Белое солнце дознавателей. Том 4 (СИ) - Ри Тайга. Страница 88

Мелодия цитры снова взмыла вверх — Ариетта опять теряла возлюбленного, и стонала, заламывая руки.

Нужно будет посетить имперскую оперу. Иногда они дают неплохие спектакли.

Я плавно двигалась по комнате, кружась — колокольчики на щиколотках подрагивали в такт музыке. Шелк кружился вокруг ног, сережки звенели, рукава взлетали.

Леди. Истинная леди Блау.

Пирамидка дернулась, заели на повторе последние ноты — и остановилась, опустившись на подставку. Купол тишины требовательно вспыхнул трижды — кто — то стучался в дверь. Я щелкнула кольцами, снимая плетения.

— Блау! — тировский голос из — за двери был встревоженным. Ещё бы. Служанки Кораев были белее снега, когда покидали спальню. Единственное, что я позволила им — это уложить волосы, и украсить лицо, запретив трогать руки.

Набор для рисования хной — как и положено для невесты — сгорел быстро, вспыхнув в считанные доли мгновения. Как и один сверток с дарами — я даже не удосужилась узнать что там. Тиру придется делать ремонт — пара мелких черных пятен на полу, и одно больше — на шелковых обоях от молнии. Я метила вскользь, но служанкам этого должно быть достаточно. Чтобы, когда вернулись, обо мне сложилось нужное впечатление у всех гаремных слуг, которые сочтут, что проявлять уважение к северной гостье можно по-разному.

— Десять мгновений, — отозвалась я громко, и снова щелкнула кольцами, запуская запись.

Мне нужно ещё десять мгновений.

— Блау…

Я сделала звук на максимум, увеличив импульс силы, и щелкнула Ниму по крыльям, активируя стационарный купол.

Десять мгновений. Мне нужно ещё десять мгновений.

Пальцы пахли маслами и благовониями.

Звуки цитры опять взмыли вверх. Один сандалик, второй сандалик, обвязать вокруг лодыжек. Иногда мне казалось, что южным сирам покупают такую непрактичную обувь с единственной целью — чтобы не могли сбежать.

Купальни, гардеробную и спальню я обошла ещё раз — не забыла ли что в последний раз.

Верхнее официальное кади невесомым покрывалом легло сверху на голову, и я щелкнула заколками в волосах — каплевидные подвески качнулись, отражая свет, и потом закрыла лицо белой газовой полосой ткани, закрепляя кади как положено.

Ариетта стонала о потерянной любви. В зеркале отражалась юная сира, из южных кланов, одетая по всем правилам этикета.

Сира в зеркале была незнакомой — мы померились с ней взглядами. Не было видно ничего — только кончики пальцев и темные глаза. Пальцы этой сиры пахли благовониями и ароматными маслами, а не эликсирами. Губы были натерты карминовым воском, а глаза подведены сурьмой. Шелковые белоснежные одежды — легки и невесомы, как крылья бабочки.

Я не знала эту сиру. И она мне не нравилась.

Рука нащупала кастет под одеждой — это подарило чувство успокоения.

Ноты цитры оборвались резко, на одной ноте — я просто схлопнула ладонью артефакт. Фиалы с эликсирами выстроила на туалетном столике в ряд. Отошла, оценив, и немного передвинула крайний — чтобы линия указывала точно на статуэтку Немеса.

Иссихар никогда не был глупым. Вестники у Кораев глушат — женщинам не дозволено обмениваться такими сообщениями с внешним миром, поэтому искать ответы он придет сюда. Я бы — пришла. Эликсиры я отбирала тщательно — если взять первые иероглифы названий и сложить по порядку, будет: «Вытащи». Вытащи меня, Дан.

Нос под кади чесался — слишком много разных запахов масел и духов, и я чихнула, думая, хватит ли у Дана мозгов. Если не хватит… значит мне достался более тупой жених, чем я предполагала. Должен же он заинтересоваться, зачем невеста выставила на туалетном столике зелье от расстройства желудка, насекомых, которые заводятся в волосах и рвотное.

Зеркало окружила двойным защитным плетением — стандартным, это не должно вызвать вопросов — шкатулки с украшениями — личное имущество. От слуг убережет и дождется Иссихара.

