Необузданные (ЛП) - Ланкастер В. К.. Страница 34

О, нет! Это могло произойти только в том случае, если… если…

Но он не был Связан, это не должно было с ним случиться! Он не был в любовной горячке! Его должны были предупредить, дать время свыкнуться с этой мыслью. Предположительно, его привели в это состояние нежные ласковые прикосновения его Королевы, но почему это случилось именно сейчас?!

Рядом с ним раздался тихий писк, он поднял голову и увидел Мойру, лежащую спиной к нему, перевернувшуюся на другой бок и прикрывшую глаза руками. Неужели она видела? Должно быть, так и было. Так почему же она пряталась? Ведь она сделала это с ним!

Он чуть не разозлился. Почему она сделала это, не предупредив, или ей показалось, что она все прояснила? Неужели ей удалось Связать его и ввести в состояние горячки ночью, пока он спал? Нет, он, наверно, уже давно был Связан с ней, просто так медленно готовился, поэтому не понимал, что происходит. Она сделала это нарочно или думала, что он знал?

Даже сейчас он не чувствовал себя Связанным, но он понятия не имел, что чувствовал Связанный самец. Он был просто полон этой хаотичной, бурлящей энергии, которая не позволяла ему ни думать, ни передохнуть.

Он коснулся руки Мойры. Она сделала это с ним, так что ему нужна была помощь. Мысль о том, что его оставят в таком состоянии, приводила в ужас. Однако, как только его пальцы коснулись ее кожи, она вздрогнула, вскочила и бросилась от него прочь. Шум разбудил Крану, который, моргая, посмотрел ей вслед и в замешательстве оглянулся на Тройи. Он почти сразу заметил, в каком состоянии находится Тройи, и всякую сонливость, как рукой сняло. Крану зарычал, обнажив клыки, можно подумать Тройи был способен с ним бороться, когда его тело было в таком раздрае, что он едва мог встать.

Тройи выставил руку между ними, почти умоляя о помощи.

— Пожалуйста, я не знаю, что делать, — выдохнул он дрогнувшим голосом, поскольку, чем дольше он бодрствовал, тем сильнее горели все его нервные окончания. Он был напуган. Горячка длилась несколько дней, так ведь? И не было никакой возможности её остановить.

Крану, судя по всему, успокоило проявление слабости Тройи, и он взглянул на Мойру так, словно испытывал противоречия. Тройи уповал на то, что Крану ему поможет, возможно, даже приведет Королеву к нему, чтобы она могла получить то, что хотела, и остудить его кровь.

Крану медленно поднялся на ноги, а Мойра торопливо направилась к краю площадки. Заметив, что к ней приближается Крану, она что-то сказала и указала через край в сторону земли. Крану замер и оглянулся на Тройи, который умолял его взглядом. «Пусть хоть раз в жизни Крану совершит бескорыстный поступок», — взмолился он. Тройи едва мог пошевелиться, чтобы свернуться в клубок. Крану с легкостью мог бросить его здесь, ведь это как нельзя лучше подойдёт для реализации его цели, и Тройи не мог заставить его ослушаться Мойру, раз уж она не хотела иметь с ним ничего общего.

Крану снова повернулся к Мойре, которая повторила приказ, выразительно указав на землю. Было ясно, что она хочет покинуть площадку. Крану придется взять ее с собой.

Тройи попытался сесть. Его кожа была слишком чувствительной, а конечности пульсировали от онемения. Он покачнулся, почувствовав лёгкое головокружение, и понял, что не сможет обрести равновесие, потому что его хвост тоже распух и не был таким гибким, как обычно.

Он не хотел, чтобы его бросили. Он не хотел, чтобы с ним обращались иначе. Он не хотел, чтобы Мойра считала его каким-то странным. Он не знал, как это произошло, и не понимал, почему она так себя вела, но хотел показать ей, что ей не нужно бояться.

Правда, ему это не удалось. Как раз в тот момент, когда он практически обрел равновесие, Мойра шлепнула Крану по руке и снова потребовала спустить её на землю, словно убегала от Тройи. Крану бросил на него последний взгляд, в котором сквозило сочувствие или, по крайней мере, противоречивые чувства, затем шагнул вперед и предложил Мойре свою спину. Она нерешительно взобралась на него, и они исчезли.

