Одна беременность на двоих (СИ) - Горышина Ольга. Страница 82

— И где твоя вера в лучшее?

— Погибла под натиском здравого смысла, — парировала я и увидела, как Аманда поджала губы.

Но что я могла сделать? Говорить ей, что она спокойно справится с учёбой, работой, материнством без посторонней помощи? Или убеждать её, что я не отступлю и буду ей помогать, но разве я понимаю сейчас, что потребуется от меня. Хотя я постараюсь всё сделать, постараюсь… Пока я убеждала себя в том, что не просто сотрясала воздух в гостиной Амандиного дома, мы покинули город и направились к горному перевалу. Мы с Амандой договорились, что как кончится снег, я сяду за руль и доведу машину до дома. У первой, а теперь для нас последней, снежной горки мы вновь купили себе по стакану горячего шоколада и отправились дальше. Дорога домой отчего-то всегда короче, или всё же Аманда была права, и дорога пока пустовала, поэтому в восемь вечера мы уже припарковались в долине подле китайской забегаловки с огромной пандой на эмблеме.

— Подожди, — остановила я Аманду, которая первым делом решила разломить булочку с пожеланием. — Обычно принято делать это после еды.

Аманда тяжело вздохнула. Ну, конечно, она не мечтала о лапше со сладкой курицей или даже брокколи, которую заказала себе, потому что вычитала, что острая еда вредна при беременности. Она хотела попытать счастья у китайской мудрости. И вот Аманда с горящими глазами разломила булочку, чтобы вытащить мятую полоску бумаги.

— Ну? — подалась я вперёд, потому что лицо её стало каким-то странным после прочтения пожелания.

— После тебя, — изрекла Аманда загадочно, и я вытащила свою полоску.

— Все вокруг считают, что ты всегда говоришь в лицо, что думаешь, — прочитала я.

— Ну так это правда, — тут же отозвалась Аманда. — Только ты иногда не думаешь, хотят ли твои друзья это слышать. Ну, что ты хочешь мне сказать?

— Ничего, — сказала я обиженно и, закрыв коробку, поднялась из-за стола, чтобы выкинуть её в урну.

— Ты чего? — схватила меня за руку Аманда, когда я ещё не успела отойти от стола. — У меня просто написано, что у друга есть для меня хорошие новости.

Пришлось улыбнуться, потому что лицо Аманды вновь было серьёзным, как будто она говорила с самим Конфуцием.

— Я рада, что мы дома, — выдохнула я. — Почти дома. Так что допивай и поехали, а то у меня уже руки окоченели, а у тебя спина отвалилась.

Аманда, не доедая лапшу, схватила свою коробку, и мы почти одновременно выбросили остатки китайской еды в мусорный бак. Рождество заканчивалось, но мне отчего-то совсем не было грустно.

Глава тридцать восьмая "Запах гари"

После многочасовой дороги из Рино я спала как убитая и проснулась достаточно поздно, когда солнечные лучи уже пробивались сквозь полоски жалюзи. Мне полночи снилась заснеженная трасса и сломанные щётки. Сновидение было, конечно же, не из приятных, но, как и от любого кошмара, проснуться от него не удавалось. Хоть я на краткие мгновения и возвращалась к реальности, но потом вновь погружалась с головой в пучину страха, стискивая пальцами край одеяла, будто то был автомобильный руль. Однако ближе к утру мне всё же удалось забыться пустым сном, потому что Аманда, которая тоже, наверное, не спала сном младенца, скомкала во сне ногами свою длинную бананообразную подушку, и я сумела прижаться к половине её спины, в который раз со стыдом признаваясь себе в том, что тайно мечтаю спать в такой позе все ночи напролёт. Впрочем, усталость взяла верх над размышлением о бессознательном, и я променяла все свои дневные тревоги на краткий покой предутренних часов.

