Гарь (СИ) - Янева Вета. Страница 32

— Ужас…

Обладая живым воображением, высокой эмпатией и яркой эмоциональностью, Овечка не смогла удержаться: тут же стало очень жаль гостя, и она пообещала себе быть снисходительнее и ласковее с ним.

Обладая здравомыслием и знанием себя, она знала, что вряд ли сдержит это обещание.

— А что он хочет делать дальше?

Анжей покачал рыжей головой. В этот момент в комнату вернулся Гран. Одежда Анны сидела на нём намного лучше: чёрные просторные штаны, собранные у щиколоток, и белая рубаха с длинными манжетами. Он тут же начал напоминать капитана разбойничьего судна.

— Так гораздо лучше! — одобрила она.

— Сядешь с нами за стол? — спросил Анжей.

— Да.

Анну удивляло, как Гран ухитрялся одновременно выглядеть и очень просто, как мальчишка из соседнего двора, и по-королевски гордо, смотря на собеседников свысока.

А ещё от него очень сильно разило алкоголем, что сказывалось и на движениях.

Над столом повисло молчание. Овечка подвинула ему чай и бутерброд.

— М… ты расскажешь мне, что у тебя случилось? Может, хочешь про это поговорить? — спросила она, поставив локти на стол, попутно заплетая прядь в косичку.

Король покосился на неё со смятением в глазах:

— Нет.

Диалог явно не задавался и Анжей наладить его не помогал, беспомощно обгрызая заусениц и пялясь в окно. Овечка потянулась, чтобы хоть как-то занять паузу, оттарабанила по столу мелодию, снова предприняла попытку поговорить:

— Ну хорошо, ладно, тогда вот, скажи: вы же, баши, пожираете у людей их Свет, верно? А можно как-нибудь убедиться, что ты не сделаешь этого с нами?

— Анна! — укоризненно воскликнул Анж.

— Что? Я всего лишь уточняю, это важный нюанс!

Гран ухмыльнулся, перегнулся через стол и глаза его лукаво сощурились.

— А с чего ты взяла, что я уже этого не сделал? — промурлыкал он.

Овечка испуганно схватилась за диафрагму, прикрывая Свет, чувствуя, что он там, пульсирует и живёт, а значит и она живёт. А в следующую секунду Гран расхохотался так легко и громко, словно провернул лучшую шутку во всём Калахуте, разве что со стула не упал. Анжей хмурился, бормоча: “Гран, ну чего ты!”, а щеки Овечки вспыхнули от жара.

— Не смей так шутить! — крикнула она. — Поэтому вас никто не любит, а ты ещё и шутить на эту тему вздумал! Анжей, скажи ему!

Брат со вздохом пояснил:

— Гран, нельзя так говорить людям, они пугаются.

— Ха! Ну и что, пусть пугаются! — заулыбался баш.

— Когда люди пугаются — они злятся. Когда люди злятся — они могут навредить тебе.

— Навредить мне? Ха, мне нельзя навредить!

Анжей пробормотал что-то без слов, прикрыв глаза. Смысл был интуитивно понятен. Овечка оскалилась.

— Хочешь, проверим? Я могу взять нож, и мы узнаем, какой процент железа для тебя теперь опасен? Что там у тебя с магией, а? Неужели она больше не поможет тебе защищаться от кинжалов?

Гран фыркнул, скрестил руки на груди и уставился куда-то в бок, явно не намеренный продолжать дискуссию. Овечка победно заулыбалась: вот так-то! Как оказывается легко поладить с теми, кто опасается ножевых ранений!

Анжей налил всем ещё чаю, положил корм животным, вернулся за стол.

— Послушайте меня, пожалуйста, — сказал он тихо и спокойно, приковывая к себе внимание. — Мы сейчас все в сложной ситуации и нам сейчас всем жить вместе, поэтому давайте постараемся поладить. Я не имею в виду дружбу или любовь до гроба, я говорю про то, что никто никого не ест и не бьёт ножами.

— У тебя какое-то странное представление обо мне, Анж! — перебила его Овечка. — Я обычно не режу людей!

— Да, но…

Но Гран ответил ей быстрее:

— Я не человек, девочка. И ты порезала меня в нашу прошлую встречу.

— Я тебе не девочка, меня зовут Чёрная Овечка! И в прошлую встречу ты пытался меня убить, я защищалась!

— Я не пытался тебя убить, я хотел тебя забрать!

— А в итоге убил и забрал моего брата!