Тройи позволил себе рухнуть на пол площадки. Он никак не мог спуститься вслед за ними, ведь его хвост тоже затронула горячка, а в глазах все плыло всякий раз, когда он пытался подняться. Сейчас, когда Мойра ушла, ему стало еще хуже. В груди болело, как будто тело приказывало ему вернуть ее. Он не должен был оставаться один в таком состоянии. Его тело хотело ее, нуждалось в ней. Оказавшись отвергнутым… он подтянул колени и обхватил себя руками, стараясь не обращать внимания на постоянное болезненное биение пульса в половом органе и на то, каким холодным ощущался воздух на его разгоряченной коже.

Глава 24

Мойра спрыгнула со спины Крану, как только его ноги коснулись земли. Ей это не доставило удовольствие. Она предпочитала их привычный способ подъёма и спуска. Мойра выкинула эти мысли из головы.

Что ж, в конце концов это произошло. Она провела две недели, находясь в непосредственной близости с двумя обнаженными здоровыми самцами. Она неизбежно увидела бы стояк. Так что она просто предоставит Тройи немного уединения, вот и все. Утренний стояк — не самое худшее, что с ней когда-либо случалось. Иногда это было очень даже кстати. Бедняга Тройи выглядел таким обескураженным, но это лишь доказывало, что он всего-навсего человек. Она уже начала думать, что он и Крану будут морально и физически раздавлены, когда обнаружится, что они абсолютно бесполы. А теперь выходит, что какая-нибудь счастливица получит эти лакомые кусочки, если они не придутся Мойре по душе.

Тройи не последовал за ними, подтвердив тем самым, что она поступила правильно, оставив его одного. Она усмехнулась, прокручивая в голове мысль о том, что он дрочил там, наверху. Главное, чтобы он убрал за собой.

Было еще довольно рано, к тому же Мойра оставила свой рюкзак на площадке, но она нуждалась в нем все меньше и меньше. В эти дни, она ела прямо с деревьев, как и все остальные. Не похоже, чтобы Рут с Гроном или кто-то еще спустились. Значит, она пойдет к пруду, потому что ей больше нечем было заняться. Они с Рут обычно ходили туда утром или вечером, избегая середины дня, когда перегревшиеся Гэндри окунались в воду. С каждым днем уровень воды заметно понижался, и Мойра беспокоилась об этом. Она надеялась, что это не означает приближения засухи.

Мойра двинулась было через поляну, но ее остановила рука Крану. Она повернулась и посмотрела на него в замешательстве. В отличие от Рут, она не тратила время, задавая Гэндри вопросы. Она почти никогда не разговаривала с ними. Какой в этом смысл? Но если в прошлый раз, Крану коснулся руки Мойры, чтобы привлечь ее внимание, то на этот раз он схватил ее и удерживал.

Крану притянул ее к себе, и она пошатнулась. Его хватка не причиняла боль, но была крепкой. Он тяжело дышал, его мускулы подергивались, а хвост яростно метался из стороны в сторону. Мойра хмуро глянула на него. Почему он был расстроен? Он не рычал, не ворчал, ничего такого, что указывало бы на его гнев. От него исходила аура интенсивной решимости, как будто он готовился к чему-то. Впервые за долгое время по спине Мойры пробежали мурашки от страха, и она подумала, не слишком ли комфортно она стала чувствовать себя рядом с ним. Неужели она забыла, что он инопланетянин?

Крану наклонил голову, и ее страх испарился. Опять. Попытка навязать поцелуй. Она закатила глаза и попыталась стряхнуть его руку, но, к ее удивлению, он не отпустил ее. Он снова склонил голову, и ей пришлось отвернуться, чтобы он не добился желаемого.

— Нет, — ответила она. Сколько раз ей придётся это повторять?

Он тихо рыкнул в ответ. Он мог обрушить на неё свой рев или сверкнуть зубами, если бы хотел напугать, и у него бы получилось. Но это был звук, в котором она распознала такое разочарование, какого никогда прежде не слышала.

Мойра приложила свободную руку к его твердой мохнатой груди и толкнула, что, по ее мнению, было довольно ясным сообщением, не требующим языкового навыка. Ее отбросило назад, но он не сдвинулся с места, он стоял неподвижно, как валун. Он схватил ее за запястье и прижал его к основанию своего хвоста. Вспомнив, что говорила ей Рут, Мойра попыталась высвободить свою руку, и ей с трудом удалось вырвать из его огромной ладони свое тонкое человеческое запястье.