Мать Сумерек (СИ) - Машевская Анастасия. Страница 12

— То же, что и ты, — ответил Гор, наблюдая с крыши Храма Даг, как отплывает судно с его бесценным сокровищем на борту. — Поеду в Ласбарн.

— Что ж, — прикинул Рамир. — Может, в этом и есть какой-то смысл. До Квиххо? — уточнил он.

— Угу.

— Тогда там и расстанемся.

Тиглат кивнул.

Свой главный вопрос Гор задал Рамиру, когда они всходили на корабль, отчаливавший из Храма Даг.

— У тебя остались какие-то связи в Адани, которыми я мог бы воспользоваться?

Рамир сказал, что остались. Гор слушал приятеля молча, сколь бы он ни рассказывал, всю дорогу. И нет-нет размышлял о том, как странно обернулась судьба. Бансабира приехала в храм за Рамиром, чтобы тот возглавил её разведку, как встарь, и ради этого даже прошла Железный путь. Он, Гор, приехал, скорее из-за самой Бану, но тоже оказался не прочь поуговаривать Рамира, дабы тот и дальше шпионил в Адани для Орсовского Змея. Однако смерть Шавны до того подкосила друга, что ни у Гора, ни у Бану, принуждать его к чему-то больше не хватало совести.

Особенно, конечно, у Гора. Может, не убей он Шавну, со временем Рамир добровольно примкнул бы к нему? Или к той же Бану? А что он будет делать теперь? Чего ищет в Ласбарне? К тому же один?

Размышления ни к чему не приводили, разве что к осознанию собственного просчета. А Рамир не спешил делиться никакими соображениями или доводами, кроме рассказов об Адани, на которых настаивал Гор.

Ласбарнский порт Квиххо встретил их привычными шумом, пылью и давними воспоминаниями. Клинки Праматери освежились в закоулочном борделе. На другой день Гор заглянул в комнату приятеля, чтобы позвать на последний совместный завтрак, но нашел только записку.

«Утрата сердца — цена, которую мы платим за то, что отнимаем чужие».

Гор, хмурясь, смял лист. Поджал губы, вздохнул. Попрощаться с Рамиром, несмотря ни на что, хотелось нормально.

Гор дал размашистый круг почета по всем борделям на востоке Ласбарна — пунктам, которые хотел осмотреть сам. Затем двинулся к тому, в котором когда-то встретил Юдейра. Здесь его должны были дожидаться помощники-командиры. Когда Гор вывез Юдейра, и сам отправился вглубь страны в поисках единомышленников, он оставил ребятам наказ вербовать всех, кого можночтобы, как и прежде, штурмовать южные наделы аданийских земель. Стоило глянуть, что из этого вышло.

Общим счетом удалось собрать почти восемь тысяч — с теми, кто наверняка выжил в штурме Красной Башни и теперь, осаждая оную, грабил там все вокруг. Говоря откровенно, к данному времени Гор — то есть Хртах — надеялся иметь больше, но теперь чувствовал: лучше действовать с тем, что было.

В другой ситуации он мог бы еще немного постранствовать среди песков в поисках бездельников, рабов, разбойников и бродяг, но, когда к снятию осады с Красной Башни приступил лорд Данат, главнокомандующий аданийской армии, медлить стало нельзя.

Гор дал приказ со всем рвением мобилизовать созванные отряды, независимо от того, насколько хорошо их успели натренировать, и выдвигаться в нужном направлении. Даната встретил на подступах к Красной башне. Вопреки ожиданиям всех сподвижников, которые теперь воочию видели, что Хртах — не мифологическая выдумка впечатлительных безумцев, что он и в самом деле поднял дело завоевания Адани с целью объединения против Орса, Гор уступил вражескому полководцу дорогу.

В буквальном смысле: Гор намеренно затянул немного с атакой, чтобы подпустить Даната ближе. Сдерживать отчаянные головы, особенно тех, кто в Ласбарне промышлял откровенным разбоем, было нелегко, но Хртах умел больше, чем большинство вояк в Этане, и справился. Они заняли позиции в укрытиях вокруг Башни и стали выжидать. Данат подошел к кольцу ласбарнцев вплотную, ударив всей мощью приведенной армии.

Когда победа была уже близко, когда её одурманивающий запах бил в голову, как опий, Гор нанес короткий, но яростный удар из засад по всей окружности схватки.

