Рождественский кинжал - Хейер Джорджетт. Страница 2

– Понимаешь, Нат, – проникновенно сказал Джозеф, – такие старые калоши, как мы с тобой, не могут себе позволить ссориться с молодым поколением. Что бы мы были без них, со всеми их недостатками, благослови их Бог!

– Я могу ссориться с кем захочу, – парировал Натаниель, и это было чистой правдой. – Пусть Стивен с Паулой приезжают, если хотят, но я не потерплю, чтобы эта его бабенка отравляла воздух своими противными духами, и я не собираюсь терпеть приставания Паулы. Она жаждет, чтобы я финансировал какую-то пьесу. Ее написал очередной гениальный графоман, о котором я ничего не слышал и не желаю слышать. Твоя драгоценная молодежь хочет только одного – денег. Я-то знаю! Как подумаю, сколько я на них выложил...

– Ну-ну, а почему бы и нет? – весело возразил Джозеф. – Меня не проведешь! Ты любишь притворяться скрягой, но я знаю, как приятно дарить, и никогда не поверю, что ты этого не знаешь!

– Иногда, Джо, – взвился Натаниель, – меня просто тошнит от твоих слов.

Тем не менее после долгих убеждений он согласился пригласить бабенку Стивена в Лексхэм. Таким образом под Рождество в усадьбе собралась целая компания: Паула привезла с собой неизвестного драматурга, против которого так решительно возражал Натаниель; Матильда Клар пригласила сама себя; и в самый последний момент Джозеф решил, что было бы некрасиво нарушать традицию, не пригласив компаньона Натаниеля Эдгара Мотисфонта.

Всю неделю перед Рождеством Джозеф украшал дом. Он купил бумажные гирлянды и развесил их по потолку, искололся в бесконечных попытках украсить побегами остролиста все картины в доме, пристроил букеты омелы на всех видных местах. Когда приехала Матильда, Джозеф стоял на стремянке с пучком какой-то пахучей растительности в руках.

– Тильда, дорогая моя! – Стремянка с грохотом рухнула, и, потирая спину, Джозеф поспешил навстречу вошедшей. – Ну-ка, ну-ка!

– Привет, Джо! – снисходительно улыбнулась Матильда Клар. – Рождественские хлопоты, как и почему?

Джозеф просиял:

– Вот я тебя и поймал! Посмотри! – Размахивая над головой веткой омелы, свободной рукой он обнял гостью и закружил по залу в бешеном вальсе.

– Пещерный человек! – притворно сердясь, отстранилась Матильда. – Вы переломали мне все ребра.

Джозеф восторженно засмеялся и, взяв ее под руку, торжественно повел в библиотеку, где старший брат читал газету.

Натаниель посмотрел на мисс Клар поверх очков и без энтузиазма протянул:

– А, это ты! Как поживаешь? Рад тебя видеть.

– Ну, это уже кое-что. – Матильда пожала ему руку. – Кстати, спасибо, что разрешили приехать.

– Думаю, тебе что-то надо, – проворчал Натаниель, но подмигнул ей.

– Ничегошеньки. – Матильда закурила и помахала в воздухе спичкой. – Просто сестра Сары сломала ногу...

Сара была преданной служанкой мисс Клар и составляла весь штат ее домашней прислуги, так что причина приезда Матильды в усадьбу полностью объяснялась отъездом Сары. Натаниель буркнул, что он должен был это предположить. Джозеф схватил Матильду за руку, уговаривая не обращать внимания на Ната.

– У нас будет настоящее рождественское веселье! – объявил он.

– Черта с два! – возразила Матильда. – Но все равно, Джо, я помогу. Идеальный гость – вот кто я! А где Мод?

Мод нашлась в гостиной. Она рассеянно обрадовалась Матильде и подставила для поцелуя чуть обвисшую щеку.

– Бедный Джозеф так настроился на Рождество в старых традициях! – равнодушно сказала она.

– Я ему помогу, – вызвалась Матильда. – Кто еще будет?

– Стивен и Паула, невеста Стивена и, разумеется, мистер Мотисфонт.

– Просто как нарочно подобрались сплошные весельчаки. В присутствии Стивена любой вечер пройдет как по маслу.

– Натаниелю не нравится невеста Стивена, – изрекла Мод.

– Скажи пожалуйста! – фыркнула Матильда.

– Она очень хорошенькая, – отметила Мод.

Матильда усмехнулась:

– Что есть, то есть.

