Одна беременность на двоих (СИ) - Горышина Ольга. Страница 84

— Ну представь, что ты в школе, и у вас пижамный день, — усмехнулась Аманда, будто вновь прочитала мои мысли, когда мы уже вышли во двор к столпившимся на дорожках и газонах жильцам. — Если бы было землетрясение, ты тоже бы тапочки искала?

Ну что я могла ей ответить? То что я квашня и в отличие от неё, не успела одеться? Ну так оно и было. На гостевой парковке стояло три пожарных машины и две полицейские. Машины парамедиков не было, что не могло не радовать. Жильцы нашего дома тихо переговаривались, но никто ничего толком не знал.

— Огня не видно, значит всё нормально, — сказал кто-то.

Аманда лишь хмыкнула и потащила меня к соседнему зданию, в котором находился подземный гараж с нашим парковочным местом. Оказалось, что она даже успела схватить со столешницы ключи и сумку. Облокотившись на машину, я подняла ногу и посмотрела на свою ступню, чтобы вынуть маленький камешек, застрявший между пальцами. Аманда тем временем открыла багажник, и так как вчера мы только взяли домой две спортивные сумки, тот огромный мешок, в который Аманда запихнула собранную для меня одежду, остался лежать в машине.

— Посмотри, эти штаны очень мягкие, и ты сможешь надеть их без трусов, ничего не натрёшь. И вот эта кофта.

Я взяла из её рук вещи и залезла в машину.

— Быстрее давай переодевайся, — сказала она, захлопывая дверцу. — Я скажу, если кто появится. А сейчас заедем в магазин и купим тебе носки с кроссовками.

— Зачем? — спросила я, подтягивая завязки штанов.

— Во-первых, они ещё долго не пустят нас в дом, а, во-вторых, я совсем не желаю дышать этой гадостью. Солнышко светит, тепло, поехали в парк какой-нибудь, походим. Может, у меня болеть всё перестанет…

И не дожидаясь моего согласия, она села на место водителя и завела машину. Мне же пришлось вылезти с заднего сиденья и перебраться на пассажирское.

— А к отцу твоему завтра поедем. У нас ещё столько дней до начала зимнего интенсива, а на Новый год я хочу в Сан Франциско, согласна?

Я ничего не ответила, ведь заданные вопросы были риторическими, и всё-таки такая строящая планы Аманда мне нравилась больше, чем злящаяся без повода на доисторических людей.

Глава тридцать девятая "Поспешишь, людей насмешишь"

Денёк для последней недели декабря выдался достаточно тёплый. Солнце совсем по-весеннему светило в безоблачном высоком небе, и мы даже пожалели, что не оставили кофты в машине. Мне было немного некомфортно в только что купленных кроссовках, потому что я всегда очень долго привыкаю к новой обуви и потом ношу её до тех пор, пока не отвалится подошва или порвётся шнурок, чтобы отсрочить мучения с поиском новой. Впрочем, шли мы достаточно медленно, потому что у Аманды вдруг начало покалывать в боку.

— Вернёмся?

Мы прошли не больше пятнадцати минут и ещё даже не начали подъём в гору, а просто обходили по ровной дороге озеро. Она отрицательно мотнула головой, не отнимая руки от бока, и тут только я поняла, что Аманда, растопырив пальцы веером, просто наглаживает бок живота.

— Пинается? — спросила я и вдруг подумала, что Аманда уже несколько недель не предлагала мне потрогать свой живот.

Интересно почему?

— Шевелится? — продолжала допытываться я.

— Нет, спит, — Аманда подняла на меня глаза, продолжая улыбаться, как делала всегда, когда тактильно общалась с ребёнком. — Я заметила, что он никогда не пинается при ходьбе, словно я укачиваю его. Говорят, когда носишь потом младенца в слинге, ему кажется, что он снова в животе и потому чувствует себя в безопасности.

Аманда сделала ещё несколько шагов и вновь остановилась, повернув голову в сторону озера.

— Знаешь, у меня сейчас ощущение, будто в животе камень, который, похоже, передавил мне какой-то орган, не могу вспомнить, что у нас находится тут справа…

— Почка? — наобум предположила я.

— Я не могу нащупать ничего острого, — продолжала Аманда, будто не слышала меня. — Наверное, это спина… Думаю, скоро уже смогу различать, чем он там ко мне прижимается. Хочешь потрогать?

