Любовь Химеры 2 (СИ) - Истомина Елена. Страница 38

— Неужели снова война? — шепчет побледневшая Дива, прижимая к себе Илюшу.

Глава 39

Холодно, как же холодно! Все кости ломит жуткой болью. Мышцы ведет судорогой, сжимаю зубы и рычу, чтоб не заорать.

— Потерпи, маленькая, потерпи, — слышу откуда-то издали глухой мужской баритон с интересным таким акцентом.

Открываю глаза и вижу перед собой высокого рослого мужчину с широкими могучими плечами и таким же широким лицом. Брутальная, модная нынче черная бородка, перетекающая в усики или наоборот. Узкие черные глаза, высокий лоб, черные волосы, собранные в высокий конский хвост на затылке. Одет мужчина в красную атласную рубашку и молочный, расстегнутый сейчас, пиджак. Вид в целом более чем представительный.

— Здравствуй, внученька, — белозубо улыбаясь, говорит мужчина, дав себя рассмотреть.

Берет меня за руку. Его рука очень теплая, даже горячая, от нее по всему моему телу разливается тепло. Тело расслабляется, и судороги проходят, я могу спокойно дышать и даже, кажется, говорить.

— Здравствуй, дедушка.

Я пытаюсь встать, дед мне помогает, придерживает за руку, меня шатает. И он берет меня за вторую руку, поддерживает, как ребенка.

— Давай потихонечку, по шажочку, — улыбается мужчина.

И я делаю один шаг, второй, третий, все легче. Дед выпускает мои руки, я стою сама уверенно. Делаю шаг, два, кружусь, делаю движения руками. Все вроде в порядке. Дед делает резкий выпад, собираясь ударить, я отскакиваю в сторону и хватаю сзади за горло его. С реакцией тоже вроде порядок.

— А, познакомились уже?

В отсек входит Демитрий, одет он так же, как отец, только рубашка желтая.

Я отпускаю деда и кланяюсь ему, прижав ладони друг к другу. Он отвечает мне тем же.

— Пойди, прими душ, тщательно промой волосы, — приказывает Демитрий.

Нажимает на кнопку на панели, и из стены выезжает круглая душевая кабина.

— Все вопросы после, — пресекает он мою попытку заговорить.

Иду в душ, как только вхожу и закрываю дверцу, начинает стеной литься теплая вода. Беру с полки одноразовые гель и мочалку и с наслаждением тру разомлевшее тело. Тщательно промыла ардонийские черные волосы, сначала шампунем, потом — бальзамом. Волосы очень грязные, сколько же я тут провела времени? Надеюсь, не годы. Выйдя из душа, сразу угодила в большое полотенце, что держал Демитрий.

Полотенце было огромным, Демитрий завернул меня в него с головой, оно тут же приятно нагрелось, высушивая мое тело и волосы.

— Сколько я здесь?

— 2 месяца.

— Почему так долго? Что со мной было?

— Кольцо треклятое. Психика твоя была надломлена горем, и оно начало подчинять тебя себе. Но теперь все хорошо.

— На какое-то время, — добавил дед со вздохом. — Тебе нельзя здесь оставаться совсем тебя смогут уберечь лишь инквизиторы нави. Я их вызвал. Плевать мне на гордость Перуна и их застарелые счеты. Этой глупой многотысячелетней вражде давно пора положить конец, и сделаешь это ты, моя девочка. По сути уже сделала. Одевайся. Представлю тебя семье.

Мужчины вышли, вошла Диера, принесла потрясающе красивое белое белье, мягкий корсет, чулки и трусики

И потрясающее красное платье с широкой пышной юбкой и золотой на нем вышивкой. Глаза густо накрасила тушью, подвела черным карандашом, наложила темно-коричневые тени. Темно-вишневая помада, пудра, румяна — и вот из большого зеркала на меня уже смотрит настоящая прекрасная принцесса, холодная, немного высокомерная, чужая, но прекрасная. Волосы Диера завила мне крупными прядями, и сама восхитилась своей работой.

— Ты прекрасна, госпожа! — выдохнула она и повела меня к выходу.

