Любовь Химеры (СИ) - Истомина Елена. Страница 68

Олег хотел уснуть, но не получалось, холодный ардонит, кажется, заморозил саму душу. Олег лежал и слушал, что происходит в гостиной. Сомов разбудил девушек и отправил домой вместе с Владом. Маму — к ухажеру. Чтобы чем-то занять себя, они с Сомовым убирали еду со стола и мыли посуду.

Затем я услышал их голоса.

— Он знает? — сухо спросил Пелегин.

— Да, почувствовал.

— Как он?

— Держится. Но его еще накроет. Что там случилось?

— Они с Тархом отдали свои личные силы все до капли. Отдали все до последней капли жизни. У них даже астральных тел не будет, — тяжко вздохнул Громовержец.

— А телесные оболочки где? — хмуро спросил Сомов.

— Нет тоже, даже пепла и плазменного следа нет.

Олегу показалось, что Демитрий плакал.

— О, господа-хранители, неслабо вас приложило, видать, — присвистнул Сомов, — идите на разлом, восстановите силы, поспите, после поговорим.

Аверин лежал, тупо уставившись в потолок, тщетно пытаясь согреть ледяной ардонит в своих руках.

Сомов тихо вошел и сел на кровать.

— Все будет хорошо, мы ее найдем, — тихо сказал он.

— Ардонит ледяной и белый, ее нет.

Олег почувствовал, как по его щекам побежали слезы.

— Давай-ка ты поспишь, утро вечера мудренее.

— Владу не говорите, ни к чему ему второй раз это переживать, — попросил он, засыпая под воздействием Сомова.

Олегу снилась Дора, и он искал ее в огромном лабиринте. Иногда там попадались двери, он открывал их и видел ее в объятиях Тарха, столбенел от ужаса и кричал ей.

— Что ты делаешь! Так нельзя, так неправильно, он же твой брат!

— Он мой бог! — смеялась она ему в лицо. — Богам можно все.

— Но как же я! Я же люблю тебя!

— Люби на здоровье, приятно, — самодовольно смеялась богиня.

— А как же наш сын?

— А кто тебе сказал, что он твой? — усмехнулся Тарх, крепко прижимая обнаженную Дору к себе.

— Он — наш! Ты — ничтожный смертный человек. Полковник. Ты думаешь, что достоин с ней зачать? С богиней? Серьезно? Она даже умерла ради меня и умрет еще, если будет нужно. И еще, и еще раз.

Тарх крепко схватил Дору одной рукой за горло, а другой за волосы, она начала хрипеть, не в силах сопротивляться. И Аверин проснулся в холодном поту.

Был уже час дня, если часы не врали, голова была тяжелая. Хотелось в туалет и есть, но огромный комок в горле все перебивал. Олег принял душ, почистил зубы, стараясь не думать о них, но в голове крутились горькие строчки из старой песни из спектакля.

Я тебя никогда не забуду.

Я тебя никогда не увижу.

Никогда, повторил он, пробуя слово на вкус. Вкус был очень горьким и не понравился. Но делать нечего, придется с ним смириться, не впервой уже. Самое жуткое — ложиться с этим в холодную постель, проводить с ним долгие холодные ночи и засыпать лишь под утро, замучившись ворочаться в бессоннице. Когда ушла Света, было чуть полегче, он уже был готов к этому. Это было неизбежно. Даже некое облегчение испытал, к великому своему стыду. Но все равно было жуткое одиночество ночами. Олег с головой ушел в работу, нарочно в первый год брал ночные дежурства, чтобы днем падать от усталости едва не замертво. Так и свыкся потихоньку. По выходным ездил к ней на могилу и читал романы Сары Джей ей вслух. А дома разговаривал с ней тоже вслух. Хоть многие и говорили: так нельзя, дескать, держит возле себя, покоя не дает ей там. Но как мне жить совсем без нее, я не знал. Так пусть будет рядом хотя бы так. Ментально, так это, оказывается, называется правильно.

И она была. Олег это чувствовал. Иначе как научился бы сам готовить и так ответственно поддерживать порядок в доме. Сам он никогда не убирался, прожив с ней двадцать три года. Он понятия не имел, что за средства там такие для чистки окон, зеркал и унитазов. А тут шел, покупал и делал. Так, как будто делал это все те годы ежедневно.

Олег попробовал позвать Дору ментально: тишина и темнота. Неужели у нее даже души не было? И она даже так не будет с ним рядом, как была Света. Стало очень горько, слезы покатились из глаз сами собой.