Матильда Клар хорошенькой, к сожалению, не была. Конечно, у нее были выразительные глаза, красивые волосы, но даже в розовой юности она не обманывалась, считая себя привлекательной. Матильда благоразумно смирилась с тем, что ей досталась вполне заурядная внешность, и, как сама говорила, сделала ставку на стиль. Ей было уже ближе к тридцати, чем к двадцати; она была обеспечена, жила в коттедже, расположенном не слишком далеко от Лондона, что было очень удобно, и подрабатывала случайными занятиями журналистикой и выращиванием бультерьеров. Валерия Дин, невеста Стивена, слегка завидовала ей, потому что Матильда одевалась с отменным вкусом и при самой заурядной наружности привлекала большое внимание на вечерах, в то время как Валерия тайно рассчитывала, что все взоры будут прикованы к ней.

– Конечно, дорогой, дело не в том, что мне не нравится твоя родственница, – говорила Валерия Стивену, – но так глупо называть ее потрясающей женщиной. Она ведь почти страшненькая, правда, Стивен?

– Разумеется, – отвечал Стивен.

– Ты считаешь, она такая ужасно умная, Стивен? Я тебя спрашиваю.

– Не думай об этом. Она чертовски славная.

– Звучит уныло! – удовлетворенно сказала Валерия. – Ты ведь не хочешь, дорогой, чтобы она приезжала в Лексхэм?

– Хочу.

– Стивен, ты просто свинья! Почему?

– Мне она нравится. Пожалуйста, захлопни свой маленький прелестный ротик. Ненавижу, если ко мне пристают, когда я веду машину.

– Негодяй! Ты меня любишь?

– Да, черт побери!

– Что-то по твоим словам не похоже. Я красивая, правда?

– Да! Афродита и Елена в одном лице. Прекрати нести чепуху!

– Не могу понять, почему я влюбилась в тебя, дорогой. Ты такой отвратительный, – проворковала мисс Дин.

Стивен не удостоил это замечание ответом, и его нареченная, зарывшись подбородком в меховой воротник, погрузилась в молчание.

Они приехали в усадьбу Лексхэм одновременно с Эдгаром Мотисфонтом. Всех троих приветствовал Джозеф, который рысью выбежал на крыльцо, сияя от удовольствия, и, ссылаясь на привилегию старого актера, потребовал разрешения обнять Валерию. Его восторги по поводу прелестной картинки, которую являла собой Валерия, сделали выражение лица Стивена еще более зловещим, но были благосклонно встречены самим объектом внимания. Мисс Дин любила слушать восхищенные отзывы о своем очаровании и поощрительно улыбнулась на игривые реплики старика. Она подняла на Джозефа большие голубые глаза и сказала ему, что он ужасно испорчен. Это замечание привело Джозефа в восторг и заставило Стивена огрызнуться:

– Если бы старость могла...

– Стивен! – окликнул его Эдгар Мотисфонт, выходя из машины, которую посылали за ним на станцию.

– Привет! – буркнул тот.

– Какое неожиданное удовольствие, – процедил Мотисфонт, недоброжелательно глядя на Стивена.

– С чего это? – поинтересовался Стивен.

– Ну-ну-ну! – затараторил Джозеф, услышав этот обмен любезностями, и переключился на Мотисфонта. – Дорогой Эдгар! Входите, входите! Вы все, должно быть, замерзли! Посмотрите на небо! У нас будет снежное Рождество! Не удивлюсь, если через день-два мы будем кататься на санках.

– Не будем, – отрезал Стивен, следуя в хвосте процессии. – Привет, Матильда!

– А я подумала, чей это веселый голос, – усмехнулась Матильда. – Продолжаешь сеять вокруг радость, милый?

Жесткий рот Стивена растянулся в улыбке, но в этот момент в холл вышел Натаниель и одарил племянника лишь кивком головы и коротким: «Рад тебя видеть, Стивен». На лицо молодого человека возвратилось упрямое выражение, и он, казалось, задался целью вызвать недовольство всех, кто находился в пределах досягаемости.

Небрежно пожав руку мисс Дин, хозяин дома, не теряя времени даром, увлек Эдгара Мотисфонта в кабинет.

– Напомните мне как-нибудь, чтобы я научила вас обращаться с дядей Натом, – добродушно предложила Матильда мисс Дин.

– Помолчи, черт тебя побери! – огрызнулся Стивен. – Господи, зачем я только приехал?

– Возможно, потому, что куда-нибудь еще тебя просто не приглашали, – пропела Матильда. Бросив взгляд на нелепо испуганное лицо Джозефа, она добавила: – Но если уж ты здесь, то веди себя прилично! Валерия, ты хочешь подняться в свою комнату или сначала выпьешь чаю?