Я тут же отрицательно мотнула головой, даже не знаю почему. Будто сработал рефлекс, ведь я привыкла отказываться от всех предложений беременной подруги на автомате, словно боясь обременить её заботой о себе. Стало жутко обидно, что я упустила возможность потрогать малыша, но решила не выглядеть глупо, объясняя, что отказалась, не подумав. Да и Аманда уже стала спускаться по гальке к озеру и явно позабыла об оброненной вскользь фразе. Я смотрела ей вслед, давясь вздохом разочарования, и мне даже показалось, что она стала сильнее раскачивать бёдрами, словно пыталась перевалить малыша на другой бок. Хотя, не знаю, возможно ли такое? Это же не мячик в аквариуме!

— Знаешь, за что я люблю Калифорнию? — обернулась ко мне Аманда, остановившись почти у самой кромки воды, которая сейчас в безветрии почти не колыхалась. — За то, что природа не даёт промёрзнуть за зиму и дарит время от времени такие вот тёплые денёчки.

Она протянула ко мне руку, и я недоуменно уставилась на её призывные пальцы. Мой мозг как-то странно сегодня реагировал на окружающую действительность, словно я ещё не пробудилась ото сна или же передышала гарью. Какое-то слишком долгое мгновение я смотрела на согнутые руки Аманды, словно та выставила их вперёд, прося милостыню, и только потом сообразила, что мы нашли в машине только одну бутылку воды, которую я сейчас держала в руках. Извинившись, я тут же протянула её Аманде и стала смотреть, как та пьёт. Уровень воды в бутылке стремительно уменьшался, и я подумала, что так будет нечем утолить жажду, которая разыграется за время подъёма. Я-то могу не пить, всё-таки не лето, но она-то пьёт постоянно, потому что у неё, если я правильно запомнила, околоплодные воды должны три раза в день обновляться.

— Извини, — сказала Аманда, закручивая бутылку. — Чувствую себя, словно в пустыне. Я потерплю. Ты хочешь?

Я отрицательно мотнула головой и забрала бутылку.

— Знаешь, — Аманда бросила на гальку снятую с пояса кофту, чтобы сесть на неё. — Я прочитала тут в одном из журналов, что нельзя в машине хранить воду в пластике — только в специальных питьевых бутылках, потому что в нагретом салоне пластик начинает выделять в воду какие-то токсины.

— Сейчас не жарко, — тут же вставила я и уселась рядом на свою кофту, чувствуя через тонкие штаны колкость гальки. — Так что пей спокойно. Кстати, ты заметила, как в парке сухо? Раз на Тахо был такой снегопад, то и тут должно было стеной лить. Однако ненасытная земля выпивала моментально все капли, словно боясь что те окажутся последними.

— Да, — протянула Аманда, набирая в ладонь камешки. — Смотри, какой низкий уровень воды. Неужели будет засуха?

— Какая засуха! Ещё январь и февраль впереди! Потом обычно, когда зима без дождей, в марте начинает лить. Помню, один год три недели лило без остановки. Мы тогда ещё на пасхальные каникулы ездили кататься на лыжах.

— А я наоборот хочу, чтобы было в этом году тепло, а то во что я буду кутаться с большим животом? Да и вообще не люблю я дожди… Словно природу кто-то обидел, у меня в дождь всегда плохое настроение. А сейчас…

Она замолчала и откинула голову, подставляя лицо яркому слепящему солнцу. Я тоже взглянула вверх и зажмурилась даже в солнцезащитных очках.

— Как хорошо, что у нас нет веснушек, хотя тебе бы они пошли, — услышала я голос Аманды и резко повернула в её сторону голову.

Она смотрела на меня и улыбалась, и я улыбнулась в ответ, хотя воображаемый мой портрет с веснушками улыбку не вызывал, ну совсем. Глаза Аманды стали влажными от долгого смотрения на солнце. Я протянула руку и опустила её солнцезащитные очки со лба на глаза.

— У тебя действительно ничего не болит? — спросила я, потому что её свободная от камней рука продолжала лежать на животе.

— В боку всё ещё колет. Похоже, засиделись мы с тобой в Рино… Надо быстрее приводить себя в норму, а то как рожать-то буду, третий триместр уже… Время летит, а я… Я совершенно ещё не готова… — Аманда отвела от меня глаза и вновь уставилась на гладкую поверхность озера, в котором отражалось высокое небо и плавали одинокие жёлтые листья. — Будем кататься на велосипедах у твоего отца?