Верхний свет погасила щелчком пальцев, бесшумно пересекая границу комнаты в полной темноте. И у меня было дурацкое ощущение, что я вернусь сюда совсем не так скоро, как мне хотелось бы.

Высшие верят в Великого, Немеса, Мару и Ниму. В то, что души умерших поднимаются вверх по спирали перерождения, некоторые уходят безвозвратно, возвращая силу роду, некоторые выбирают продолжать служение — вне — жизни — храня и оберегая членов рода.

Но эта идея всегда представлялась мне странной — если алтарный камень разрушен — всё? Нет пристанища? И они оставляют потомков своих на волю судьбы? Или хранят до тех пор, пока помним?

Поколение за поколением, перечисляя вслух имена, которые вспыхивают звездами на куполе алтарного зала?

Или хранят даже тогда, когда не помним? Когда забыли, кто мы и откуда.

Невесомый шелк мягко обвивался вокруг ног, пока я спускалась по ступенькам в нижний холл. Одной рукой придерживая подол, чтобы не запнуться.

Кантор стоял ко мне вполоборота — спиной, чуть склонив голову в вежливом внимании в сторону сира Зу, который говорил неторопливо — губы двигались медленно, с паузами, седая голова казалась припорошенной свежим снегом.

Глаза леди Тир вспыхнули триумфом и одобрением, когда она увидела на мне выбранный ею наряд — я опустила ресницы, благодаря — ее усилия не пропали даром.

Марша…застыла, на доли мгновения, и сразу взяла себя в руки. Фей выглядела нерадостной — тревожная морщинка между бровей, руки, прижатые к груди — ей не нравилось, что происходит, хотя я успела шепнуть ей — «Всё хорошо. Всего несколько дней».

Дуэньи шептались, слуги ждали, почтительно склонившись, охранники переминались с ноги на ногу, изредка посматривая в окно — на Юге темнело быстро.

— Э… Блау? — Тир замер на доли мгновения, но удержал лицо лучше Фейу — шагнул вперед и склонился, целуя воздух над костяшками пальцев. — Сегодня ты выглядишь истинной леди, — пробормотал он тихо.

— Господа, — я склонила голову, разом приветствуя всех присутствующих. Легкая ткань на лице колыхнулась от дыхания — всё — таки в кади есть свои преимущества — нужно контролировать только выражение глаз. — Готова следовать указаниям рода Корай.

Сир Зу не отреагировал никак, кроме вежливого поклона, что само по себе было указанием одобрения. Мистер Це, еще недостаточно закаленный в боях за невозмутимость, был откровеннее — глаза вспыхнули удовольствием — и поклонился он глубже и радушнее, приложив руки к груди.

— Паланкин ждет вас, леди.

— Леди прибудет верхом.

— Недопустимо, — седая голова Зу качнулась в неодобрении — и так я позволила себе слишком много, отказавшись от присланных даров. — Указания Главы рода недвусмысленны, вы и так нарушили…

— Я — леди Блау, и следую указаниям главы рода Блау, — парировала я тихо — подвески и браслеты качнулись и зазвенели в такт. — Посетить. Прибыть. Засвидетельствовать почтение.

Я шевельнула кончиками пальцев — родовой перстень вспыхнул тьмой, и сила поползла вверх, клубясь, обвивая белый шелковый рукав ханьфу.

— Какие цвета у родовой силы клана Корай, сир Зу?

Старик молча смотрел прямо на меня — мерялись взглядами мы почти мгновение.

— Я повторю свой вопрос. Мне не сложно. Какого цвета родовая сила у клана Корай?

— Синий, — проскрипел он неохотно. — Глубокий синий, как полуночное небо.

— Это — синий? — сила вспыхнула облаком так, что темные языки взвились вверх — сбоку зашевелились — Тир резко шагнул вперед, но я собиралась вести себя хорошо. — Это. Синий? — повторила я с нажимом.

— Черный. Это — черный, леди.

— Тогда вы видите знак принадлежности роду Корай? — я вытянула вперед руки — чтобы было видно артефакты на пальцах, на тонких запястьях тускло — серым блеснули тяжелые и широкие наручи Арритидесов.

— Нет, леди.

— Тогда по какому праву вы отдаете указания и решаете за леди чужого клана? Невест забирают из дома, — продолжила я тише. — В присутствии Главы рода и Наследника. Это — проявление должного уважения, или… род Корай не уважает род Блау?