Тени Рентиана (СИ) - Канра Дана. Страница 39

Окна этой тюремной кареты оказались всего лишь зарешеченными, без замазанных черной краской стекол, и Шанталь смогла вволю полюбоваться осенним золотом, успевшим покрыть столицу за время ее заключения. Ведь из маленького окошка ее камеры не росло ни единого дерева. Неужели двадцать восьмому дню третьего месяца Золотой Сестры суждено будет стать началом ее стремительного падения в бездну? Вероятно это так, а с другой стороны разве может окончиться хорошо жизнь человека, спевшегося с Марениусом?

Шанталь знала, что зла и жестка, порой даже слишком, но и к себе она относилась вполне критично, чтобы не зазнаться.

Судебный процесс обычно делился на три этапа: оглашение обвинения и опрос потерпевших со свидетелями, затем — допрос обвиняемой или обвиняемого, и на третий день звучало вынесение приговора. Но в очень сложных и запутанных случаях дело могло затянуться на пару месяцев. Шанталь, однако, рассчитывала, что до этого не дойдет, в конце концов, она устала ждать, и ее снедало любопытство относительно своей дальнейшей судьбы.

На первом заседании чопорная судья в напудренном парике и длинной новенькой мантии, по имени Клотильда Тома, предоставила слово кардиналиссе, и та рассказала все, что происходило в ее доме, не забыв добавить, что обвиняемая заботилась о ней исключительно своей выгоды ради. Молодая, но хваткая адвокатесса Лаура Рейн, представляющая интересы Шанталь Матиа, высокая и худая особа с острым крысиным лицом, предположила о бреде, охватившем кардиналиссу из-за раны.

− Позвольте, − возмутилась судья, − это святотатство.

И отчего-то передернулось, а лицо превратилась в неприятную гримасу.

− Все в порядке, госпожа Тома, − вмешалась Ее Высокопреосвященство, благосклонно кивнув, и махнула тонкой рукой. — Участники данного процесса имеют права выражать свое мнение.

− То есть вы не отрицаете бреда? — обрадовалась Рейн.

− В таком состоянии можно увидеть и услышать любое, но толчок в спину материальный. Он не может почудиться.

− Достойный ответ, − без промедлений согласилась судья.

Свидетелей за исключением белого глупого котенка не оказалось ни единого, но официоза ради опросили слуг, выполняющих в тот день свою работу и не заглядывающих в кабинет госпожи. Кроме того пригласили лекаря, обрабатывающего рану кардиналиссы, и тот подтвердил, что действительно Анну ранили достаточно тяжело, чтобы убить, только она выжила. Видимо, как считал врач, ей помогли богини.

Судья скривила гримасу снова, а потом закашлялась. Да что с ней такое творится?

− Объявляю первое заседание оконченным, − хрипло произнесла она, точно выдавливая из себя слова с болью.

Может быть, у бедняги простуда? Шанталь не знала и не хотела гадать, она просто молча дала гвардейкам увести себя, дабы подготовиться духовно к следующему дню. Ее собственный допрос обещал быть очень непростым, и самые худшие ее опасения подтвердились, славно, что у нее хватило сил повторить свои слова о герцогине Вион.

Генералесса Раймонда пыталась убить свою тетю с помощью магии и возможно чужими руками. Тут лучше было не кривить душой — да, именно Шанталь толкнула Анну в зеркало, ведь именно ее голос та услышала в последний момент. Но разум преступницы заворожила древняя магия. Кто мог сделать это, если ни один человек, кроме Раймонды Вион, винившей ее в собственных бедах, не желает герцогине Матиа зла?

Третий день обещал завершить все последние неудачи Шанталь, ведь такое преступление требовало либо полного оправдания, либо смертной казни. Хотя, учитывая все обстоятельства и то, что она наплела про Вион, дело может завершиться обычной ссылкой в родовое поместье. С замиранием сердца подсудимая вошла в зал и заняла широкую черную скамью, гордо расправив плечи. Лучше сейчас не бояться, а потом дать волю чувствам, чем выглядеть жалкой и дрожащей.

С грохотом закрылись за последней вошедшей гвардейкой тяжелые двери зала суда, и время разделилось на «до» и «после». Поприветствовав всех собравшихся и огласив о начале заседания, Клотильда Тома, затянула звонкую и очень красивую песню. О, Шанталь ни разу еще не слышала таких прекрасных напевов, положенных на одной Клотильде известную мелодию, и, затаив дыхание, внимала им, не обращая внимания, что смысл песни дурен и зол.

