Нежданная любовь - Хейер Джорджетт. Страница 55

Венеции было нелегко справиться с нахлынувшим на нее негодованием, но она смогла отозваться достаточно сдержанно:

— Вы ошибаетесь, если думаете, что общение с Деймрелом может испортить Обри. Деймрел хочет этого не больше вас, даже если бы такое было возможно, в чем я очень сомневаюсь. На Обри не так легко влиять!

Эдуард снисходительно улыбнулся:

— Боюсь, что о таких вещах я в состоянии судить лучше вас, Венеция. Но мы не будем об этом спорить — я не хочу вступать с вами в дискуссию о вопросах, находящихся, к счастью, за пределами женского понимания.

— Тогда вам незачем было об этом упоминать.

Эдуард отвесил несколько ироничный поклон и сразу заговорил о чем-то еще. Венеция была рада возвращению тети, давшему ей возможность ускользнуть, которой она тут же воспользовалась, сказав, что до обеда должна закончить письмо и поэтому вынуждена проститься с гостем.

Венеции не удалось выяснить, сколько времени Эдуард намерен оставаться в Лондоне, но по его уклончивым ответам она опасалась, что его пребывание здесь будет продолжительным. Усилия миссис Хендред содействовать ухаживаниям Эдуарда не облегчали решение проблем, как терпеливо сносить его общество и как убедить Эдуарда, что его усилия тщетны.

Венеция скоро обнаружила, что за то недолгое время, которое Эдуард провел наедине с ее тетей, он успел произвести на нее превосходное впечатление. С точки зрения миссис Хендред, Эдуард обладал всеми качествами хорошего мужа — он был добр, надежен, разумен и хорошо обеспечен. Эдуарду удалось убедить ее, что его неторопливость вызвана не отсутствием рвения, а верностью принципам. Миссис Хендред, будучи высокопринципиальной особой, отлично понимала и одобряла его терпение. Эдуард быстро стал для нее образцом трогательной и бескорыстной преданности, и она не щадила сил, чтобы помочь ему осуществить свои намерения. Миссис Хендред способствовала его планам развлечения и просвещения Венеции, посвящала его в собственные замыслы и так часто приглашала на Кэвендиш-сквер пообедать «чем Бог послал», что Венеции пришлось протестовать и заявить, что она не только не отказалась от намерения обзавестись собственным жилищем, но уже присмотрела дом в Ханс-Тауне, который казался ей подходящим для нее и Обри.

Венеция не намеревалась об этом сообщать, зная, что столкнется с потоком возражений, пока не подпишет договор об аренде и не наймет компаньонку, но, узнав, что ее тетя приняла приглашение Эдуарда отобедать у него в отеле «Кларендон» вместе с племянницей (сама Венеция уже успела отклонить приглашение), не могла больше сдерживаться.

Миссис Хендред выслушала новости со страхом и недоверием. По ее первым восклицаниям было трудно определить, что ее шокировало больше — решение племянницы вести жизнь старой девы или удручающе немодное место, которое она избрала в качестве убежища. Миссис Хендред повторяла название «Ханс-Таун» с таким отвращением, словно речь шла о трущобах, перемежая его заверениями, что дядя Венеции никогда не одобрит подобный план. Но вскоре она заметила, что, хотя племянница вежливо слушает, ее мысли заняты другим, и воскликнула, внезапно изменив тон:

— Дитя мое, ты не должна этого делать! Ты будешь жалеть об этом всю свою жизнь! Сейчас ты молода, но подумай, что тебя ждет, когда ты состаришься, — одиночество, унижение… — При виде дрожи, пробежавшей по лицу Венеции, она склонилась вперед и положила ей на руку пухлую ладонь. — Дорогая моя, выходи за мистера Ярдли! Я уверена, ты будешь с ним счастлива — он так добр и подходит тебе во всех отношениях!

Тонкая рука напряглась под ее пальцами.

— Пожалуйста, не продолжайте, мэм! — сказала Венеция. — Я не люблю Эдуарда — значит, больше не о чем говорить.

— Уверяю тебя, дорогая, ты ошибаешься! Вовсе не обязательно, чтобы ты его любила, так как самые счастливые браки часто начинаются всего лишь с небольшой привязанности. Я знаю несколько нар, которые были едва знакомы друг с другом, но позволили родителям устроить их брак. Дети не могут судить о том, что им больше подходит, лучше, чем их родители.

