Наследник для оборотня (СИ) - Моран Маша. Страница 108

Марина опустила стекло в машине и высунула руку, ловя первые капли холодного дождя. Маттиас оказался прав — он все-таки пошел. По-осеннему грустный и навевающий мрачные мысли.

Когда Дагмар бросил на нее очередной напряженный взгляд, Марина не выдержала:

— Я опять сделала что-то не так?

Он нахмурился:

— Нет. С чего ты взяла?

— Ты уже который раз смотришь на меня так, будто хочешь за что-то отругать. — Марина ловила ладонью ледяную морось и позволила ей стекать к локтю.

— Я не хочу тебя отругать. Я… пытаюсь понять.

Марина повернулась к Дагмару, скидывая обувь и забираясь на сидение с ногами.

— Понять что?

— Понять тебя. Что ты испытываешь. Ты пахнешь грустью и печалью. И еще так странно… никогда раньше так не пахла. Как возбуждение, но не сексуальное. Словно ты чего-то хочешь, но не можешь это получить.

Марина не знала, что сказать. По запаху он понял те ее чувства, которые она сама не могла осознать.

— Почему тогда не спросишь?

— Не хочу очередного скандала.

Это не укладывалось в голове.

— Как это связано?

Дагмар пожал плечами:

— Ты можешь обидеться, что я не сделал того, что ты ожидала.

— Ты не можешь знать, чего я ожидаю, если не спрашиваешь об этом.

Он как-то странно посмотрел на нее, и Марина вдруг вспомнила жуткие шрамы на его спине. Не в это ли все дело? В его родителях. В воспитании. Он отзывался о матери с ненавистью и презрением. А судя по рассказу Бориса и Радвана, с отцом у него тоже были не лучшие отношения.

Он просто привык быть сильным. Решать все самостоятельно. И угадывать о желаниях людей. Привык, что управляет людьми. А те позволяли ему это. Она же требовала от него совершенно иного.

Не отрываясь от дороги, Дагмар неожиданно попросил:

— Возьми меня за руку.

Так удивительно было от него слышать подобное. Словно ему важны даже такие, простые, прикосновения.

Марина накрыла ладонью пальцы Дагмара. И хоть он был в разы крупнее ее, сейчас казалось, что именно она его защищает.

— О чем ты думала?

Вот ее шанс — показать ему, какую жизнь она хочет. Научить обращаться с ней, как с женщиной, а не вещью.

— Я думала о том, как хотела бы проводить с тобой время.

Она ощутила, как напрягся Дагмар, окаменел под ее рукой.

— Я хочу вести себя с тобой правильно. Если ты скажешь, я все сделаю.

Свободной рукой Марина прижала к себе фонарь с черной свечой, словно он мог придать ей сил осмелиться сказать то, что она должна.

— Я никогда не прощу того, что ты сделал. В этом была и моя вина, я знаю. Но ты обещал, что насилия не будет. — Марина перевела дыхание, собираясь с мыслями. — Я бы должна тебя ненавидеть, но… не могу. Вместо этого мне хочется попробовать создать что-то между нами. Чтобы вместо этого воспоминания, у нас были другие. Счастливые и красивые. Я хочу свиданий, романтики, ухаживаний. Удивлять тебя. И чтобы ты удивлял меня.

Фух, она сказала это. Призналась не только в своем желании, как там, в лесу, но и в своих чувствах. В том, что мечтает о будущем вместе с ним.

Дагмар так долго молчал, что Марина уже отчаялась услышать ответ. Может, он считает ее слова глупостью? Наивным бредом?

Марина прикрыла глаза, чувствуя, что сил остается все меньше. Бессонная ночь и напряженное утро наконец закончились, выпив из нее все силы.

Дагмар снова безошибочно уловил ее состояние, тихо прошептав:

— Поспи пока. А когда приедем, я тебя удивлю.

ГЛАВА 20. НАСЛЕДНИК

Да я гребаный предсказатель. Херов провидец. Я действительно удивил Марину. Вот только не так, как задумывал. Знал бы, как все произойдет, бежал бы от крепости так далеко, как только мог.

Боже… Может, я как-то проклят? Кажется, наши отношения с Мариной обречены на то, чтобы оставаться ненормальными и вот такими… сломанными, что ли. Без шанса их исправить и хоть немного починить.