Вошли дед и отец, взяли меня под руки и провели по коридору, вовсе не металлическому, как обычно представляют космические корабли. На полу была красивая розовая плитка, стены тоже были красивого розового оттенка, раздвижные двери — орехового. Они распахнулись, и перед нами открылась большая стильная зала с мягкой мебелью у стен. И больше нечего не было, стояло лишь 6 мужчин — черноволосых, суровых. Двое были старшими сыновьями Деметриоса. Демитрий был самым младшим из мальчиков в семье. Два военных генерала — те, что были в черной форме, и 2 жреца-советника — те, что были в темно-синих костюмах. Но лица я их, к своему стыду, почти не различала. Меня все приветствовали сдержанными поклонами, я ответила тем же. Деметриос задрал рукав на правой руке, подняв ее вверх, продемонстрировал всем три золотых чешуйки на запястье. Знак принадлежности к королевскому роду, один из братьев поднес к отцу серебряный кинжал, тот провел по своему запястью возле своей метки, затем, по-моему. Соединил два наших пореза. Голова моя закружилась, резко затошнило, я испугалась, что упаду сейчас или оскандалюсь, испортив паркет. Но меня кто-то придержал сзади за плечи, и стало легче, пошел прилив сил, в голове прояснилось, мир стал видеться как-то по-иному. Более четче, ярче, что ли. Хотя зрение у меня и так куда лучше человеческого. Но теперь я видела еще и ауры людей сразу, не прибегая к внутреннему зрению. Причем никаких разноцветных всполохов и ореолов вокруг, вот просто смотрю на человека — и точно знаю его настроение. Дед, например, испытывает ко мне некое умиление, как к ребенку малому, отец — гордость. Дядьки — настороженность, жрецы — любопытство. Военным вообще пофиг на меня. Они здесь для подчеркивания статуса императора.

Дед держал наши руки перекрещенными с минуту, его глаза были закрыты, лицо то расслабленное, то хмурое. Читает мою память, догадалась я, покорно открылась и замерла. Простояли так еще минут 5, порез на руке начал чесаться, стал заживать.

Дед открыл глаза, прижал меня к себе, ни слова не говоря. Постояли так секунд 10.

— А теперь, внученька, исполни-ка мою просьбу.

— Какую, дедушка?

— Перейди в марсианскую ипостась, переоденься и встреть одного очень важного гостя.

Просьба Деметриоса была в том, чтобы я встретила и проводила к Витаору важного гостя, кого-то из оппозиции. Как я поняла, судя по секретности, приземлиться гость должен был в глухой тайге под где-то под Тюменью. Машину я оставила на трассе и бегом побежала через тайгу, заметив уже над ней белый, вытянутый, как блин, вайтман.

— Куда бежим? Кого ждем?

Я вдруг оказалась в объятьях Люцифера!

Гребаное кольцо!

— Не твое дело, — прорычала я.

И без лишних рассусоливаний выдала разряд тока, короткий, но сильный, жених обмяк в руках, а я его еще и об сосенку вековую лбом припечатала от души и побежала дальше. Бежала, долго всматриваясь в темноту, ища сигнальную метку, и тут меня кто-то схватил за ноги и дернул на себя. Я упала, и меня потащили, перевернулась на спину и вижу путы Люцифера на ногах. Стоит, ухмыляется, живой, здоровый, на себя тянет.

— Да сдохнешь ты уже когда-нибудь или нет?!

Ору я в бешенстве и разрубаю путы молнией. Семаргл выполнил, что обещал, научил смешивать все возможности ипостасей, не меняя облика. Очень удобно, когда нужно быть инкогнито.

— Я бессмертный, детка, смирись!

Хохочет дьявол, но я обрываю его хохот пощечиной, простой пощечиной, звонкой и хлесткой. Он ожидал чего угодно, но не этого. Его губы разбиты, в глазах пылает гнев, он бросается на меня, мы сходимся в рукопашной. Хорош противник, хорош! Не дает мне нанести себе серьезный ущерб и меня не калечит, выматывает только. Этак мы до ночи провозимся! Люциферу, похоже, тоже это надоедает, он хватанет меня за горло и впечатывает в сосну.

— Да етит твою за ногу! — слышу я мужской насмешливый голос. — Виевич, на те шо, персонально прогресс вселенной замер, что ли? Как ни увидимся, ты все девок портишь!

Люцифер отвлекся, мне хватило, изловчилась, вывернула руку, ломая кости, метнулась, словно молния, за спину и буквально повернула его голову вокруг своей оси и воткнула в сердце серебряный кинжал, что дал Демитрий на всякий случай, молясь, чтоб он заговоренным был…

Обнимаю мужчину за талию, крепко прижимаю к себе, чуть приподнимаю над землей и несусь сквозь тайгу так быстро, как только могу. Не знаю, какой расы прилетевший гость, очень похож на человека, так что, вполне возможно, так быстро бегать не может плюс еще акклиматизация, так что лучше донести. Надежнее, по крайней мере. Мужчина, к его чести, вел себя смирно, не дергался и тоже крепко обнимал меня за талию, добежали мы до машины минуты за полторы. Я, не выпуская мужчину из объятий, открыла машину, впихнула его на сиденье, пристегнула, села сама и сорвалась с места. До ближайшего разлома 120 км еще проехать нужно, я выжимала из новенького голубого лексуса, что могла, скосила глаза на мужчину: худощавый, но крепкий, жилистый, скулы мощные, лоб высокий, нос чуть курносый, на лбу морщинки неглубокие. Аура вполне себе человеческая. Глаза мужнины были закрыты, он глубоко дышал. Я вытащила из бардачка бутылку прохладной воды, открыла крышку непроливайки, подала мужчине. У него от бега обезвоживание быть может, или кислорода в атмосфере может не хватать.