— Не плачь, родной, ее там просто нет, — услышал он в голове до боли знакомый нежный голос, от которого аж подскочил.

В углу на кресле сидела Света. А точнее, ее дух, душа. Ментальное тело. Неважно, что, но главное — сидела, как живая, Светлана Аверина.

— У нее души, наверно, просто нет, — вздохнул Олег, утирая слезы.

— Есть. У всего живого она есть. У сыночка вашего уж точно она есть. Я бы увидела их, если бы они пришли. Они не мертвы.

— Почему же я ее не слышу?

— Не может или просто не хочет тебе ответить. Я поищу их, если ты хочешь. И если найду, скажу.

— Пожалуйста, — кивнул Олег, поражаясь сам себе: я прошу дух умершей жены найти дух моей новой жены. Впрочем, чему он, сотрудник межпланетной таможни, мог еще в этой жизни удивляться.

И тут Олега поразила догадка: тел и следов, как вчера сказал Дима, нет. Что, если они с ним просто сбежали ото всех, воспользовавшись моментом. На какую-нибудь планету или в параллельный мир. Сбежали от Пелегина, ото всех. Прикрыв все смертью. Что ж, этот вариант был не менее горек, но нравился мне гораздо больше, чем то, что они с Илюшей погибли. Пусть она спит и живет хоть с самим Пелегиным, но будет здорова и счастлива. Жаль, конечно, что не увижу сына, но пусть он будет вдалеке, но жив и счастлив.

Мужчина приободрился, даже появился аппетит. Поел салатов, оставшихся со вчерашнего празднования его дня рождения. Пропылесосил все паласы и мягкую мебель в доме. Вымыл окна, вытер пыль. А в голове все звучали эти строчки:

Я тебя не когда не увижу.

Я тебя не когда не забуду.

Убравшись уже под вечер, решил одеться и прогуляться. В голове, как дятел, стучала одна мысль — сегодня, шестнадцатого декабря, для него начиналась новая жизнь. Безрадостная и одинокая.

Олег подошел к огромной сосне, с которой так любила обниматься Дора, когда ей не хватало силы. Прислонился к ней всем телом. Почувствовал гул силы, текшей по огромному, мощному стволу, как кровь. Попытался вобрать немного в себя, расслабившись и открыв сознание, как учила Дора. И снова позвал ее, уже не особо надеясь на ответ.

Но вдруг неожиданно для себя увидел их. Тарх сидел на берегу реки, она то ли в лучах заката, то ли сама по себе отливала оранжевым светом и искрилась. Он сидел под красивым огромным деревом, похожим на нашу иву, только с оранжевыми листьями. Голова Доры покоилась у него на коленях, она спала. А он гладил ее по волосам и, кажется, напевал. Что-то ласковое. Вдруг умолк и удивленно уставился на Дору.

— Ты глянь, че делается! Хранители Вселенной нас найти не могут. А твой полкан-таки нашел. Позови ее, полковник, позови, быть может, хоть тебя она услышит.

— Она жива?

— Жива, но спит. Что-то вроде комы или летаргического сна.

— Веточками сосен обложи. Или что там у вас есть.

— Не работает пока что. Она все сыну отдает, крохе тоже досталось. Ладно, подожди еще денька два, я сам восстановлюсь и им помогу. Чужого мне не надо, не волнуйся. Зови ее, как только сможешь. Не прекращая.

Видение исчезло, а Олег, будучи без сил, опустился на снег, голова кружилась. Он упал на снег, побежал, с минуту приходя в себя. Холод довольно быстро отрезвил. Встал на ноги, отряхнулся и пошёл по поселку, собираясь с мыслями. Что Дора жива и Илюша жив, это прекрасно. А вернётся она к нему или останется с Тархом, уже, ей-богу, не так и важно. Интересно, говоря «мне чужого не надо», он имел в виду только Илюшу или все-таки и её тоже? В любом случае решение всегда за женщиной в таких ситуациях. Он, может, и бог, но Олег надеялся, что Тарх даст ей это право выбора и не станет удерживать силой, если она выберет его. Хотя представить себе, как её может принудить к чему-либо пусть даже и бог, он не мог.

Олег увидел машину Влада, подъезжающую к дому, и пошёл к нему, следом подбежали Дима и Сомов.

— Как ты? — спросил Влад, похлопав меня по плечу.