то есть со мной.

Никита чувствовал, что Комолов чего-то не договаривает. То ли самого себя обманывает, то ли просто ворошить не хочет. Сор из избы выносить, вот как это называется. И бесполезно доказывать, что это сейчас может пригодиться. Все может пригодиться, любая мелочь. Как в фильмах про детективов.

— Приятельница у нее есть, Фима, — вдруг вспомнил Андрей, — они сто лет уже знакомы, она вся такая из себя, корова в очках. Пыжистая. Так они редко встречаются, Дашка ведь ни на тусовки не ходит, и в магазин ее хрен вытащишь. Так, чайку попьют и разойдутся.

— Давно она у вас была? — скучным голосом осведомился Никита.

— Кто? Фима? Недавно совсем, то ли вчера, то ли позавчера. Они с Дашкой развеяться ездили в город. И зря ты, Соловьев, делаешь такое умное лицо.

— Я не делаю. Оно у меня по жизни умное.

— Зря, говорю. Думаешь, Фима, похитила Степку из дружеской привязанности?

Никита хмыкнул:

— Ты сам-то понял, что сказал? Может, она в тебя влюблена по самые пятки, вот и похитила.

— Или решила его усыновить, — подхватил Андрей, — у нее ведь нет никого, ни мужа, ни детей. Вас бы свести.

Комолов довольно хрюкнул. И захохотал вдруг в полный голос, представив красавчика Кита, осанистого и резвого, любителя текилы и стройных блондинок, рядом с неуклюжей, вялой и мешковатой Фимкой.

Соловьев терпеливо молчал.

— Она натура тонкая, — добавил Андрей, отсмеявшись, — Дашка рассказывала, что она стихи пишет. Пробилась недавно куда-то. В общем, денег заработала. Так что не наш это клиент, не наш. Но познакомить могу.

Он снова заржал.

— Ладно, — оборвал Кит, — кто еще? Может быть, родственники Дашкины, а? У тебя как с тещей-то сложилось?

— А никак, — хохотнул Андрей, — я ее видел единожды и видеть больше не намерен.

— А Степку они любят? Может, решили, что вы неправильно его воспитываете, и взялись за дело?

Комолов снова собрался хохотать. Им — Дашкиным родителям — было абсолютно фиолетово, как проходит воспитание внука. Они его видели только на фотках. В общем, Андрей собрался хохотать, так его предположение друга развеселило. Но внезапная мысль острым камнем впилась в висок, и Андрей подавился собственным смехом.

— Ты чего?

— Не родители, Кит, не родители. Был у Дашки поклонник один, шибко известный, богатый и жутко в нее влюбленный, очень жениться хотел. А она ни в какую!

Никита тяжело вздохнул:

— Ну вот, а ты говорил, что нема поклонников.

— Первый и последний, — медленно произнес Андрей, словно выталкивая слова, — кроме меня, конечно.

Ох, не договаривал что-то Комолов. Ну ладно, об этом потом. Никита вежливо попросил его вспомнить, как звали поклонника.

— Да откуда я знаю! — разозлился тот, — ты думаешь, Дашка мне все подробности выложила, что ли? С личными данными и размером пениса?

— Андрей!

— Никита! — Он отдышался, сосчитал до десяти и честно попытался вспомнить, но никаких имен Дашка не называла, это точно. И вообще, наверное, ерунда все это.

— Он ее старше намного был. Последняя любовь… Слышь, Кит, ерунда какая-то получается, не он это, явно не он. Зачем ему? Он, должно быть, сейчас на заслуженной пенсии газетки почитывает да кроссворды разгадывает.

— Прям так и на пенсии? — усмехнулся Никита.

Конечно, ерунда, решил он.

Андрей между тем снова ударился в воспоминания.

— Хотя, ты знаешь, логично все получается, — выдал он спустя некоторое время.

— Что все?

— Понимаешь, этот старый пердун очень долго ее добивался. Причем имел все возможности — он был начальником ее отчима и сильно на это обстоятельство напирал.

Никита присвистнул:

— Не очень-то благороден ваш поклонник!

— Он не поклонник, он кобель! Дашка от него в Москву сбежала…

— Даже так?

Никита выразительно приподнял брови, в упор разглядывая друга. Тот недоверчиво хмыкнул:

— Да нет, Кит, слишком это все… по-киношному, что ли… Такие страсти… Да он же правда старикан сейчас совсем.

— Седина в бороду, бес в ребро! — назидательно произнес Никита. — Надо проверить дедулю.

Андрей раздосадованно хлопнул ладонью по колену.

— Ну что ты в самом деле? Я согласен, дед этот был настоящим уродом и говнюком, но сейчас ему зачем лезть в чужую жизнь, а? И потом, как ты себе это представляешь? Он приезжает в чужой город, крадет чужого ребенка, рискует своей башкой и все это для чего?

— Может, у него самолюбие болезненное?

— Ага, — скептически буркнул Комолов, — это его самолюбие пятнадцать лет болело-болело, а теперь вдруг он его лечить удумал.

Никита вздохнул:

— Тяжело с тобой, Комолов. Совсем у тебя фантазии никакой. Или прикидываешься просто? Ну, представь, вдруг у дедушки твоего…

— У моего дедушки есть бабушка! — отрезал Андрей.

— Ладно, — Никита успокаивающе потрепал друга по плечу. — У твоего есть, а у этого нет. Грустно ему без бабушки, а? Грустно. И вдруг приспичило деду в столицу поехать, а? Ну, приспичило, бывает же. Путевка там от пенсионного фонда или еще что. И каким-то образом, дед узнает о Дашке. Мол, богата и счастлива и, знать, забыла о нем. Дед, натурально, в обиде. Может такое быть?