Врата славы (СИ) - "Тиамат". Страница 45

И еще он добавил вот что:

— Был я несколько лет назад в Архизе и видел старшего княжеского сына. Тогда он был похож на нераспустившийся бутон, а сейчас, верно, прелесть его достигла расцвета.

Глаза у Ашурран так и загорелись. Ускользнула она с пира под каким-то предлогом и пробралась в сад, избежав встречи с охранниками и слугами. Говорили про Ашурран, что она ловка и хитра, как змея, и запертая дверь для нее не преграда. Верно, стать бы ей королевой всех воров, если бы это занятие было ей по душе. И на войне нередко удавалось ей пройти во вражеский лагерь незамеченной и вернуться обратно. Что по сравнению с этим замок князя Архизы!

Шла Ашурран по саду, и вдруг из высокого окна донесся до нее голос, поющий любовную песню под звуки лютни. Был этот голос так красив, что дыхание в груди замирало, и слезы на глаза наворачивались. Не теряя времени даром, Ашурран взобралась по стене и заглянула в окно. В роскошно обставленной комнате сидел юноша дивной красоты и пел, подыгрывая себе на лютне.

Воительница сразу догадалась, что это и есть старший сын князя Архизы, потому что был он одет в дорогие шелка, и весь его облик дышал благородством. Прелесть его затмила бы и луну шестнадцатой ночи! Кожа его была нежнее лепестков жасмина, глаза в обрамлении черных ресниц сияли, как звезды, а губы напоминали полураскрытый бутон розы в лучах вечерней зари. Каштановые кудри юноши были собраны на затылке серебряной заколкой с аметистами. Ашурран показалось, что заколка его воткнута ей в сердце. Желание разгорелось в ней, подобно лесному пожару. Не медля, толкнула она створки окна и впрыгнула в комнату.

Увидев ее, юноша удивился, но не испугался. Спросил он с достоинством:

— Кто вы такая, сударыня, и что вы делаете в покоях князя Архизы?

— Я пришла украсть его самую большую драгоценность, — усмехнулась Ашурран и схватила юношу в объятия.

Княжеский сын был юноша благонравный и кроткий, во всем послушный родителям. А ведь говорили они, что королевские воины — люди развратные и дурные, следует избегать общения с ними! Поэтому попытался он оттолкнуть Ашурран, но не тут-то было. Была она сильной, как барс, и без труда увлекла его на ложе. Поцелуи ее растопили бы горный ледник, а княжеский сын был по натуре юноша пылкий, хоть и воспитывался в строгости. Поначалу он смущался и краснел, но вскоре забыл о скромности и ответил на страсть Ашурран со всем жаром юности. Всю ночь они предавались любовным утехам. На рассвете воительница покинула юношу, узнав на прощание его имя — Иринео. Когда пожелал он узнать, с кем провел ночь, она ответила так:

— Я скажу тебе свое имя, если откроешь мне окно сегодня вечером.

И с этими словами выпрыгнула в окно и выбралась из сада, никем не замеченная.

До вечера юноша Иринео был сам не свой от волнения. Долго он терзался сомнениями: открыть ли окно синеглазой женщине или рассказать все родителям? Если все раскроется, не миновать ему сурового наказания. Вряд ли достойно юноши из знатного рода путаться с женщиной старше себя, да еще из королевского войска. Но когда он вспоминал ее синие глаза и жаркие поцелуи, кровь бежала быстрее в жилах, и по всему телу разливалось сладкое томление. Решил он, что не будет вреда, если он еще несколько раз с ней встретится. А потом, должно быть, она сама его забудет.

Сказавшись больным, Иринео ушел в свою комнату пораньше и стал готовиться к приходу любовницы: наряжаться да волосы укладывать. Облачился он в серебристо-серый шелк, который был ему очень к лицу, надел жемчужные ожерелья и браслеты, расчесал волосы. Волнистые пряди ниспадали по обе стороны его лица, придавая ему неизъяснимую прелесть, глаза и губы были подведены перламутровой краской. Никогда еще юноша Иринео не заботился так о своей внешности. Если подумать, то к чему все эти ухищрения, ведь все равно красивые одежды будут сорваны в порыве страсти, локоны растреплются во время любовных утех, а краска сотрется под жадными поцелуями. Но разве помнит об этом тот, кого сжигает любовная горячка!

