Достойная леди - Хейер Джорджетт. Страница 8

– Должен сказать, что он может показаться несколько консервативным и даже отсталым, – согласился Найниэн, – но это не так. Возможно, он просто не одобряет участия женщин в охоте.

– Как и многие другие джентльмены, – вступила в разговор мисс Фарлоу. – Мой дорогой отец никогда не разрешал мне принимать участие в охоте. Конечно, я и сама бы не захотела, даже если бы умела ездить верхом, чего я не умею.

Ответить на подобное заявление было нечего, и в комнате повисла гнетущая тишина, которую через некоторое время нарушила Люсилла.

– Поверьте мне, – мрачно произнесла она, – моя тетушка наверняка напишет моему дяде Карлтонну, и тот непременно велит мне делать то, что мне говорят старшие. Все безнадежно.

– О, не отчаивайтесь, – весело ответила ей Эннис. – Вы посмотрите, ваша тетушка будет настолько рада, когда узнает, что с вами ничего не случилось, что не станет возражать против вашего пребывания у меня в гостях. Она, возможно, даже обрадуется возможности отдохнуть!

Люсилла слабо улыбнулась, но ее улыбка тут же растаяла, и понадобилось немало времени, чтобы объяснить ей, что из этой ситуации другого выхода нет.

Перед тем как подали чай, Эннис попросила Найниэна пройти с ней в кабинет. Люсилле она сказала, что ей нужна помощь Найниэна в написании письма, но на самом деле она просто хотела узнать все детали о побеге Люсиллы и о том, что стало его причиной. Ей казалось, что в рассказе беглянки много преувеличений, но, когда Найниэн изложил ей свою версию развития событий, она поняла, что Люсилла ничего не преувеличила. Ни о каком дурном обращении не было и речи; Люсиллу просто душили доброта и любовь, которую на нее постоянно изливали не только миссис Эмбер, но и лорд и леди Айверли, и все три сестры Найниэна – даже десятилетняя Элиза боготворила ее, чем невероятно смущала Люсиллу. Что же касается Корделии и Лавинии, которых мисс Уичвуд, по рассказу брата, сочла весьма робкими и бесцветными девицами, то они постоянно повторяли Люсилле, что никак не дождутся того дня, когда смогут назвать ее своей сестрой. Этого, как справедливо заметил Найниэн, говорить, конечно, не следовало, но сам он не понимал, что его собственное поведение в этой ситуации оставляло желать много лучшего. Мисс Уичвуд было очевидно, что его преданность родителям была просто чрезмерной, но, когда она спросила его, был ли он действительно готов жениться на Люсилле, он ответил:

– Нет, нет! То есть… ну, я хочу сказать… о, я не знаю, но я думал, что обязательно случится что-нибудь, что этому помешает!

– Но насколько я понимаю, – сказала мисс Уичвуд, – ваши родители вас очень любят и никогда вам ни в чем не отказывали.

– Именно так! – с энтузиазмом воскликнул юноша. – Каждое… каждое мое желание сразу же выполнялось, и поэтому… поэтому как я мог быть настолько неблагодарным, чтобы отказаться выполнить их единственную просьбу? Особенно после того, как моя мать умоляла меня со слезами на глазах не разбивать последнюю мечту моего отца!

Но эта трогательная картина не произвела на мисс Уичвуд ни малейшего впечатления. Она несколько суховато заметила, что просто не понимает, почему его родители так настаивают на браке с девушкой, на которой сам он не имеет ни малейшего желания жениться.

– Но ведь она – дочь лучшего друга моего отца, – с благоговением в голосе ответил Найниэн. – Когда капитан Карлтонн купил «Олд-Мэнор», он надеялся, что оба эти поместья соединятся в результате нашего брака!

– Насколько я понимаю, капитан Карлтонн был весьма состоятельным человеком?

– О да, все Карлтонны очень богаты! – сказал Найниэн. – Но это не имеет к делу ни малейшего отношения.

Мисс Уичвуд подумала, что это как раз наверняка имеет очень большое отношение к делу, но промолчала. Через несколько секунд Найниэн, покраснев, сказал:

– Осмелюсь заявить, мэм, что у моего отца никакой корысти и в мыслях не было! Он лишь хочет обеспечить мое… мое счастье, ведь мы с Люси всегда играли вместе, когда были детьми, и… и нам нравилось общество друг друга, мы сможем стать прекрасными мужем и женой. Но это не так! – воскликнул Найниэн.

