Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика (СИ) - Корсарова Варвара. Страница 6

— Тихо! Ты слышишь? Что это?

— Звук копыт, — озадаченно ответила я. — Сюда кто-то едет.

Захрустели ветки, а потом тишину нарушило конское ржание.

— Скорее! Сюда!

Рита схватила меня за локоть и потащила в заросли дикого крыжовника под покосившейся старой вышкой, подле которой виднелись рельсы и валялась опрокинутая проржавевшая вагонетка. Я вскрикнула: колючки оцарапали щеку и зацепились за платье, а еще я потеряла корзину на полянке и хотела за ней вернуться.

— Не смей! — одернула Рита. — Прячемся! Если он нас заметит, нам не поздоровится!

— Да кто нас заметит? Что тут такого? Сама же сказала — мы просто гуляем! Наверное, этот всадник заблудился, надо ему помочь…

— Это наместник! Железный Полковник собственной персоной!

Рита рывком затащила меня в самую гущу колючих веток и пригнула мне голову. От неожиданности я ткнулась носом в траву и охнула, но тут же замолчала, когда низкий голос позвал.

— Эй! Кто тут? Выходите!

Я собралась вскочить на ноги и послушно отозваться, но одна ладонь Риты крепко зажала мой рот, а вторая надавила на затылок. От работы с лошадьми руки у Риты были очень сильные.

— Тихо, Майя! — зашептала мерзкая девчонка в ухо. — Не высовывайся! Он нас не видит. Он стоит за вагонеткой. И в кусты не полезет. Тебе ничего не будет, а вот мне… Виго-то тут поймали вчера, у рудника. Морунген и подумает, что я…

Рите пришлось замолчать, потому что рядом зазвучали шаги и затрещали ветви.

— Выходите немедленно, — повторил невидимый пока человек.

Голос у него был гулкий и немного хриплый, с сильными вибрациями, какой бывает у людей, которым приходится раздавать громкие приказы на поле боя. Слова он выговаривал так властно, что ослушаться было невозможно. Я невольно дернулась в попытке подняться, но тут же осела под тяжелой рукой Риты. Девчонка часто дышала мне в ухо и отчаянно потела. Ее тело обжигало влажным жаром сквозь ткань платья.

Я вывернулась, с усилием подняла голову, прищурилась и глянула в просвет между ветвей. И увидела блестящие сапоги.

Носивший их человек, вероятно, отличался высоким ростом, потому что обувь была немалого размера. По голенищу размеренно постукивал кончик стека, который фон Морунген держал в руках. Постукивания учащались — наместник, так некстати вздумавший объехать владения, терял терпение.

— Штраф удвоится за неподчинение приказу, — сообщил он в кусты левее от тех, где мы прятались. — Родители вас за такое по головке не погладят. Выходите, если не хотите провести неделю на общественных работах или получить десяток горячих.

— Размечтался, — проворчала Рита едва слышно. — Проваливай отсюда, дылда. Боишься тащить в колючки свой железный зад? То-то же.

«Господи, только бы не услышал!»

Теперь я ни за что бы не согласилась показаться полковнику на глаза. Стыд какой! Взрослая барышня на выданье, дочь уважаемого человека, прячется в кустах, как хулиганка! С наместника станется отправить меня в тюрьму или на общественные работы за нарушение. А то и прикажет выпороть шпитцрутенами в казармах! Он и не на такое способен.

Стек в последний раз хлестнул по голенищу и сапоги зашагали прочь. Над головой запела иволга, притихшие было сверчки вновь застрекотали.

Рита вздохнула с облегчением, но радость была преждевременной. Полковник вернулся и бросил на землю корзину, которую я обронила на поляне. И корзина, и сапоги теперь стояли так близко, что я могла бы их коснуться, немного подавшись вперед и протянув руку.

Удивительно, что Морунген все еще не разглядел в гуще ветвей двух испуганных девушек. Какое счастье, что я надела утром зеленое платье! На Рите была кофта и юбка бурого цвета, что обеспечило и ей неплохую маскировку. Только бы все обошлось!

Сердце колотилось, как сотня барабанов. Я не могла понять, почему меня охватил такой безумный страх. Наверное, дело было в голосе полковника, который в былые времена повергал в бегство противника. Или в этом черном стеке. Инстинкт подсказывал, полковник не задумываясь пустит его в ход, чтобы проучить за непослушание. Но самый большой страх был связан с неминуемым позором. Я умру на месте, если Морунген вытащит меня за косы из этих кустов и поведет под арестом к отцу через весь город!