Проснулась же я, уткнувшись лицом в спинку дивана, хотя всегда спала с краю, чтобы Аманда во сне не упала и не навредила малышу. Я обернулась, всё ещё продолжая лежать с подтянутым к носу одеялом, хотя и чувствовала, как нагрет воздух в комнате, и с удивлением воззрилась на Аманду, которая стояла подле дивана на четвереньках и на манер кошки выгибала спину. Руки были вытянуты вперёд, а голова лежала между локтями так низко, что Аманда лбом касалась пола. Я смотрела на её живот, который в этой странной позе тоже трогал ворсинки ковролина. Аманда не заметила моего пробуждения, поэтому я свесила с дивана босые ноги и пожелала доброго утра первой. Однако она же всё равно никак не реагировала на моё приветствие и продолжала тянуть спину. Я присела рядом на корточки и положила руку ей на поясницу. Аманда лишь тихо простонала в ответ, и я просто предложила то, что, мне казалось, было ей сейчас нужнее моих приветствий:

— Сделать массаж?

Она повернула в мою сторону голову и тихо сказала:

— Мне уже легче, но если не трудно, потри ладонями бока.

Не знаю, как давно Аманда проснулась и лежала на полу в кошачьей позе, но на ней была лишь майка, собравшаяся под грудью в складки словно шея мопса, и бикини, резинка которых до красноты врезалась в по-зимнему бледную кожу. Мы обычно не грели на ночь, потому что Аманда не любила сухой воздух, но сейчас она явно поставила термостат выше семидесяти градусов по Фаренгейту, чтобы не одеваться и не замёрзнуть. Мои же руки, хоть и были спрятаны под одеялом, сейчас послужили бы хорошей заменой холодному компрессу, поэтому я принялась неистово тереть ладони, словно желала высечь искру. Наконец почувствовав исходящее от рук тепло, Аманда опустила голову ещё ниже, чуть не поцеловав ковролин, и я поняла, насколько ей плохо.

— Знаешь, — сказала она глухо, будто рот был набит попкорном, — вчера я так была счастлива, что мы наконец-то уехали из этой чертовой Невады подальше от всех их проблем, что даже не заметила, как меня скрутило, а сегодня еле сползла с кровати. Правильно врачи говорят, что нельзя прекращать заниматься в беременность, потому что сразу всё заболит. А надо ещё неделю пережить, потому что наша инструктор по аква-йоге прислала письмо, что до следующего понедельника занятий не будет. Кейти, что ты делаешь?

Аманда спросила это так раздражённо, что я тут же отдёрнула руки, будто ошпарилась. Что я делала? Да я просто гладила её, а если честно, то смотрела на две складки, образовавшиеся по обе стороны её талии — такие упругие, словно корочки на подрумяненных французских багетах. Вместе с дурацким сравнением, живот кольнуло от ощутимого голода, а рот окропило слюной, или же я снова начала борьбу со своим бессознательным, не понимая, отчего не могу перестать смотреть на Аманду как объект желания. Всему причиной был дурацкий бесплатный журнал для беременных, очередной номер которого ждал нас в почтовом ящике. Аманда сразу завалилась спать, а я, как всегда, крутилась на своём краешке дивана и в итоге стала листать страницы при свете телефона. Гвоздём номера оказалась статья-размышление психолога на тему сексуальности женщины во время беременности. Помимо обычных высказываний о том, что беременность самое лучшее время для секса, потому что не надо бояться забеременеть, и убеждений женщин в том, что если нет ограничений от врача, то секс навредить малышу не может, автор делала упор на то, что женщины занижают свою сексуальную самооценку. Они замечают лишь отсутствие талии, пополневшие руки, отёкшие ноги, тогда когда их партнёры видят в них идеал женщины-матери, и многие будущие отцы в опросах признавались, что во время беременности жёны в их глазах достигали пика своей сексуальной притягательности. И вот сейчас я смотрела на Аманду глазами мужчины и понимала, что даже булочные складки её совершенно не портят, и есть что-то дико-животное, чем веет от беременной женщины, но чему я не могу найти название.

— Я просто боялась сильно нажать, — прошептала я в своё оправдание, а потом вдруг выдала фразу, которая давно крутилась в голове. — Аманда, а ты никогда не задумывалась о том, что именно беременная фигура — это идеал женщины, а совсем не модельная внешность оголодавших девиц?

Она ничего не ответила, но села на пятки и опустила руки на колени, продолжая выгибать спину дугой, будто балерина у станка, а я, не получив отпор, с жаром продолжила: