Сильвестр - Хейер Джорджетт. Страница 86

Никто никогда не предупреждал ее, как сильно похож Сильвестр на мать, а с первого взгляда это даже пугало. Однако через несколько минут можно было заметить, что у герцогини более теплые глаза, чем у сына, да и изгиб губ добрее.

Прежде, чем Феба уловила эти маленькие различия, герцогиня Салфорд весело рассмеялась и сказала:

– Да, это я наградила беднягу Сильвестра такими примечательными бровями!

– О, прошу прощения, мадам! – растерянно пробормотала Феба Марлоу.

– Входите же, – пригласила герцогиня гостью, – дайте мне разглядеть вас. Думаю, ваша бабушка рассказала вам о досадной болезни, которая не позволяет мне подниматься из этого кресла.

Но Феба ни на шаг не отошла от двери, а продолжала стоять, сжимая обеими руками ридикюль.

– Мадам… я глубоко признательна вашей светлости за ту честь, которую вы мне оказали, пригласив в гости, но я не имею права злоупотреблять вашим гостеприимством, потому что это я написала… ту злополучную книгу.

– О, как вы похожи на свою мать! – воскликнула герцогиня Салфорд. – Да, я знаю, что это вы автор «Пропавшего наследника». Именно поэтому я и хотела познакомиться с вами. Входите же и поцелуйте меня! Я целовала вас, когда вы еще лежали в колыбельке, но, конечно, вы не можете этого помнить.

Ободренная таким ласковым приемом Феба подошла к креслу герцогини, нагнулась и робко прикоснулась к ее щеке. Но Элизабет Салфорд не только тепло вернула этот целомудренный поцелуй, но и сказала:

– Бедное и милое дитя!.. А теперь расскажите мне все!

С Фебой никогда раньше не разговаривали так ласково, поэтому она испытала новое, неизвестное ранее ощущение. Мисс Баттери была грубовата, миссис Орде – прозаична, леди Ингхэм – строга и сурова. Только этим трем женщинам судьба мисс Марлоу была не безразлична. Феба впервые встретилась с таким нежным обращением, и результат не заставил себя долго ждать. Девушка упала на колени перед креслом герцогини и залилась слезами. Подобное поведение вызвало бы строгий упрек леди Ингхэм, но герцогиня Салфорд, похоже, отнеслась к такому нарушению правил хорошего тона с пониманием и добротой. Она позволила своей необычной гостье хорошенько выплакаться, сняла с нее шляпку и ободряюще потрепала по плечу.

С той самой минуты, как герцогиня узнала, что Сильвестр влюблен в Фебу, она преисполнилась решимости сердечно отнестись к девушке и заставить ее не думать больше о роковой книге, которую та написала. Но пожилая леди понимала, что сделать и то, и другое окажется трудно. Одно дело лелеять тайные мысли о счастье своего сына, и совсем другое обнаружить его в роли отвратительного злодея в книге, которая пользовалась необычайной популярностью у представителей высшего света. Однако, едва мать Сильвестра увидела Фебу и заметила искреннее раскаяние в ее честных глазах, ее сердце растаяло. К тому же Элизабет Салфорд очень понравилась симпатичная стройная девушка со смугловатым лицом и выразительными серыми глазами. Если Сильвестр, прекрасно знающий себе цену и хладнокровно составивший список качеств, которые он считал необходимыми для своей жены, остановил выбор на этой девушке, то он влюбился в Фебу сильнее, чем думала герцогиня. Она сейчас еле сдерживала смех, потому что вспомнила давнишний разговор с сыном и не могла найти ни малейшего сходства между Фебой и предполагаемой супругой, которую описывал тогда Сильвестр. У Элизабет Салфорд мелькнула мысль, что если молодые люди поженятся, то у них будут довольно часты ссоры. Естественно, ведь в Фебе не было той бесстрастной пристойности, которую ее сын когда-то считал краеугольным камнем успешного союза.

Да, этот брак мог оказаться неординарным, но герцогиня, которой не нравилась ни одна из пятерых знатных претенденток, была склонна думать, что, может, она и ошибается, и союз окажется удачным. После того, как Феба, уткнувшись герцогине в колени, поведала со слезами всю историю создания «Пропавшего наследника» и сердечно извинилась, Элизабет Салфорд совершенно искренне заверила раскаивающегося автора, что в общем она даже рада опубликованию этого романа. По ее мнению, книга принесла Сильвестру и немало пользы.

– Что же касается отвратительного поведения графа Уголино по отношению к своему племяннику, то оно, моя дорогая, вызывает меньше всего возражений, – заметила герцогиня. – Как только Уголино начал плести свои ужасные интриги, знаете ли, все сходство с Сильвестром закончилось. И Максимилиан, думаю, абсолютно не похож на моего капризного внука! Мистер Орде рассказал мне о ваших приключениях, из чего я сделала вывод, что Эдмунд довольно быстро поставил бы Уголино на место.

– Честное слово, мадам, – рассмеялась Феба, – это чистейшей воды совпадение, но он… герцог… так не думает.

– О, Сильвестр прекрасно знает, что это совпадение, что бы он вам ни говорил! Ианта распускала о нем и не такие слухи, причем не один год, и он относился к этому с полным безразличием. Больше всего ему не понравилось первое появление графа Уголино в романе – портрет этого героя просто ошеломил Сильвестра… О, не вешайте голову, моя дорогая! Полагаю, это послужило ему хорошим уроком! Видите ли, моя милая, последнее время Сильвестр беспокоит меня. Мне кажется, что он стал… как вы сами говорите… высокомерным. Конечно, вы можете справедливо заметить, что подобная перемена не может произойти за один день и я должна была заметить ее давно, но со мной Сильвестр всегда бывает предупредителен. Я почти не выхожу из дома, так что лишена возможности видеть, каков он на людях. Я вам благодарна, что вы открыли мне глаза на то, о чем остальные боялись говорить!

– О нет, нет! – быстро возразила Феба. – Это была карикатура, шарж, мадам. Сильвестр всегда ведет себя, как подобает истинному джентльмену, и я никогда не замечала у него повышенного самомнения. Я была очень несправедлива, ведь герцог не предоставил мне ни одного повода написать о нем такое. Просто…

– Продолжайте! – подбодрила девушку пожилая герцогиня. – Не бойтесь сказать правду. Если вы не будете со мной откровенны, я могу заподозрить что-нибудь ужасное.

– Мне показалось, мадам, что герцог ведет себя вежливо с другими людьми не для того, чтобы угодить им, а для того, чтобы сделать приятно себе! – собравшись с духом, выпалила Феба. – И та лесть, которой он окружен… он ее не замечает, поскольку принимает как само собой разумеющееся… ведь у него такое знатное происхождение. Не знаю, почему, но меня это очень здорово разозлило. Если бы он просто относился к другим людям грубо и дерзко, наверное, это бы только вызывало у меня смех, хотя это бы оказалось гораздо хуже. Думаю, именно безразличие герцога так часто меня задевает, что мне даже порой хочется поколотить его!

Герцогиня рассмеялась.

– О да, я вас прекрасно понимаю. Скажите, а как Сильвестр относится к лести? Она ему нравится?

– О нет, мадам! – заверила ее Феба. – Герцог всегда ведет себя приветливо в компании, я не замечала у него абсолютно никакой чопорности. Только, не знаю, правда, как это выразить, наверное, он ведет себя с каким-то отчуждением… О, я не хотела вас огорчать. Умоляю, умоляю вас, простите меня!

Мать герцога Салфорда немного погрустнела.

– Вы не огорчили меня. Меня беспокоит лишь то, что мой Сильвестр все это время жил, отгородившись от остального мира. Огорчило, да и то совсем ненадолго! К тому же сейчас все изменилось.

– Это все из-за его брата, мадам? – осмелилась поинтересоваться Феба, робко заглянув в глаза герцогини. Элизабет Салфорд кивнула.

– Да, они были близнецами, и, несмотря на разницу в характерах, так сильно любили друг друга, что эта привязанность не ослабла даже после женитьбы Гарри. Когда Гарри умер, Сильвестр ушел в себя. Надеюсь, вы поймете, что я хочу сказать, ведь у вас такие проницательные и умные глаза. Сильвестр очень сдержанный человек. Он не позволял никому прикасаться к своим ранам, а эта рана…– Герцогиня замолчала на несколько секунд, затем продолжила: – Он так долго никого не подпускал к себе, что, наверное, это вошло у него в привычку. Отсюда и та отчужденность, которую вы в нем подметили. Это очень точное определение Сильвестра, можете мне поверить! – Пожилая леди улыбнулась Фебе и взяла ее за руку. – А безразличный вид, моя дорогая, мне тоже очень хорошо известен… я знакома с этим безразличием много лет, причем оно свойственно не только Сильвестру. Оно проистекает, как вы правильно предположили, из гордыни. Это порок нашей семьи, он передается по наследству! Все Рейны славились своей гордыней. Казалось, и Сильвестр родился с ней… Это высокомерие достигло немыслимых размеров, когда он в очень молодом возрасте унаследовал от своего отца высокий титул. Мне всегда казалось, это самое худшее, что могло произойти с Сильвестром, но я надеялась, что лорд Уильям Рейн, дядя Сильвестра, быстро избавит его от этой заносчивости. Однако, к несчастью, хотя Уильям и добрейший человек на земле, он не только держится очень высокомерно, но и считает, будто глава рода Рейнов более знатная персона, чем глава рода Ганноверов! [24] Я очень люблю Уильяма, но он относится к тому типу людей, кого бы вы назвали «средневековыми». Уильям, например, мне как-то заявил, будто общество все перемешалось и сейчас многие знатные люди не держат «необходимую дистанцию». Он бы отчитал Сильвестра за невежливость по отношению к самому скромному арендатору, но, не сомневаюсь, что именно он внушил Сильвестру, будто педантичная вежливость просто обязательна при таком высоком происхождении, noblesse oblige [25], так что, с одной стороны – Уильям постоянно твердил Сильвестру о величии Рейнов, с другой – слишком много людей считали его своим господином, вот у Сильвестра и появились неверные представления о собственной персоне, моя дорогая. И, если быть откровенной, я не думаю, что он когда-нибудь сможет от них избавиться. Жена Сильвестра, если он будет ее любить, могла бы многое сделать, чтобы исправить его, но ей не удастся полностью изменить его характер.