Наследник для оборотня (СИ) - Моран Маша. Страница 111

Он сделал ей ребенка, оставил на мать, а сам сбежал в крепость, чтобы… чтобы что? Издеваться над Мариной? Обустраивать здесь все для нее?

Марина не знала, что думать. Она была в состоянии такого глубокого шока, что чувствовала себя впавшей в кому.

Ей даже не было обидно слышать оскорбления той женщины, которая оказалась матерью Дагмара. Что ж, теперь не удивительно, что у него такие отношения с женщинами. Кажется, между матерью и сыном не существовало никаких чувств, кроме взаимной ненависти. На долю секунды Марине даже стало жалко Дагмара. Отец, который оставляет на его теле жуткие раны, и мать, которая говорит все эти вещи…

И пусть Марина тоже называла ему монстром, но у нее на это были причины! Какие причины могли быть у матери, обозвавшей так своего ребенка, Марина не понимала.

Она отстраненно прислушивалась к разгорающемуся скандалу, одновременно готовя себя к тому, что придется уйти. Придется уйти от Дагмара. И из крепости. Зря она думала, что человек, использовавший ее и изнасиловавший, сможет стать для нее кем-то бОльшим, чем тот, кто удерживает ее рядом с собой против ее воли.

Вот только… Только слова, которые Дагмар отвечал этим женщинам, были странными. Он говорил так, словно не имел к ребенку никакого отношения. Но и его мать, и ее шикарная спутница не оставляли никаких сомнений: ребенок его.

Марина не знала, что думать… Ей хотелось разнести здесь все к чертям. Ведь с самого начала она понимала, что они не пара. Он не просто из другого мира. Он из другой Вселенной. И его звериная сущность здесь совершенно ни при чем. Он из Вселенной, где правят бал большие деньги и жестокие мужчины. И у них под боком обязательно должны находиться такие вот Дианы — с идеальной кожей и явно увеличенными губами, с легкостью балансирующие на шпильках длиной в вечность.

Даже мать Дагмара выглядела, как знаменитость. Не смотря на то, что ее лицо было покрыто глубокими морщинами, каждая из них была тщательно замазана хорошо различимым слоем косметики. А ее прическа… Наверняка сделана в салоне. Хотя, может у нее есть личный парикмахер? Марина не удивилась бы.

Она выглядела почти так же, как Диана — дорогущие даже на вид вещи и туфли на бесконечной шпильке. Она странно покачивалась, как будто была пьяной, и кричала настолько ужасные вещи, что Марине хотелось закрыть ладонями уши. А она-то считала своих родителей страшными людьми! Они просто были сумасшедшими. Мать же Дагмара была жестокой сукой, ненавидящей всех вокруг.

Марина не смогла промолчать, когда две мегеры начали оскорблять ее. И плевать, что скажет Дагмар! Она — живой человек. Пусть у нее нет сисек пятого размера и надутых силиконом губ в пол-лица, пусть ей не укладывает волосы личный парикмахер и она не обладает фигурой модели, но это не делает ее хуже и не дает им права называть ее уродкой.

Когда Дагмар всех прогнал, Марина уже знала, что будет делать. Она хоть и перечитала слишком много любовных романов и мечтала о подобной любви, но никогда не считала себя похожей на главных героинь. Главная героиня из романа никогда бы не позволила себе подслушивать, считая это недостойным.

Но Марина не собиралась упускать не единого шанса. В тот раз, когда Дагмар ее изнасиловал, она готова была его убить. Сделать с ним что-то жуткое, чтобы ему было так же плохо, как и ей. Поэтому, когда отправлялась к Лиле в поисках болеутоляющего, она была намерена любой ценой заставить ведьму сварить зелье, от которого Дагмар мучился бы всю оставшуюся жизнь.

Но услышав то, как он пытался защитить ее, внутри что-то дрогнуло. Он не хотел звать ее, даже зная, что умрет. Его не пугала скорая смерть, но он боялся, что она может заразиться проклятием. Даже жизни своих людей и друга он ставил ниже ее жизни.

Тогда она ненавидела его за это. За то, что сотворив с ней подобное, он продолжал о ней заботиться. За то, что будучи монстром, причинившим боль, он все равно оберегал ее жизнь. Наверное, у него и вправду было раздвоение личности.