— Ну и…

Анжей ударил кулаком по столу. Чашки и тарелки зазвенели, потом повисла тишина, но лишь на секунду. Потом, всё с тем же сдержанным спокойствием, брат говорил:

— Вот про это я и говорю. Пожалуйста, перестаньте. Даже если кто-то был обижен — время забыть. Мы сейчас все в одной лодке, так что давайте не ссориться. Пожалуйста.

Овечка кивнула. Понимала, что брат прав: они ничего не добьются, если будут ругаться, и, хоть ей бывает и сложно сдерживаться, надо попробовать. В конце концов, за свои путешествия она встречала множество разных людей и со всеми ей более-менее удавалось найти общий язык. И, хоть Гран утверждал, что он не человек, но голова-то у него человеческая! Две руки, две ноги: всего лишь высокомерный мальчишка, а на таких управа найдется.

Кот прыгнул ей на колени и ласково замурчал. Она машинально погладила его пушистую спинку, подняла взгляд на Анжа:

— Да. Ты прав. Нам надо разобраться с вырубкой леса и остальным.

Она посмотрела на Грана. Пламя свечи отражалась в его зрачках, а лицо было непривычно печальным.

— Я хочу увидеть Орсина, — сказал он Анжею, не поворачивая головы.

— Ты же не хотел…

— Теперь хочу.

— Ладно, хорошо, — кивнул брат. — Мы поедем туда послезавтра, с дровами.

Баш кивнул, встал и скрылся на печке.

Анна и Анжей остались за столом одни. У брата был такой уставший вид — страшно смотреть! Казалось, он даже не понимал, что таким вот вымотанным людям надо срочно ложиться спать.

— Анж, иди в кровать, я уберу посуду, — сказала Овечка, тормоша его за плечо.

Он устало улыбнулся, кивнул и пошёл в комнату. У печки на секунду затормозил, но, передумав, отправился в спальню.

А Чёрная Овечка смотрела на танцующее пламя свечи и думала о том, какая же забавная и странная жизнь оказалась здесь, в Чаячьей Бухте.

Да и на всём Калахуте.

****

Звон колокольчиков оглашал на весь лес: “Смотрите, едет Бузина, везёт в деревню дрова”. Настроение у оленихи было игровое и при каждом шаге она мотала головой, создавая дополнительный шум.

Анжей относился к этому философски, Овечка злилась, а Гран гладил собак и смотрел на небо, не обращая внимания ни на что.

Небо было василькового цвета, солнце сияло. Деревня жила в своём обычном ритме: дети играли в снежки, мужчины и женщины хлопотали по хозяйству, кто-то шёл на рынок, кто-то просто в гости. Почти из всех печных труб валил белый дым. Гран оживился и начал с любопытством разглядывать каждый элемент этой простой мозаики — человеческой жизни.

— Неужели вам совсем-совсем нельзя было уходить с острова Цветов? — спросила у него Овечка, обернувшись. — Я думала, что уж ты сотню раз видел простые деревеньки.

Баш подполз ближе, перебираясь через собак и брёвна. Оперевшись на сиденье, ответил:

— Видел! Но мне всё равно нравится, обычно я их видел во время Жатвы, но там по-другому: все кричат и убегают.

— Мда уж… я про более мирное время.

— Редко, — покачал Гран головой. — Иногда я выходил гулять, конечно, но это имело свои последствия.

— Какие?

— Плачевные!

С этими словами он вернулся к разглядыванию домов. Анж нахмурился и щелкнул поводьями.

Они доехали до причала, где на волнах уже покачивалась блестящая “Чайка”. Капитана Шема, сидяшего на палубе, можно было без проблем разглядеть ешё с берега: огромные плечи и косматая голова возвышались над рулём.

— Эгей, Шем! Жем! — прокричала им Анна, замахав руками. — Мы тут!

Моряк поднял голову, приветливо помахал в ответ. Что-то сказал под палубу, и оттуда тут же вылез его сын.

Вдвоем они спустились с корабля и подошли к саням.

— Горит Маяк! — пробасил капитан, и его сын повторил приветствие.

— Горит! — заулыбалась Анна. — Мы дальше не проедем по доскам, вам придётся помочь нам отнести всё. О, Жем, тебе лучше? Я очень рада, это здорово, ты больше не похож на захворавшего лягушонка. А! Это мой брат, Анжей. А это… э… Гран. Гран, Анжей, это Шем и Жем, я рассказывала.