Охваченный нетерпением, юноша никак не мог дождаться темноты. Вот и село солнце, однако женщина все не появлялась. Иринео не находил себе места. Он уже забыл, как сомневался, следует ли ему продолжать эту связь. Наоборот, теперь он ничего так не хотел, как снова познать объятия своей любовницы. В тоске принялся он наигрывать на лютне, но петь не мог, потому что голос срывался. Чуть не плача, оставил он лютню и закрыл лицо рукавом, уверенный, что Ашурран не придет. И тут же рука ее скользнула ему за пазуху. Иринео не смел поверить своему счастью. Снова они сплелись в объятиях и наслаждались друг другом до самого утра.

В эту ночь Ашурран открыла юноше, кто она такая. Он был поражен и обрадован. Подарила она ему перстень с сапфиром и сказала так:

— Если тебе потребуется помощь, пришли мне этот перстень, и я тебя выручу.

Стали они проводить ночи на одном изголовье, и страсть их друг к другу становилась все сильнее. Но все же не могло это продолжаться долго. Отец Иринео узнал обо всем и решил отправить сына под надежной охраной в свой летний замок Фарлонг. Велено было посадить его под замок и никого к нему не впускать.

Вечером Ашурран пришла, как обычно, к окну Иринео. Глядь, а оно закрыто, и света нет. Стукнула она в него пару раз, но никто ей не открыл. И не ведала она, что Иринео в это время уже сидел в башне княжеского замка и лил слезы у решетчатого окошка. А тут и шум в саду поднялся, залаяли собаки, замелькал свет факелов, и пришлось ей уходить, несолоно хлебавши. Разозлилась Ашурран и решила забыть неверного мальчишку. Однако не покидали ее сомнения, ведь до сих пор Иринео был с ней нежен и уступчив. Утром Ашурран облачилась в парадную одежду, препоясалась мечом и отправилась в дом князя Архизы.

— Где ваш старший сын Иринео? Я хочу с ним поговорить, — сказала она.

Глаза у князя забегали. Раньше не верил он, что Иринео и вправду встречается с Ашурран. Думал, врет мальчишка, чтобы его напугать. Но тут, похоже, было чего опасаться. Стал он юлить и отнекиваться, пока Ашурран не потеряла терпение.

— Сударь, если вы сейчас же не дадите мне с ним увидеться, то лишитесь моей милости навеки. И если вдруг кому-то вздумается сжечь ваш дом и похитить вашего сына, я еще подумаю, прийти ли к вам на помощь, — в ярости произнесла она.

Перед лицом столь откровенной угрозы князь признался, куда отослал юношу. Ашурран потемнела лицом и сказала так:

— Вы хотели спасти его от меня, а сами ввергли в опасность куда худшую! Разве вам не известно, что сегодня к вечеру в Фарлонге будет войско Шайенны!

Услышав это, князь побледнел, как покойник. Ведь Шайенна был предводитель варваров, которые разоряли границы Архизы. Был он известен своей воинской доблестью, но больше того — своей жестокостью и распутством. И не знал князь, что лучше: чтобы Шайенна убил его сына или чтобы вернул его опозоренным. Но все же был он отец Иринео, а поэтому стал умолять Ашурран спасти юношу.

Скрипнув зубами, он сжала рукоятку меча и сказала так:

— Вы сами распорядились судьбой своего сына. Теперь никто не сможет ему помочь. Мое войско не готово к походу. Но даже если я выступлю сейчас, без припасов и снаряжения, то буду в Фарлонге только завтра. К тому времени варвары уже захватят замок, несмотря на все ваши с ними переговоры. Шайенна вел их, чтобы выиграть время и усыпить вашу бдительность. Он не нуждается в вашей помощи, чтобы захватить Архизу. Вы по своей глупости и жадности потеряете не только сына, но и все княжество.

Как громом пораженный, князь упал на колени и зарыдал, умоляя Ашурран о милосердии.

— Покарайте меня со всей жестокостью, но спасите Иринео! Он слишком юн, чтобы расплачиваться за грехи своего отца!

Ашурран молчала, преисполненная гнева, и взгляд ее был мрачнее тучи.

— Сударыня, не жалеете меня, пожалейте моего сына! Ведь он так вас любит! Не по доброй воле он покинул мой дом, я приказал увезти его силой. А он не переставал плакать, говоря, что умрет в разлуке с вами! И просил передать вам вот этот сапфировый перстень с его прощальным приветом, да только я этого не сделал.