Обратную дорогу, после нашего разговора, она спала. Тихонько посапывала, так и не убрав свою крохотную ладошку с моей руки. А я думал… Не мог выбросить из головы то, что случилось в лесу.

Она творила что-то сумасшедшее. Настолько безумное, что даже Лилино зелье не могло справиться с теми вспышками возбуждения, которые почти ослепляли.

Возможно ли быть более идеальной? Совершенная женщина. Наконец, она была влажной от желания ко мне и признавалась в этом. А я… я даже не мог рассказать ей о том, что сделал.

Безумие. И оно охватывало меня все больше. Я хотел делать для Марины ВСЕ. Но делал все неправильно. Ошибка за ошибкой. Чертов косяк с украшениями… Это я запомню на всю жизнь. Хуже не придумаешь. Как я мог быть таким идиотом?!

За все время она лишь один раз упомянула о том, что я натворил. Но даже этого единственного раза хватило на то, чтобы я ощутил себя последним дерьмом. Я ненавидел себя и понимал, что совершенное будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. И как бы я ни пытался, чувство вины не облегчить.

Но я бы мог… Я бы мог постараться сделать так, что воспоминание об этом потускнеет. Как сказала Марина: заменить его другими. Счастливыми, яркими, красочными. Сказочными.

Всю дорогу меня преследовало воспоминание о том, как она говорила о лесе, о том, что могла бы жить там. И что рядом было бы древо с волшебными листьями.

Больнее всего было то, что она спросила, какое желание загадал бы я. Как по живому резала, вынимая из меня кишки.

Тех крупиц, которые она рассказала о родителях, хватало, чтобы понять, что они еще большие долбоебы, чем мои.

Вряд ли у Марины было детство. Вряд ли у нее вообще была нормальная жизнь. Наверняка она мечтала о том, что есть у каждой девушки, но для нее теперь упущено. Все эти глупости вроде первой любви, свиданий с мальчишками, тайные записки, глупые подарки, поцелуи украдкой и чем они там еще занимаются.

У нее этого не было. Но я-то мог дать ей все это! Если бы только мне хватило мозгов сначала вытащить из нее подробности ее жизни, а не набрасываться на нее.

Я не мог удержаться и все время смотрел на Марину. На то, какой беззащитной она становилась во сне. Совсем ребенок. Фотографировал ее каждые пять минут, боясь упустить даже секунду рядом с ней.

Я попал… Бесповоротно. По уши в ней, и уже не выбраться. Я бы отдал все, чтобы снова ощутить на себе ее взгляд. Когда она смотрела на меня, будто заживо сдирая кожу. Перед ней я чувствовал себя беззащитным и слабым. Как будто она могла увидеть абсолютно ВСЕ, что скрыто у меня внутри. Страшно. Даже перед Мариной я не мог так открываться. Никто, а тем более она, не должен знать о моих слабостях. Но ее глаза, пока смотрела на меня, мерцали той странной бирюзой.

В тот моменты мы были близки, как никогда. Возможно, Марина этого не ощущала, но я чувствовал, что между нами зарождается тонкая связь. На грани инстинкта. Такая, которую невозможно даже объяснить. Эта связь была кроваво-алой и пахла кленовыми листьями.

И я уже знал, что устрою для нее. Подарю ей сказку, которую она подарила мне.

Марина проснулась, когда мы уже подъезжали к крепости. Я старался не разбудить ее, тихо давая по телефону последние указания, что и как нужно подготовить.

Наверное, я и вправду утратил бдительность, потому что заметил автомобиль матери только когда вышел из машины.

Ее пафосная тачка была брошена у стены, перекрывая подъезд к воротам. Так, словно ее вообще не заботило, как будут въезжать остальные.

Если онв приперлась сюда, значит, наверняка случится какое-то дерьмо. И все, что я могу, — это попытаться оградить Марину от встречи с ней.

Вздернув брови, она с удивлением разглядывала машину, а я отчаянно придумывал что бы наврать про нее. Именно сейчас мозг вообще перестал соображать.

Как назло, способность мыслить отбило не только у меня.

Борис выбрался из машины и вопросительно уставился на меня:

— Инна Семеновна здесь? Ты не предупреждал, что она приедет.

Не предупреждал, потому что сам не знал! Вот дебил! Почему у него язык не сгнил, когда умудрился напороться на проклятье?!