Падение, или Додж в Аду. Книга первая - Стивенсон Нил Таун. Страница 16

– Геймификация, – сказала Зула.

– Да, – подтвердил Корваллис. – История долгая, и я с удовольствием объясню. Суть в том, что в науке возникают задачи, очень трудные для компьютеров, но легкие для людей. Если превратить эти задачи в увлекательную игру, в интернете найдется много желающих решать их бесплатно. Сотрудники Уотерхаузовского института мозга уперлись в такую задачу и решили ее геймифицировать – для чего переманили наших самых классных программеров.

Элис завела глаза к потолку:

– Ладно. У вас есть друзья в авторитетном институте мозга. В этом городе, если я правильно поняла.

Корваллис кивнул:

– Меньше чем в миле отсюда. Я связался с ними и рассказал о Ричарде, которого они все, к слову, любят. И спросил, знают ли они что-нибудь на эту тему. Упомянул, что в ЭЛШ несколько лет назад отсканировали одиннадцать замороженных мозгов. И они – люди из Уотерхаузовского института – ответили, что это точно не самая передовая на сегодня методика. Каждый день появляются куда более совершенные.

– Тогда почему ЭЛШ их не применяет? – спросила Элис.

– Я могу просто нажать кнопку «перезвонить» и поинтересоваться у самого Эла Шепарда, – сказал Корваллис. – Но, похоже, тот ответит, что эти технологии никогда не проверялись на людях. Только на мышах.

– На мышах, – повторила Элис.

Фортрасты отреагировали на слова Корваллиса по-разному. Элис – скептически; возможно, она недоумевала, зачем он вообще упомянул технологию, не имеющую к ним никакого отношения. Джейк покачал головой, возмущаясь глупыми занятиями ученых: мышиные мозги они сканируют! А вот Зула сообразила сразу.

– Сколько лет? – спросила она.

– Что? – не поняла Элис.

– Сколько лет до того, как они сделают такую аппаратуру для человеческого мозга?

– Вот это, – сказал Корваллис, – я и пытаюсь выяснить. Мне надо позвонить…

– Лет? Какой нам от этого прок? – возмутилась Элис. – Решение надо принимать сейчас. Ричард лежит на аппаратах через улицу от нас.

– Мы можем сейчас его заморозить, – сказал Корваллис.

– Кто «мы»? – строго спросил Джейк.

– Виноват, – сказал Корваллис. – Да, конечно. Вы, родные, можете сейчас его заморозить.

– Я в этом участвовать не буду, – напомнил Джейк.

– Джейк, хватит перебивать, – сказала Элис. – Продолжайте, пожалуйста, Си-плюс.

– Если заморозить его сейчас по последней версии эвтропийского протокола, которая вроде бы сохраняет коннектом – связи между нейронами, и продержать замороженным несколько лет, то можно будет отсканировать мозг по новой технологии, как только она станет доступна.

– Но мне сказали, что фирма по заморозке людей закрылась, – сказала Элис.

– Состояние Ричарда – около трех миллиардов долларов, – напомнил Корваллис.

– Вы хотите сказать, на покупку холодильника хватит.

– Я говорю, что такой вариант есть.

– И мы наймем кого-нибудь стоять у холодильника несколько лет, следить, чтобы не выключился? – ехидно спросил Джейк.

– Не знаю, – ответил Корваллис. – Об этом еще не думал.

Маркус, младший адвокат, молчал с тех самых пор, как угодил в расставленную Элис ловушку. Сейчас он заговорил:

– Наша юридическая фирма выполняла кое-какие работы для Семейного фонда Уотерхауза-Шафто, финансирующего УОТИМ – Уотерхаузовский институт мозга.

– Ну разумеется, – сказала Элис. – «Ардженбрайт-Вейл» работает со всеми.

Маркус поднял руку, прося молчания:

– Это крупная фирма, и мы тщательно избегаем конфликта интересов. Я просто к тому, что такие фонды тут достаточно распространены. Многие люди заработали кучу денег в ИТ-индустрии. На определенном этапе жизни они начинают раздавать эти деньги, тогда-то и учреждаются подобные фонды. Они взаимодействуют… – он сплел пальцы, – довольно сложным образом. Так вот, как только будет выписано свидетельство о смерти Ричарда Фортраста, согласно его завещанию появится новый фонд.

– Фортрастовский фамильный фонд, – вставила Элис.