Подумай я хорошенько, поняла бы, что такое развитие событий мне не грозило — все-таки я не из семьи браконьеров, а Морунген, как-никак, представитель княжеской власти и сам барон, но волнение не давало мыслить здраво. Я вжалась в землю и затаила дыхание.

Полковник опять заговорил. Теперь его голос звучал дружелюбно, но от этого казался еще более угрожающим.

— Здесь опасно находиться, — сказал он. — Дети, идите играть в другое место. На руднике полно обвалившихся шурфов. Если упадете в такой и сломаете ногу, то никто не придет к вам на помощь. Лисы обглодают ваши скелеты. А еще сюда заходят беглые каторжники и черные рудокопы. Знаете, что они сделают с двумя пацанами, попадись они им в руки?

Морунген помолчал, ожидая ответа, и не дождался.

— Обойдемся без штрафа, — пообещал он почти ласково, но в его голосе появились рычащие нотки, от которых мурашки побежали по спине. — Оставьте в кустах все, что набрали на руднике, и выходите. Я отведу вас к родителям и лишь попрошу, чтобы они вам всыпали по первое число.

Рита напряглась. Ее отец точно исполнит просьбу наместника — на руках и плечах девчонки не раз появлялись следы тяжелого кнута. А что сделает мой собственный отец… что скажет…

— Не хотите по-хорошему, — вздохнул наместник. — Ладно.

Он оглушительно свистнул и позвал:

— Кербер! Взять!

Кусты затрещали, и прямо перед моим лицом высунулась страшная брылястая морда. В оскаленной пасти торчали клыки — каждый как в медвежьем черепе, что украшал стойку в трактире! С клыков падала слюна, а в маленькие глазки под покатым лбом горели жутким красным огнем!

Я завизжала и вскочила; рядом визжала Рита. Мы бросились прочь, ломая кусты и обдирая руки, а следом гремел голос наместника:

— Стоять! Кому сказал, стоять, нахалки!

— Пошел ты к дьяволу ватрушки печь! — отозвалась глупая и бесстрашная Рита.

Я не помнила себя от ужаса. Мчалась напролом, не замечая боли в исцарапанных ногах, слыша только собственное дыхание и треск кустов позади. Пес гнался за нами молча, и от этого грудь сжимал дикий страх.

— Скорее! Скорее! — орала Рита и дергала меня за руку.

Мы вылетели из кустов на полянку, перепрыгнули через овраг, и махнули в заросли орешника. Ветки больно хлестали по лицу, спине было жарко и мокро, и что-то стекало по щеке и подбородку. Из-под ног прыскали мелкие пичужки, деревья проносились мимо, сливаясь в сплошную зеленую стену.

— Кербер! К ноге! Я к вам наведаюсь вечером, нахалки! Не думайте, что отделаетесь просто так!

Остановились лишь на опушке, возле городского пруда. Мы тяжело дышали и беспрестанно озирались. Погони не было.

— Не думаю, что он нас узнал, — бодро сообщила Рита. — Он просто так грозился.

В ответ я застонала и согнулась. В боку отчаянно кололо. Остатки страха все туманили голову. Какой ужасный день!

Я опустилась в траву, а потом и вовсе повалилась на спину, раскинув руки. Лежала и бездумно смотрела на проплывающие облака. Рядом стрекотала Рита, хвастаясь на все лады и пересказывая самой себе недавнее приключение.

Так мы лежали довольно долго — тени успели укоротиться, а часы на городской башне пробили час. Я устало поднялась. Все тело болело, а болтовня и компания Риты стали вызывать острое раздражение. В какой-то миг я разделила желание Железного Полковника крепко отстегать ее просоленным прутом по мягкому месту. Осознавать, что эта бандитка обвела меня вокруг пальца и втянула в неприятности, было стыдно и досадно.

— Пойду домой, — я побрела прочь, прихрамывая.

— Стой! — Рита схватила меня за руку и осмотрела с ног до головы. — У тебя лицо исцарапано, а на щеке кровь. И платье… Идем к почтмейстерше. Приведешь себя в порядок. Ух, ну и приключение! Натянули Железному Полковнику нос, ха! Слышала, как я его! Вот, будет знать!