– Да, я думаю, что это действительно не так! – весело согласилась мисс Уичвуд. – И я просто не понимаю, как могли ваши родители вообразить такое.

– Они уверены, что Люси так своенравна потому, что слишком молода, а еще потому, что долго прожила под неусыпным контролем мисс Эмбер, и что я смогу справиться с ней, – ответил Найниэн. – Но я не смогу, мэм! Я действительно пытался помешать ее бегству из «Чартли», но это было просто невозможно, разве что удержать ее силой. А к тому времени, когда я догнал ее, – откровенно признался он, – она уже добралась до деревни и заявила, что, если я хотя бы пальцем к ней прикоснусь, она начнет кричать, кусаться и царапаться! Подумайте только, какой мог бы выйти скандал! Она разбудила бы всю деревню – а некоторые фермеры уже готовились отправляться на поля! Но когда она попыталась убедить меня вернуться домой и сделать вид, будто мне ничего не известно о том, как она покинула «Чартли» поздно ночью, тут уже я не мог с ней согласиться. Хорош бы я был, если бы позволил разъезжать беззащитной девушке по всей стране в одиночку!

– А она собиралась сделать именно это? – спросила мисс Уичвуд, не сумев скрыть нотки одобрения в голосе.

– Да, и если бы меня не разбудил лунный свет, упавший мне на лицо, я бы даже ничего не узнал об этом! – с горечью в голосе произнес Найниэн. – Я конечно же встал, чтобы закрыть поплотнее шторы, и именно поэтому заметил Люси. С портпледом в руке она направлялась по подъездной дороге к воротам. Лучше бы я ее не увидел, но раз уж увидел, что мне еще оставалось делать?

– Даже не могу себе представить! – призналась мисс Уичвуд.

– Я, естественно, должен был сначала одеться, а потом тихо выбраться из дому, пробраться на конюшню, и к тому времени, когда я запряг лошадь в бричку и заговорил зубы Соуэрби – Соуэрби – это наш конюх, он выполз среди ночи в одной ночной сорочке, чтобы выяснить, кто это там пытается увести лошадь и бричку! – Люси была уже на полдороге к Эймсбери. Я догадался, что она направится туда, потому что, естественно, предположил, что она попытается вернуться в Челтнем, а кроме того, я знал, что из Эймсбери ходит почтовый дилижанс до Мальборо, а Мальборо находится на дороге в Челтнем. Я думал, что это самый глупый план, но еще глупее была ее выдумка с Батом! Я пытался убедить ее оставить эту безумную затею, но это было совершенно бесполезно, и уже ничего не оставалось делать, как довезти ее до места.

Он закончил свою речь, как бы оправдываясь, и мисс Уичвуд окончательно утвердилась во мнении, что Люси, которая обладала куда более твердым характером, чем ее друг, просто уговорила Найниэна помочь ей, что он пусть неохотно, но все же сделал. И она посоветовала юноше откровенно рассказать своему отцу о тех чувствах, которые вызывает у него мысль о женитьбе на Люси.

– Поверьте мне, – сказала она, – он вряд ли будет возражать, особенно сейчас, после того как Люсилла дала ясно понять, каковы ее чувства! Я не удивлюсь, если он даже почувствует облегчение, узнав, что такая девушка не станет его невесткой.

Мисс Уичвуд запечатала письмо, протянула его молодому человеку и поднялась из-за стола со словами:

– Вот, пожалуйста! Надеюсь, что это письмо успокоит миссис Эмбер и, возможно, даже убедит ее – хотя она кажется мне весьма глупой женщиной – в том, что самым разумным сейчас было бы разрешить Люсилле погостить у меня в течение нескольких недель до тех пор, пока сама миссис Эмбер не придет в себя от пережитых волнений. Пойдемте теперь в гостиную. Лимбери сейчас принесет чай.

Она вышла из комнаты и уже подошла к дверям гостиной, как у входной двери раздался звонок. Поскольку она не ожидала посетителей, она решила, что это посыльный с каким-нибудь сообщением, и спокойно вошла в гостиную, но через несколько минут на пороге гостиной появился Лимбери и торжественно объявил:

– Милорд Бекнем, мэм, и мистер Гарри Бекнем!