Пути народов - Подольный Роман Григорьевич. Страница 21

У этих двух скотоводов, согласно Библии, размножился скот, и их пастухи начали ссориться и драться из-за пастбищ. В конце концов Авраам заявил Лоту: «Да не будет раздора между мною и тобою и между пастухами моими и твоими, ибо мы родственники. Не вся ли земля пред тобою?.. Если ты налево, то я направо, а если ты направо, то я налево».

Да, в условиях, когда свободной или относительно свободной земли много, роды и племена разделяются и расходятся в разные стороны по собственной воле: «Не вся ли земля пред тобою?»

Но все эти примеры появления народов и племен в результате разделения народов и племен более старых, включая пример библейский, кажутся очень недавними, если вспомнить, что в первобытном обществе с древнейших времен именно такое разделение было главным способом образования новых этносов.

Первые человеческие общества — может быть, их надо называть еще не предплеменами даже, а стадами — делились на части, расходившиеся в разные стороны, чтобы в конце концов заселить планету. И каждая часть прежнего единства постепенно все больше отличалась от другой — по языку и культуре, и люди, принадлежавшие к каждой такой части, уже не считали членов другой части своими…

Очень давно идет этот процесс, но, как вы видите, он не кончился и сегодня.

А порою две части одного народа оказываются разделенными не океаном или горами, а другим народом в результате, например, вражеского нашествия.

Когда-то, лет шестьсот — семьсот назад, нынешние народы Северо-Востока СССР — чукчи и коряки — говорили на диалектах общего языка и ощущали, в общем, себя членами одного этноса.

Но в XIV–XV веках часть общей территории чукчей и коряков заняли пришедшие с запада юкагиры, которых, в свою очередь, теснили якуты и эвенки. Юкагиры проникли вплоть до долины реки Анадырь, втиснулись между родственными родами местного населения и разделили его на две части. Сначала разделенные части племен хранили память о недавнем родстве, потом оно стало казаться чем-то давним, и, в конце концов, к XVIII веку между чукчами и коряками уже происходили довольно тяжелые войны. К этому времени юкагиры, в прошлом один из самых многочисленных народов Сибири и Дальнего Востока, перестали играть на Чукотке какую бы то ни было роль. Но чукчи и коряки уже стали разными этносами…

В нашей стране есть большой казахский народ, образовавший собственную Советскую Социалистическую Республику. И есть совсем небольшой сейчас народ, живущий в основном на Северном Кавказе, — ногайцы. Было время, когда ногайские ханы правили значительной частью Поволжья, а ногайцы кочевали и по всему Северному Причерноморью. Это время давно ушло, а значительная часть прежних ногайцев, по-видимому, была растворена другими народами.

Казахский и ногайский языки чрезвычайно близки, схожа и внешность казахов и ногайцев. Еще в начале XVII века ногайцы были соседями казахов, поскольку занимали часть Нижнего Поволжья и Южного Урала. Не исключено, что ногайцы слились бы постепенно с родственным казахским народом, но в XVII веке, как не раз случалось за последние двадцать пять веков, Центральная Азия послала на запад новую волну племен. На этот раз отсюда вышли племена калмыков.

До сих пор спорят исследователи, по каким причинам калмыки покинули западные провинции императорского Китая. По-видимому, важную роль тут сыграли притеснения китайских чиновников, а кроме того, в начале XVII века запад Китая потрясали и народные волнения и феодальная междоусобица.

Калмыки пересекли всю Среднюю Азию и вышли в низовья Волги, заняв здесь и территорию, на которой сейчас расположена Калмыцкая Автономная Советская Социалистическая Республика. При этом они и отделили казахские земли от ногайских.

Великий казахский просветитель XIX века Чокан Валиханов писал:

«Предания казахов, относящиеся к этому времени, отличаются мрачным, погребальным характером. Чужеземные враги стесняют их с родных мест… разрывают родственный союз казах и ногай… Знаменитый в степях плач на раздвоение ногайцев и казахов играется до сих пор степными музыкантами… и исторгает слезы у старых аксакалов».

Сами же калмыки не случайно носили свое имя, по-видимому, означающее по-монгольски «отставший» или «отделившийся». Они ведь действительно отделились от родственных монгольских племен ойратов и стали тем самым в конце концов новым народом.

Бывает, что народ оказывается разделенным на части и благодаря более сложным политическим событиям. Очень вероятно, что, если бы не монгольское завоевание, Древняя Русь не оказалась бы рассеченной межгосударственными политическими границами и из единой древнерусской народности не возникли бы три братских, но разных народа: русский, украинский, белорусский.

Впрочем, это уже ближе к теме другой главы, которую так и можно назвать…

ВЛАСТЬЮ ГРАНИЦ

Основные законы развития человеческого общества едины для всех материков. А раз так, то естественно, что и проявления и следствия этих законов тоже сходны. И все-таки поражает удивительное совпадение в «национальной политике» двух держав, разделенных примерно одной тысячью лет и многими тысячами километров. Начнем рассказ с той из них, которая дальше от нас географически, но ближе во времени — с могучего государства инков в Южной Америке. Вот что пишет перуанский историк Лупе Э. Валькариль:

«Инки не уничтожали, а впитывали в себя народы, которые были их соперниками».

Инкская держава вела завоевательную политику. В течение двух столетий своего существования она все время расширялась и к северу, и к югу, и к востоку (на западе расширяться было некуда — мешал Тихий океан), включая в свой состав все новые и новые племена. Но эти племена не делались просто данниками господствующего племени. Народы, оказавшиеся внутри все время раздвигавшейся линии границ, инки, насилием или добром, стремились сделать частью не только своего государства, но и своего народа — сознательно и целеустремленно. В армии инков существовали специальные подразделения, занимавшиеся социально-экономическим переустройством присоединенных территорий. Одновременно насаждался общий для империи язык. При этом инки были убеждены, что несут завоеванным селениям порядок и добро.

Древние римляне вряд ли могли искренне сказать о себе то же самое. Их империя, особенно в первые века своего существования, была откровенно грабительской державой. Выкачивание денег из Египта и Сирии, Малой Азии и Греции и других подвластных Риму земель носило порою прямо-таки бессовестный характер.

Но многие римляне все же понимали, что первоначальной массы их народа было слишком мало для удержания власти над чудовищными по размерам землями новой державы, и что одной военной силой такую власть надолго удержать нельзя.

И вот однажды император Клавдий, по сообщению историка Тацита, произнес перед сенатом речь, отрывки из которой я здесь приведу:

«…Предки мои, древнейший из которых, будучи сабинянином по происхождению, был принят в римское гражданство и в ряды патрициев, убеждают меня в управлении государством действовать также, привлекая сюда все лучшее. …Известно, что были призываемы в сенат (лучшие люди) из Этрурии, Лукании и изо всей Италии, что, наконец, сама она была продолжена до Альп, чтобы не только отдельные лица, но страны и народы слились с римским племенем.

Мы достигли прочного спокойствия внутри нашего государства и блистательного положения во внешних делах лишь после того, как предоставили наше гражданство народностям, обитающим за рекой Падом (река По)… Разве мы раскаиваемся, что к нам переселились из Испании Бальбы?..

Что же погубило лакедемонян и афинян, хотя их военная мощь осталась непоколебимой, как не то, что они отгораживались от побежденных, так как те чужестранцы? А основатель нашего государства Ромул отличался столь выдающейся мудростью, что видел во многих на протяжении одного и того же дня сначала врагов, потом — граждан».