Происходило нечто ужасное, только почему ей совсем не было страшно?

Все присутствующие в зале уронили головы на грудь. Уснули или умерли? Шанталь старалась об этом не думать, но когда гвардейки, застывшие за ее спиной, не успев ничего понять, тяжело рухнули на пол, ей на минуту стало не по себе. Что с судьей? Быстрый взгляд на кардиналиссу — та осталась жива и в сознании. Закрыв глаза и прижав руки к груди, Анна тихо бормотала молитву, взывающую к милости Сестер.

− Да пребудет с нами ваша добродетель, да избавите вы нас…

− Молчать! — хрипло приказала судья, прервав песню и посмотрев на кардиналиссу дикими глазами. И затянула ее снова.

Шанталь стало дурно, но, борясь с потусторонним влиянием, влезшим ей в сознание скользкими холодными щупальцами, она боролась за свое сознание. Молитвы разом забылись, а в кандалах невозможно драться, так пусть она постарается сделать хотя бы единственное, что от нее зависит.

− Да пребудет с нами ваша добродетель…

− Тихо! — взревела судья, и захохотала как припадочная, запрокинув голову.

Сбесилась? Но сумасшедшие не поют так красиво и порочно. Если только это не эссент, только откуда ему взяться в центре города, в сердце Маренто? У Шанталь шла кругом голова от попыток понять хотя бы что-нибудь, когда двери бесшумно отворились и захлопнулись за шагнувшим в них человеком с ужасающим грохотом. Подсудимая подскочила от неожиданности, а кардиналисса резко оборвала молитву.

Это был не человек.

Молодой мужчина с порочно-красивым лицом и светлыми локонами, одетый в золотистый костюм, мог называться лишь одним именем — и было оно Марениус.

− Здравствуйте, − вежливо представился он, сопровождая слова издевательским легким поклоном. — Да будет вам известно, дорогие фемиты, что судья Клотильда Тома мертва, а ее место заняла женщина-эссент. Одна из немногих, заблудшая душа… Я дал ей задание.

Шанталь хотела было сказать ему, что не вызывала его, но вовремя прикусила язык, а Анна дрожащей рукой подобрала оброненные на пол четки.

− Поздно, Ваше Высокопреосвященство, − усмехнулся Марениус и повел рукой, вырывая связку золотистых бусин. Еще движение, и они с глухим стуком рассыпались по белым плитам. — Молитвам пришел конец, а правлению нового короля — самое начало. Да будет вам известно, что королевский дворец атакован эссентами.

− Переворот? — глухо спросила Анна, опустив голову.

− Вы абсолютно правы. Жаль, что ваша святость не позволяет вас убить, − посетовал Владыка Тьмы. — Но нам нужно продолжить заседание, не так ли? Продолжайте, госпожа Тома, − вкрадчиво велел он твари, занявшей место судьи.

Та перестала смеяться, взглянула на Шанталь мутным дурным взглядом и улыбнулась очень нехорошей, почти дикой улыбкой. Но лучше не бояться. Нечисть чувствует страх и использует против людей. А потом лже-Тома заговорила: тихо, вкрадчиво, шепеляво, совсем непохоже на низкий голос судьи, звучавший еще позавчера, и потому Шанталь не могла слышать все сказанное.

− Герцогиня Шанталь Матиа оправдана по обвинению в покушении на Ее Высокопреосвященство, − новая мерзкая гримаса, − кардиналиссу Анну. Герцогиня Раймонда Вион признана виновной в данном преступлении и заочно приговорена к смертной казни через отсечение головы. Суд окончен.

С другой стороны двери кто-то толкнулся внутрь, и после нескольких тщетных попыток ему это удалось. Высокий, плечистый и растерянный король Маренто, Арман Готье, ввалился в зал суда, хватая ртом воздух. На одной его щеке кровоточила глубокая ссадина, на второй наливался синяк, а оторванный рукав камзола болтался на одном честном слове. С уст Шанталь сорвался громкий вздох — она никак не ожидала подобного. Что может сильнее подорвать боевой дух подданных, нежели жалкий вид короля? Но хоть бы королева и принцессы смогли спастись…