Одна беременность на двоих (СИ) - Горышина Ольга. Страница 87

— Ты только отвернись, — попросила Аманда совсем тихо.

Теперь хотя бы полный мочевой пузырь не мешал, но ноги устали безумно и гудели, да и живот Аманды время от времени каменел, и приходилось останавливаться и пережидать тренировочные схватки. На лбу её и даже на кончике носа уже явственно проступали мелкие капельки пота, и создавалось впечатление, что я смотрю на неё сквозь дождевое окно, а потом я вдруг поняла, что почему-то плачу.

— Кейти, ты чего?

Аманда шла впереди, но в тот момент почему-то остановилась и обернулась.

— Мне страшно, — призналась я. — Я боюсь за тебя.

— Всё будет хорошо. Этот склон скоро закончится.

— Проверь телефон, вдруг можно вызвать службу спасения.

— Ты ненормальная? Ну как они нам помогут?

— Вертолётом, — тут же ответила я и начала тараторить без остановки, словно боялась, что любая пауза тотчас заполнится слезами. — Мы однажды пошли в поход, мне лет десять было, и заблудились. Я не помню подробностей, но отец испугался, потому что оставлял нас на пару часов и так и не дошёл до какого-либо ориентира. Он сумел вызвонить 911, чтобы те попытались определить наше местонахождение. Так они просто выслали вертолёт. Я, впрочем, ещё глупая была и даже не успела испугаться, а если и испугалась, то радость от полёта на вертолёте затмила всё. Но сейчас я думаю, каково было нашим родителям и даже старшему брату…

— Отлично, только мы никому звонить не будем. Мы дойдём, ведь парк этот маленький, мы просто медленно идём.

Мы пошли дальше, и головой я понимала, что она права, и мы выберемся, только сердце противно замирало, и я начала ощущать, что стёрла ногу. Наверное, стёрла я её давно, но только сейчас обратила внимание на боль, или же та стала нестерпимой.

— Подложи листья, — посоветовала Аманда, когда я присела, чтобы взглянуть, на что стала похожа моя пятка.

Так я и сделала, и мы поплелись дальше. С каждым шагом наши футболки всё плотнее и плотнее прилипали к спине. Аманда вновь достала телефон и сообщила, что идём мы всего-то сорок минут, а мне казалось, что прошло не меньше двух часов. Сразу как-то прибавилось сил, и я даже стала меньше хромать, а когда мы увидели просвет между кустами, а через него дорогу, то просто побежали к ней. Это было непередаваемое чувство вновь ощутить под ногами ровную утрамбованную почву. Наверное, так чувствуют себя моряки после длительного плаванья. Мы обе даже ощутили дрожь в ногах — наверное, так выходил адреналин. Мы встали в позу бегуна и принялись дышать, словно загнанные собаки. У меня вспотело даже под коленками, а по ногам противно текло то, что не сдерживали отсутствующие трусы. Мне даже казалось, что я ощущаю запах выделений, или всё же то был пот, ведь я не успела воспользоваться дезодорантом.

Аманда, красная, дула через губу на нос, на кончике которого висела капелька пота. Наверное, я выглядела не лучше. А нам предстояло ещё добраться до стоянки и как-то доехать до дома. Ноги ужасно гудели, и мы с трудом переставляли их.

— Знаешь, — сказала Аманда, тяжело дыша, — иногда судьба посылает нам такие вот знаки, чтобы мы задумались над тем, что делаем. Мы с тобой испугались длинной дороги и решили срезать её, а в итоге нашли ещё больше трудностей.

Я промолчала, потому что не хотела говорить, что мы просто две дуры. Первое правило, которое прописано во всех парковых памятках — нельзя сходить с проложенных троп. Мы же не индейцы, которые спокойно столько веков жили тут без благ цивилизации. Их женщины не только ребёнка в животе тащили, но ещё и поклажу и второго за спиной. Только здоровье у них получше было, а сейчас у меня сердце неприятно сжималось, бок колол, коленка дрожала, и стёртая нога болела. Но как-то мы всё-таки доковыляли до стоянки.

— Хочешь, я поведу машину? — предложила Аманда, когда я уселась за руль, видя, что та продолжает держать руку на животе.

— Нет, ты отдыхай.