Но хуже всего было то, что он не хотел показывать ей эту часть своей натуры. Рядом с ней он был грубым, жестоким, беспощадным, не знающим жалости. Но когда она не видела, заботился о ней!

Все рабочие втихаря болтали между собой, что Дагмар обустраивает крепость именно ради нее.

Кажется, она слышит гораздо больше, когда подслушивает. Почему-то никто не хочет говорить с ней прямо.

Поэтому в этот раз Марина была твердо намерена остаться и дослушать «семейный» разговор.

Лиля что-то бубнила про гнетущую ауру, Борис и Радван тут же уткнулись в свои телефоны. Про нее словно забыли.

Марина прижалась к двери, оставив только крохотную щелочку, и едва не вздрогнула, когда над ухом раздалось:

— Ого! Мы будем подслушивать? Класс! Обожаю копаться в чужой жизни!

Нацепив на лицо свою раздражающую ухмылку, над ней стоял Маттиас.

— Только так, — он указал на щель, — он обязательно все услышит. — Он тихонько захлопнул тяжеленную дверь.

Марина ударила его по руке и зашипела:

— Я так ничего не услышу.

— Ну так для этого здесь я! — Он постучал пальцем по собственному уху. — Я-то все прекрасно слышу. Если дверь будет открыта, он обязательно учует твоей запах, и это отвлечет его от расправы над мамашей.

— Кажется, для тебя это развлечение? — Голос Радвана напугал до чертиков.

Марина схватилась за сердце. И Радван, и Борис обнаружились за спиной. За ними маячила Лиля, шепотом напевающая колыбельную своему нелепому растению.

— Вообще-то я собираюсь предотвратить кровопролитие. Думаете, он оставит их в живых после того, как они столько наговорили при его невесте? — Маттиас продолжал ухмыляться, даже не трудясь принять серьезный вид.

Марина гневно рявкнула:

— Хватит трепаться! Что там происходит?

— У-у-у, какая суровая… — Он прижал ухо к двери. — Сейчас… Кстати, можешь расслабиться — это не его ребенок. Не знаю, в чем тут подвох, но эта… Диана и ее ребенок не пахнут Дагмаром. У малыша похожий запах, но это точно не твой женишок.

В разговор вмешался Борис:

— Это ребенок Грегора.

Маттиас нахмурился, соображая, о чем-то, а потом его глаза расширились:

— Ого! Вот как… Дагмар решил повести себя благородно и почтить память брата?

— Что-то вроде того. Инна Семеновна просила его об этом.

— И он согласился? Очевидно, это было до Марины.

Марине уже надоело выслушивать этот непонятный бред. Мало того, что ей не дали подслушать, так теперь они еще и делают вид, будто ее здесь нет.

— Ты должен подслушивать! Я хочу знать, что там происходит! — Она стукнула Маттиаса по плечу.

Радван успокаивающе погладил ее по локтю:

— Не переживай. Ребенок действительно не Дагмара. У нас суровые законы, и он просто собирался спасти его от смерти.

Как он мог спасти ребенка от смерти, Марина спросить не успела.

Маттиас зашептал:

— Ага! Он лишает их денег… Собирается положить Диану в клинику и забрать ребенка, когда та родит. Вот! Назвал его «племянником». — Он усмехнулся: — Можешь быть спокойна. Как раз говорит о плане, который эти две тва… дамы придумали. Запрещает называть ребенка его сыном. Но Диана не согласна. Настырная баба. А сейчас мамаша возмущается, что их лишили денег. Класс! — Он оторвал ухо от двери. — У вас тут веселее, чем в сериале.

Теперь уже Радван толкнул его к двери:

— Не отвлекайся!

— Да слушаю я, слушаю… Ого-о-о! Дагмар, конечно, бесстрашный…

— Что? Что там? — К разговору подключилась Лиля, забыв на минуту о своем неказистом растении.

— Сказал, что не позволит из ребенка вырастить мразь, какой был Грегор. Это удар ниже пояса. Кстати, вот еще одно подтверждение. — Он в упор посмотрел на Марину. — Не переживай. Он тот еще хмырь, но никогда бы не стал тебя обманывать в таких вещах.

Борис кивнул:

— Я уже давно в его клане. Он всегда хотел большую семью. Не говорил, конечно, об этом. Но и так было заметно. Между ним и Дианой ничего не было. Он вообще редко встречался с женщинами. Ждал невесту. Тебя.