– Я к тому, что вам не нужно покупать собственный холодильник. Думаю, если вы заглянете в УОТИМ…

– В УОТИМ?

– …В УОТИМ, который, как справедливо заметил Корваллис, расположен меньше чем в миле отсюда, очень вероятно, вы сумеете договориться, как пожертвовать мозг Ричарда на благо науки.

– Но тогда они смогут делать с ним что угодно!

Маркус мотнул головой:

– Вы можете написать какой угодно контракт. Точно оговорить, что с ним делать.

– С какой стати УОТИМу подписывать такой контракт? – спросила Элис.

– Потому что Фортрастовский фамильный фонд пожертвует институту чертову уйму денег, – предрекла Зула. – А деньги – очень убедительный аргумент.

– Я тут всего лишь юрист, – сказал Стэн, – но идея мне нравится. Мы не можем утверждать, что «Эфрата крионикс» несостоятельна, поскольку Эл Шепард поддерживает ее из своего бездонного кармана. Итак. Если родственники не хотят, чтобы мозг Доджа подвергли разрушающему сканированию, которое проталкивает ЭЛШ, то, согласно распоряжению о медицинском уходе, мы просто должны заявить, что существует более передовая технология. И если в словах Корваллиса что-то есть, сделать это будет легко.

– Легко убедить Элмо Шепарда?

– Нам не нужно убеждать Элмо Шепарда, – ответил Стэн. – Нужно только послать его к черту достаточно уверенным тоном.

У Корваллиса в кармане рубашки завибрировал телефон. Он глянул на экран. Незнакомый местный номер, заканчивается на два нуля, то есть звонят с многоканального телефона. Корваллис извинился, встал и вышел в прихожую.

Через минуту он вернулся. В его отсутствие чашки унесли, а ноутбуки убрали в сумки.

Зула поймала его взгляд:

– Эл Шепард по-прежнему тебя достает?

– Это оттуда, – сказал Корваллис. Отчетливо понимая, как невнятно выразился, он заморгал, затряс головой и попробовал зайти снова: – Из медицинского центра, где Ричард был вчера. Где он… где с ним произошло несчастье.

– Люди, которые его убили? – вмешалась Элис. – Чего им надо?

– Мой телефон был у них записан для связи в экстренных случаях – я сидел там, когда это случилось, – сказал Корваллис. – Сейчас они просто позвонили сообщить, что у них сумка Ричарда. С его вещами. Одежда, бумажник и прочее. Когда его увезли, все осталось там. Там что я, наверное, зайду туда и заберу вещи.

Фортрасты просто смотрели на него.

– Если, конечно, так будет проще, – добавил он.

– Да, пожалуйста, – сказала Элис.

– Я спущусь с вами, – объявил Стэн, дружески беря Корваллиса за плечо.

Когда они со Стэном и Маркусом вышли, Корваллис спросил:

– Я что-нибудь пропустил?

– Зула будет звонить на ИВЛ-фермы, – ответил Стэн.

– Что это такое?

– Жуткое слово. Когда пациент, как Ричард, стабилен, но не может дышать самостоятельно, нет надобности держать его в реанимации. Это дорого, и он занимает койко-место, куда можно положить человека, которого правда нужно реанимировать. Есть центры, обслуживающие этот рынок. Представьте себе интернат для инвалидов, только все его обитатели…

– Такие, как Ричард?

– Да. Есть политкорректный термин, но врачи говорят «ИВЛ-ферма».

– То есть мы собираемся перевезти Доджа на ИВЛ-ферму?

– Элис решительно против, – сказал Маркус. Он сумел, не меняя выражения лица, показать, какое живое впечатление произвела на него Элис Фортраст.

– Она хочет оставить его в реанимации?

– Альтернатива – отвезти его домой и уложить на кровать, – ответил Стэн. – Аппарат, само собой, поедет вместе с ним. Круглосуточный сестринский уход, все такое.

– Эсме Херлбат сильно давит, – добавил Маркус.

– Она хочет сбыть его с рук, – сказал Стэн.

Дверь открылась, и они вышли из лифта в вестибюль.

– Она юрист, – заметил Корваллис.

– Она видит, к чему все идет. Ледяная ванна, замораживание останков. Она категорически не желает, чтобы все это происходило на территории больницы.

– Ясно.

Они вышли на улицу и остановились под козырьком. Капельки влаги, сыплющиеся на металл с серого неба, создавали тихий белый шум.