Много снов назад (СИ) - "Paper Doll". Страница 43

— Совсем чутку, — она разом засунула в рот спагетти, намотанные на вилку, и, прикрыв рот ладонью, стала их пережёвывать. Дуглас смотрел на девушку и упрямо не находил в ней детской неуклюжести, резкости и ловкости. Мягкость, уступающая место строгости. Усталость, полна разочарования. Внутренняя сила, спрятанная в бессильном поиске ответов на непроизнесенные вслух вопросы. Рози была умной, но не всегда благоразумной в своих рассуждениях. Она была удивительно смелой для девушки её лет, но в то же время хрупкой, что сама в себе боялась замечать.

— Надеюсь, это правда.

— Вы ведь пришли не ради милой беседы. Мы не встречались здесь уже больше недели, — пронзительный взгляд голубых глаз прошиб мужчину насквозь. — Вы всё знаете, не так ли? И пришли только чтобы убедиться, знаю ли обо всем я.

Отчасти она была права. Отчасти он, наверное, успел соскучиться по ней.

— Возможно, — только и ответил мужчина, когда подоспел его заказ. Дуглас изрядно проголодался, поэтому не стал медлить и взялся за приборы.

— Он не виноват. Я в этом уверена.

— Он же твой отец, — Дуглас пожал плечами.

— Нет, не поэтому. Поверить в то, что он действительно мог пойти на это, не было бы такой уж неожиданностью. Просто он не с тех, кто стал бы отрицать. Скорее из тех, кто стал бы утаивать, но вместо этого рассказал нам с Киллианом обо всем почти сразу, — ещё один виток оказался во рту. — Это на него не похоже.

— Я буду работать над этим делом вместе с адвокатом Гудвина, — он не мог ещё раз повторить вслух слово «отец», но в то же время для Рози слышать собственную фамилию, произнесенную сухо и небрежно, было непривычно. Она посмотрела на Дугласа, будто тот окликнул её, а затем потрясла головой. — Он в надежных руках.

— Не сомневаюсь, — Рози улыбнулась. — Знаете, я не питаю к нему особенно глубоких чувств, невзирая на то, что он обеспечил меня всем, что у меня есть. Не хочу, чтобы вы меня неправильно поняли, но… Я никогда не была для него важна. Он будто заведомо был во мне разочарован, стоило мне лишь появиться. И это так несправедливо, — речь девушки сбила его с толку. Дуглас смотрел на неё и видел в ней это. Её голос не звучал грустно, и, очевидно, Рози не напрашивалась на сострадание. Это просто была правда, которую она доверяла ему безвозмездно. И эта честность была жестом глубокого доверия, которому мужчина был признателен.

— У каждого любовь своеобразна. Некоторые прячут её за воспитательским тоном и так называемым желанием сделать, как лучше, — Дуглас с неподдельным интересом смотрел на Рози, которая вдруг усмехнулась. Это всё были глупости. Он и сам знал, что это к ней не относилось. — У кого-то просто напрочь отсутствует родительский инстинкт.

— Это уж точно, — она тяжко вздохнула. — Только почему-то, невзирая на это, мне жаль его. Всё, что случилось с ним, неправильно. И это заставляет меня чувствовать себя неправильно, потому что он не заслужил моего сострадания, — Рози начала говорить быстро, задержав при этом дыхание. Его колено под столом коснулось её, и девушка посмотрела на Дугласа, сохраняя во взгляде теплоту, которой ему не хватало.

— Это вполне нормально. Проявление сочувствия не делает тебя слабой. У меня тоже некоторое время были проблемы с отцом, которые мы разрешили лишь годы спустя, — признался он, почувствовав некий укол за то, что решился признаться в этом. Такая глупость. Дуглас будто приоткрыл для девушки двери в своё прошлое, и теперь только и ожидал, когда она начнет задавать вопросы один за другим, возвращая его к местам, что так упорно хотелось забыть.

— Если бы проблемы были только с ним, — ответила Рози, не став нарушать более личного. Не то, чтобы ей было не интересно или она пропустила это мимо себя, девушка намерено не стала просить Дугласа копаться в его прошлом, посчитав это едва уместным. Она сама разоткровенничалась, но почувствовала, что мужчина сделал это нехотя, лишь утешения ради, что само по себе было приятным. Рози могла ошибаться, но всё же боялась, что навязчивые расспросы могли всё испортить.