— Но я не ребенок, мэм, и у меня нет родителей.

— Да, но… О, Венеция, ты сама не знаешь, какую делаешь ошибку! — в отчаянии воскликнула миссис Хендред. — Куда лучше выйти замуж за нелюбимого, чем остаться старой девой! А как ты сможешь найти респектабельную партию, живя в Ханс-Тауне, да еще ведя такое необычное существование? Ибо даже замужем за неприятным человеком ты была бы уважаемой леди и утешалась бы любовью детей, что, в конце концов, самое важное для женщины. Но мистера Ярдли никак не назовешь неприятным! Он очень симпатичный человек, ценит тебя по достоинству и, безусловно, сделает все, что от него зависит, чтобы ты была счастлива! Конечно, весельчаком его не назовешь, но так ли уж это важно для мужа? Если бы тебе правился сэр Мэттью, или мистер Армин, или даже мистер Фокскотт, хотя я сомневаюсь, что он… Но я не могу избавиться от мысли, дорогое дитя, что мистер Ярдли подходит тебе больше всех! Он хорошо тебя понимает, знает твои обстоятельства, так что между вами не возникнет никаких неловкостей. К тому же ты жила бы рядом с братом и друзьями, хотя, разумеется, не в Андершо, не в тех местах, к которым ты привыкла. Ты чувствовала бы себя вернувшейся домой!

— Я не хочу возвращаться домой! — невольно вырвалось у Венеции. Она быстро поднялась. — Прошу прощения. Я не могу объяснить вам все обстоятельства, но прошу вас, мэм, не говорить больше ничего! Поверьте, я сознаю все… неудобства моего плана! Я не настолько неопытна… — Оборвав фразу, Венеция повернулась и направилась к двери.

Услышав звуки всхлипываний, она обернулась и с удивлением увидела, что ее тетя разразилась слезами.

Миссис Хендред очень не любила видеть вокруг себя несчастных. Даже зрелище горничной, плачущей от зубной боли, причиняло ей муки, ибо горю не было места в ее комфортабельном существовании — оно заслоняло солнце, в лучах которого она грелась, и разрушало ее веру в мир, где все довольны, веселы и богаты. То, что миссис Хендред увидела на лице Венеции, удручило ее до крайности и, так как она очень привязалась к племяннице, буквально пронзило ей сердце.

— Пожалуйста, не смотри на меня так, дорогое дитя! — взмолилась миссис Хендред. — Я не в силах видеть тебя такой огорченной! Ты не должна принимать это так близко к сердцу, Венеция! Мне искренне жаль тебя, но уверяю, это того не стоит!

Венеция уже направлялась к тете, чтобы ее утешить, но при этих словах остановилась и вся напряглась.

— Что того не стоит? — спросила она, глядя прямо в глаза миссис Хендред, что только усилило волнение бедной леди.

— Этот человек! О, не спрашивай меня! Я не имела в виду… Но когда я увидела тебя в такой печали, то просто не смогла… О, моя дорогая Венеция, для меня невыносима мысль, что ты думаешь, будто я не понимаю твоих чувств. Это сразу напомнило мне мою молодость, но я очень быстро забыла о том, кого считала первой любовью. И ты тоже быстро о нем позабудешь и станешь снова счастливой!

Венеция побледнела.

— Не понимаю, как вы об этом узнали, — сказала она, — но ведь вы говорите о Деймреле, не так ли, мэм?

Слезы заструились по щекам миссис Хендред в ускоренном темпе. Она прижала платок к глазам:

— О боже, мне не следовало… Твой дядя был бы очень сердит…

— Кто рассказал вам, мэм, что Деймрел и я… знакомы?

— Пожалуйста, не спрашивай! — взмолилась миссис Хендред. — Я не должна была об этом упоминать… Твой дядя предупреждал меня… У меня сейчас начнется спазм!

— Если дядя запретил вам рассказывать мне об этом, я не стану давить на вас, а обращусь к нему, — сказала Венеция. — Я рада, что узнала об этом до того, как он уехал в Беркшир. Кажется, дядя еще дома. Извините, тетя, я должна сразу же найти его, иначе будет поздно!

— Нет, Венеция! — почти что взвизгнула миссис Хендред. — Прошу тебя, не надо! Кроме того, дядя все равно ничего тебе не скажет, а когда он недоволен, все идет вкривь и вкось… Венеция, это леди Денни, но обещай, что ты ни слова не скажешь твоему дяде!