Данат всерьез дрогнул, не ожидая, что помощь ласбарнцам придет так быстро. А вот Гор как раз отлично понимал, что подкрепления для аданийцев прибудут со дня на день, и потому приказал перекрыть все пути сообщения, выставив гарнизоны как квадраты на шахматной доске. Необычное послание, но тот, кому оно адресовано, должен понять.

Судьбу Даната он пока предоставлял самому командующему. Тот прекрасно понял, что зажат, и попался абсолютно по-дурацки. Он поднял белый флаг переговоров, отправив к Хртаху посланцев мира, но в результате получил своего же человека, который в недоумении сообщил, что с ним никто не стал разговаривать. Как и нападать. Словно бы того, что Данат с армией стеснен, Хртаху вполне хватает. Да и еще бы не хватало, злясь на себя, думал Данат. Он полностью отрезал аданийцев от снабжения. Долго ли начаться сначала панике, а потом мародерству и людоедству?

На свой страх и риск Данат отправил в Шамши-Аддад несколько гонцов с плохими вестями и просьбой о помощи, понимая, что шансов прорваться через гарнизоны ласбарнцев ни у кого нет. Но когда ему сообщили, что захватчики пропустили посыльных без вопросов, просто делая вид, будто ничего не замечают, Данат вздрогнул. Что это значит?! Его водят за нос? Или это маневр призван заставить аданийцев думать, будто враг абсолютно бесстрашен? А, может, они и впрямь бесстрашны, поскольку к ним движется еще какое-нибудь громадное союзное воинство?

Данат не мог выбрать ни одного решения. Зная опасность, он все равно растягивал и растягивал собственные выжившие войска воль осадного кольца, не имея представления, когда и откуда ударит армия Хртаха.

Гор, наблюдая издалека за передвижениями частей аданийского воинства, ликовал. Нет врага страшнее, чем тот, которого нельзя прочесть: Бансабира Изящная научила его этому.

Сарват в Шамши-Аддаде почти обезумел. Данат был взят в кольцо и даже не попытался что-то сделать! Еще можно было бы понять, сетовал Сарват, громыхая на весь совет, если бы командующего убили, запытали, взяли в плен — тут ничего не поделаешь. Но сидеть просто так, ожидая помощи, как молочный щенок — это Сарват считал позором.

— Кому оказалась вверена наша армия и с ней — наша страна! Вся наша безопасность! Кому?! Старику, выжившему из ума, который не в состоянии отбросить свору ласбарнских рабов?!

Напрасно убеждали царя в один голос на совете, что в Ласбарне есть место не только рабам, но и отменным головорезам; что на войне бывают разные ситуации и не всегда можно выиграть сразу; что, в конце концов, Данат делал то, что повелел ему царь — немедля ни секунды, попытался снять осаду с Красной Башни, чего бы ни стоило, и спасти царевича Салмана.

Поспешность, в которой винил командующего, Сарват не мог распознать в себе. И тем не менее, озлобленный неудачами нерадивых соотечественников, Сарват с горячей головой кинул клич готовить его доспехи, коня, элитные воинские части личной гвардии царя. Если старый Данат не способен от немощи перебить кучку оборванцев, он, Сарват, с задачей справится.

Тут Таммуз и не выдержал.

— Ваше высочество, я прошу вас прекратить это немедленно, — жестко пригвоздил орсовец.

— Как ты… — Сарват до того опешил от наглости зятя, что даже не покраснел, как бывало обычно.

— Вы не женаты, государь! — воззвал к разуму Таммуз, поднявшись на ноги. — Одумайтесь! Никто не сомневается в вашей доблести, но подумайте, что случится, если вашему возвращению помешает какая-нибудь случайность. Старшая жрица Сафира по вашему указанию выбрала вам достойную невесту, и ваша задача сейчас — жениться и получить наследника. Когда он у вас будет, можете хоть сто раз на дню возглавлять военные кампании, но сейчас, мой царь! … — с самой горячей убедительностью в глазах Таммуз осекся, не сводя взор с шурина.

— При всем уважении, — поразмыслив, Сафира поднялась тоже. — Государь, царевич прав. Дело не в том, какую невесту я подыскала — выбирать все равно вам. Но ваш первейший долг перед страной — продолжить династию. И сейчас рисковать нельзя, даже, — Сафира позволила себе повысить голос, чтобы перебить мгновенно назревшее возражение Сарвата, — если доля риска ничтожно мала.