Я расшнуровала кроссовок, чтобы дать больной ноге свободу. Было так непривычно ощущать педаль голой ногой, но разгоняться всё равно не получалось, потому что как назло останавливались на каждом светофоре. Глаза начинали слипаться, и я пару раз отключалась на какие-то доли секунды. Организм с трудом справлялся с таким взбросом кислорода, а вот Аманда почему-то не спала.

— Брекстоны? — спросила я, скосив на неё глаза.

— Нет, опять в туалет хочу. Да что ж такое, ведь совсем не пила!

Краем глаза я заметила, как плотно перекрещены её ноги, и сама почувствовала нестерпимое желание, хотя я не выпила за последние несколько часов ни капли. Цепная реакция какая-то, честное слово. Впереди зеленел светофор, и я прибавила газу, чтобы успеть проскочить большой перекрёсток, потому что знала, иначе придётся стоять несколько минут, которые сейчас казались вечностью, а так через пять минут будем дома. Я как загипнотизированная смотрела на зелёный сигнал, но тот вдруг стал жёлтым. Только нога будто приросла к педали газа, и остановить машину я не могла, поэтому ещё больше прибавила скорость, чтобы успеть проскочить на жёлтый свет. Машина вылетела на перекрёсток на огромной скорости. Я молилась, чтобы не загорелся красный, но светофор, подобно огнедышащему дракону, зыркнул на меня своим рубиновым глазом, и я даже почувствовала, как меня бросило в жар. Ладно, выехала-то я на жёлтый, и, если даже там были камеры, они не должны были сработать. Теперь бы доехать до дома и добежать до туалета — впрочем, придётся пропустить вперёд Аманду.

Низ живота скручивало предательской болью, которая вдруг резко прекратилась, когда в уши ударила короткая трель сирены. Я подняла глаза на зеркало заднего вида и похолодела, увидев в нём сине-красные мигающие огни.

— Чёрт! — кажется, мы сказали это с Амандой одновременно.

Взгляд мой упал на спидометр, который показывал тридцать миль, вместо тридцати пяти разрешённых. Я не следила за скоростью, но нога, похоже, сама на автомате ослабила давление на педаль, как только мы проскочили перекрёсток.

— Здесь можно остановиться? — спросила я дрожащим голосом, словно перестала видеть знаки.

— Вон туда вставай, за красной хондой, — прошептала Аманда.

Я крутанула руль, а потом судорожно включила правый «поворотник», поняв, однако, что уже коснулась колёсами бордюра, и подавать сигнал поворота уже поздно. Руки тряслись, и я несколько раз попала пальцем мимо кнопки, открывающей окно со стороны Аманды.

— Успокойся, — сказала она уже чуть громче. — Был жёлтый свет, точно.

В боковое зеркало я продолжала видеть мигающие огни мотоцикла. Через мгновение полицейский в светло-коричневой форме уже наклонился к открытому окну.

— Добрый день, — поздоровался он непринуждённо. — Знаешь, почему я тебя остановил?

Я кивнула, потому что голос куда-то делся. Только сейчас я вспомнила, что документы остались дома, и это машина Аманды, так что моего имени нет даже на регистрационной карте. Я вновь взглянула на полицейского, краем глаза заметив бледную Аманду, которая думала о том же, о чём и я.

— Куда это вы, юная леди, так спешили? Да ещё с беременной подругой?

Я увидела, что взгляд его покоится на животе Аманды, по которому отстукивали барабанную дробь её пальцы.

— Я писать очень хочу, — сразу выдала Аманда очень тихо и покраснела.

Я смотрела на лицо мужчины, возраст которого не могла определить из-за шлема и огромных солнцезащитных очков. Губы его расплылись в широкой улыбке, и мне на миг показалось, что он сейчас проглотит прикрепленный к шлему микрофон.

— У меня сыну месяц завтра исполняется. Я всё помню. Езжайте, но в следующий раз никакой гонки на перекрёстке.

Он хлопнул рукой по капоту нашей «тойоты» и вразвалочку направился к мотоциклу.

— Он что, ушёл? — спросила я шёпотом, боясь взглянуть в зеркало заднего вида.

Теперь у меня была мокрая не только спина, но и грудь, а руки, которыми я судорожно сжимала руль, трясло мелкой дрожью.

— Уехал, — сказала Аманда и начала смеяться.

Смех её был диким-диким, а я, хоть и силилась разлепить губы, не смогла рассмеяться. Зато почувствовала, что больше не хочу в туалет, а может и хочу, но расслабить нужную мышцу у меня вряд ли получится.