Любовь на коротком поводке (СИ) - Горышина Ольга. Страница 33

       — Ну не Агате ж! — почти рассмеялся Олег, почти… рассмеялся, а я готова была расплакаться…

       — Я даже не знаю, есть ли у Лолы такая большая ваза…

       — А большая ванна есть, чтобы замочить цветы по-старинке?

       Пришлось поймать улыбку и послать ответную.

       — Или швырнём в бассейн? — выдал, подмигнув. — Цветы-то за него, а за все остальное… Ну я даже не знаю…

       Олег улыбнулся ещё шире и вырвал у меня букет, помахал им перед любопытным собачьим носом и сунул в верхнюю пустую коробку. Я не успела удостовериться в сохранности цветов — взгляд дошёл лишь до полусогнутой руки, а потом я увидела отблеск от часов и почувствовала холодной щекой горячие пальцы. Подняла глаза, но увидела уже только губы за длинное мгновение до того, как почувствовала их. Однако ж не успела даже подумать, отвечать, не отвечать, как отвечать стало просто не на что. Олег отстранился, хотя пальцев с лица не убрал, даже сильнее вдавил ими кожу вспыхнувшей щеки.

       — Агата съела мою кашу?

       Я кивнула: нервно, потому что во рту надулся огромный пузырь и сейчас готовился лопнуть: и прыснуть я могла либо от смеха, либо обыкновенной слюной. Ни того, ни другого допускать было нельзя, хотя я так до конца ещё не поняла, что уже допустила. Надо открыть рот раньше, чем он откроется сам.

       — Я сварила рассольник. Она его не ест.

       — Ей его не дают просто. Собаки едят все, а я так и не позавтракал…

       Этого не было на завтрак и никто не предлагал поцелуи аперитивом к ужину. Раннему. Наверное, в детстве Олежка таскал варенье из бабушкиного буфета без всякого спроса.

       Глава 30 "В объятиях пришельца"

       — Спасибо…

       Перебивать аппетит дурацкими поцелуями Олег не собирался — хотя существовала реальная опасность, что аперитив ему просто-напросто не понравился: годовая выдержка даже не всякому вину добавляет терпкости. Я сглотнула обиду — прямо-таки винный уксус, и решила выйти из ситуации с высоко поднятой головой, пусть и не увенчанной пустой коробкой. К счастью, я в нее даже не села, а то узнала бы на горьком опыте, насколько розы родственники кактусам, но все равно малость подпирала выстроенную собственноручно пирамидку.

       — За что? — я с трудом разлепила губы, но голос прозвучал на радость мне и на злость Олежке (ну я бы злилась на его месте, а как иначе?) довольно-таки ровно.

       Герой-неудавшийся-любовник скривил губы, от которых я заставила себя отвести взгляд, чтобы в нем не проскользнула голодная искорка: нет, он не сумел раздуть в моем теле огонь, или не успел — слишком кратким был наш контакт. Да, вот именно — я чувствовала себя в объятьях пришельца из внеземной цивилизации, не имея понятия, что девушки его круга делают, когда им вот так без спроса и без слов говорят «спасибо».

       Наверное, все же не трясут перед носом кобеля поводком, а я именно это и делала — просто не знала, как и куда спрятать руку: ты все ударить норовишь? Именно такой со стороны и выглядела моя поза. Вот точно… Ответь уже, и я сразу же позову Агату, а то рука держать удавку устала… Чуть ведь не саданула тебя по спине, решив обнять. Да, решив… Ну, а что такого? По закону жанра существует только два варианта выхода из сложившейся ситуации: пощечина или в засос, будто только о поцелуе и мечтала. Пощечин я никогда не давала… И в общем-то господин Лефлер ничем пока что не заслужил того, чтобы стать моим подопытным кроликом.

       — За шаг, который первой сделала мне навстречу.

       Ох, через рой дурацких мыслей прорвался наконец его простой ответ, и я поставила ногу на место и не стала отступать к коробкам вплотную. Какой еще шаг? Так вот прямо и хотелось спросить, но я продолжала смотреть на него во все глаза, сжав все зубы и все пальцы — только б не поцапаться сейчас. Я же ему рассольник предложила сама… А если он действительно ничерта не жрал сегодня? И действительно мечтал с утра о гречневой каше? Ну черт его знает, о чем может мечтать человек, который в состоянии каждую (ну, скажем так, почти каждую) мечту воплотить в реальность, всего лишь приложив к терминалу кредитку. О гречке, конечно!

       — Ты обнадежила меня утренним звонком, а этого… — Олег поднял руку, но тут же уронил. — Я не ждал никак. Спасибо…

       И улыбнулся. И даже сумел удержать улыбку на лице, не уронил к моим ногам, а то Агата, которая уже там отиралась с раскрытой пастью, схватила бы улыбку еще в воздухе.

       — Ты права…

       Интересно в чем? Не делайте таких больших пауз, господин Лефлер. Или мысли подтормаживают? Или вы думаете совсем не о том, о чем говорите? Да, да, в чем, вы там говорите, я права, в конце-то концов и наконец?!

       — Ты один шаг, я другой, и вот мы уже столкнулись лбами…

       — Не совсем лбами…

       Мне хотелось рассмеяться: может, смех на самом деле мой единственный выход из этого дурацкого диалога или, скорее, монолога господина Лефлера: с голодухи и после тяжелого рабочего дня и не такой бред нести будешь.

       — Ну так же ещё лучше, разве нет? — еще и смеяться совсем по дурацки… — Или ты хотела снова лбами, как два барана. Не надоело?

       — Не я начала… — уже тоже улыбалась я, но не через силу, а через смех, еле сдерживаемый.

       Нет, все же надо рассмеяться, и все встанет на свои места… Сразу же!

       — Что смешного?

       Нет, он не понял и смеха моего не подхватил, а я подхватила коробку, верхнюю и завалилась рядом, взмахнув поводком, точно платочком на прощание. Но прощание не состоялось — собака бросилась ко мне, виляя одновременно и хвостом, и языком, а Олег остался на месте. И теперь уже хохотал в голос. Наверное, он из тех, кто любит тупые американские комедии. Клоунский номер удался, так сказать… и не так. Я встала — на колени. К счастью, не перед законным хозяином коробок, а перед собакой, и наконец пристегнула поводок к ошейнику.

       — Мила, ты жива?

       — Как видишь…

       Я хотела подняться сама, но он дернул меня за согнутый локоть и махом утащил из рук поводок.

       — А розы? Что делать с цветами? — я тоже схватила его за локоть почти на выходе. — Вдруг не найду вазы. Может, в твою поставить? — спросила я совершенно серьезно.

       Олег обернулся, все с той же дурацкой усмешкой:

       — Цветы твои, делай с ними, что хочешь. Я претендую только на рассольник.

       Ох, его счастье, что не сделал паузу после предлога «на», а то я бы его «на…» и послала прямо-таки сейчас без всякого рассольника.

       — Но бассейн-то твой!

       Ну, а как я еще могла среагировать на его слова?!