В ответ Дуглас не стал спрашивать об остальных. Учтивы в отношении друг к другу, они не спешили открывать границы личного пространства, ограничивая себя в дальнейшем движении по неизведанным путям прошлого. То, что они уже знали, по большей части, лишь развело их в разные стороны, стало камнем преткновения и разрушило непринужденность, мыльным пузырем охватившую их прежде. Всё стало иначе, но в то же время они остались теми самыми, из-за чего прекращения связи, завязавшейся с самых первых дней, было невозможно.

— Должно быть, я вас сильно утомила, — произнесла Рози, отодвинув пустую тарелку к краю стола. Её колено легко ударило его, и Дуглас только тогда вспомнил о том, что всё это время их ноги касались друг друга, передавая тепло через ткань брюк. — Обычно, я так много не болтаю обо всем этом. Я не так уж часто и задумываюсь об этом, если честно.

— По правде говоря, этот разговор даже выдался мне приятным.

— Спасибо, — произнесла девушка, прежде чем подняться с места.

Он надеялся с ней ещё немного поболтать. Возможно, им помог бы отвлечься от всего разговор о книгах, беспосредственно последней прочитанной ею. Можно было попытаться вернуться к самому началу, поговорив о вечном, что не утопало в море ограниченной действительности, беспощадно поглощающей грезы, не находивших своего отражения. Рози была приятной собеседницей, каковых в этом городе ему ещё не приходилось встречать, то ли из собственной разборчивости, что не давала шанса любому, кто не был ею, то ли из нежелания заводить с кем-либо дружеские отношения, в силе которых Дугласу пришлось однажды разочароваться.

Рози оставила его одного, не произнеся больше и слова. Оставила после себя шлейф недосказанности то ли в попытке заставить мужчину последовать за собой, чего он не сделал, то ли из желания уединиться, избавившись от любой компании. В любом случае Дуглас уже по привычке не мог предугадать, что она сделает. Он лишь проследил, как девушка торопливо прошла мимо его окна, опустив голову вниз, спасаясь от холода. Обещанного снега так и не было, что едва кого-либо огорчило. Тем не менее, в воздухе чувствовался мороз, неприятно покалывающий кожу.

Дуглас обнаружил возле дверей квартиры книгу с короткой запиской, что выпала, как только он поднял её. «Насколько правдиво утверждение, что Ремарк полон романтической грусти? «Триумфальная арка» должна утопать в винтаже полуночного Парижа». Маленькое сообщение, насквозь пропитанное грезами самой Рози.

Он поднес вырванный из школьной тетради лист к носу. Слова пахли духами девушки, полными пряностей, приятно щипающим ноздри. Тисненные чёрной ручкой буквы были витиевато округлыми, чего мужчина уже давно не встречал. Она будто нарочно аккуратно вырисовывала слова, что придавало им ещё большего смысла, наделяло душой.

На следующее утро Рози обнаружила у своей двери другую книгу, единственным посланием в которой были подчеркнутые слова — «Только мечта помогает нам примириться с действительностью».

***

Новость быстро распространилась по всему городу во многом благодаря небольшой заметке в местной газете. Телевидение ещё не успело взяться за повод, что было лишь делом времени, поскольку случай был прецедентным.

Рози повсюду стали сопровождать косые взгляды сверстников, которые шептались исподтишка, едва замечали её. Это было грубо и не воспитано, но едва это кого-то волновало. Общественность была взволнована, и она ничего не могла с этим сделать, кроме, как горделиво задрать и голову вверх, не внимать общему повышенному вниманию. Это оказалось сложнее, чем девушка могла представить, но поскольку ей уж пришлось иметь с этим дело, Рози была на удивление спокойна и непроницательна, за что её осуждали вдвойне сильнее. Публика требовала раскаявшегося страха, но ей не было за что испытывать чувство вины, поскольку виновницей она не была, как и остальные члены её семьи, невзирая на необоснованные суждения.

Была одна из перемен, и Рози стояла ногами на ободке унитаза, прячась за высокой перегородкой в ожидании того, когда другие девушки наконец-то прихорошатся и уйдут. Она их вовсе не боялась, но в то же время не испытывала большого желания встретиться с ними, изображая напускное безразличие к их явному отвращению. Они как раз обсуждали её, поэтому внезапное появление навряд ли заставило бы их заткнуться, скорее это подбило бы их на излитие гадостей. И Рози оборонялась бы, не став терпеть грубостей, но всё же избежать этого было кратчайшем путем сопротивления.