Крах иллюзий. Каждому своё. Книги первая и вторая - Тармашев Сергей. Страница 27

Слушающая Порфирьева девица уже не выглядела источником позитива, и Антон понял, что весь вагон молчит и напряжённо слушает объяснения брутала, из-за чего глухой гвалт и хлопки выстрелов, доносящиеся со станции, стало слышно отчётливее. Похоже, беспорядки там были далеки от окончания.

– Но… – неуверенно произнесла девица, – мы же погибнем без воздуха… Если на поверхности радиация, может, лучше попытаться раскопать один из тоннелей и пешком добраться до соседней станции?

– До какой именно? – поинтересовался Порфирьев. – И кто сказал, что там будет лучше, чем здесь? С одной стороны у нас станция «Киевская», в том районе имеется секретный бункер связи. Бункеру больше ста лет, из наших противников о нём не знает только ленивый, и не факт, что там, на площади Европы, сейчас безопасней, чем здесь. С другой стороны станция «Арбатская». Вся подземная секретная и не только инфраструктура, связанная с Кремлём, находится к ней гораздо ближе, чем к нам. Надо быть клиническим оптимистом, чтобы надеяться на то, что по Кремлю все забудут стрельнуть сотню-другую раз. Лично я очень сомневаюсь, что из прилегающих к нам станций есть место более безопасное, чем наше.

– Но рядом с нами МИД! – не выдержал тот самый мужчина, что с ревностью следил за широкобёдрой черноглазой красоткой. – Это вы называете безопасным соседством?

– Министерство иностранных дел во время ядерной войны бесполезно, – флегматично парировал Порфирьев. – Оно не руководит пусками и не назначает цели. Выкапывать для не несущих боевой нагрузки бюрократов мощный хорошо защищенный бункер нет смысла. Их эвакуировали по секретному метро куда следует, согласно соответствующим инструкциям. Вход в секретное метро в здании МИД есть, что ещё надо? Так что шансов у нас побольше будет, чем у соседей. И потом, никто не знает, как сильно завалены тоннели. Может, завал длиной в десять метров, а может, тоннели сложились по всей своей протяжённости. Единственный реальный шанс выбраться – это через выход.

– Но там же радиация! – возразил мужчина. – Вы хотите сказать, что мы обречены и просто должны выбрать, от чего именно умрём?!

– Радиоактивное заражение, по сути, это пыль, – Порфирьев был спокоен, словно на смене в офисе, и Антон отметил про себя, что это его спокойствие внушало людям обманчивое ощущение. За этой маской они не сразу замечали асоциальную личность. – Радиоактивные вещества выпадают на землю из облака ядерного взрыва. Когда температура светящейся области взрыва падает приблизительно до тысячи семисот градусов по Цельсию, область перестаёт светиться и превращается в такое грязно-тёмное облако, к которому с поверхности поднимается пылевой столб. Всё это в совокупности и образует грибовидную форму. Облако движется по ветру, и из него выпадают продукты деления ядерного горючего, то есть плутония и урана, а также непрореагировавшая его часть, плюс радиоактивные изотопы, образующиеся в результате воздействия нейтронов на грунт. Всё это распадается, испуская ионизирующие излучения, которые и есть тот самый поражающий фактор. То есть, если грубо, радиация приходит с пылью, выпадающей из облака ядерного взрыва. Это называется радиоактивные осадки, и основная их масса выпадает из облака за десять – двадцать часов после взрыва, в зависимости от мощности. После первых взрывов прошло уже больше суток, так что уровень радиации над нами может оказаться смертельным. Но попытаться получить чистый воздух для дыхания здесь мы можем.

– Как? – девица задала этот вопрос одновременно с Антоном, и Порфирьев посмотрел на него.

– На станции есть вентиляционное оборудование. И даже системы фильтрации, антиаллергенные. Их установили ещё лет двадцать назад, я спрашивал у местного персонала, пока мы ковырялись в завалах. Можно собрать из подручных средств воздуховод и вывести его наружу. Забирать оттуда воздух, прогонять через фильтры и запускать сюда. Фильтров хватит надолго, хватило бы электричества.

– Здесь хорошие аккумуляторные сборки, я видел! – заявил Антон. – Водой и электричеством мы обеспечены! Запаса хватит до прибытия спасателей! Но из чего мы сделаем воздуховод такой длины?! Станция находится на глубине пятидесяти метров!

– Ты же инженер-механик, – Порфирьев пожал плечами. – Ты и думай. Различного технического барахла здесь полно, наверняка есть способ выйти из положения. Абдуллаев сказал, что тебя назначили главным инженером. Вот и действуй.

– Кто такой Абдуллаев? – Антон увидел, что взгляды всех присутствующих обратились на него.

– Капитан полиции, который сейчас здесь за главного вместе с дежурным по станции, – объяснил Порфирьев и многозначительно кивнул в сторону глухо щёлкающей выстрелами станции: – Если, конечно, он удержит власть. Советую всем занять свои места и пообедать, если есть чем. Раз толпа громит буфет, то еда очень скоро станет дефицитом, и появятся желающие отобрать пищу у ближнего своего. Может быть, и воздух тоже.

С этими словами Порфирьев демонстративно отвернулся от девицы, всем своим видом показывая потерю интереса ко всем присутствующим, и принялся копаться в своём рюкзачище.

– Вы получаете удовольствие, запугивая людей? – похоже, брюнетка не привыкла к столь равнодушной реакции на свою роскошную внешность, её это задело, и она решила съязвить.

– А как же! – немедленно съязвил в ответ Порфирьев, извлекая из недр своего рюкзака небольшой свёрток из фольги. – Но не сейчас. Вентиляции у нас пока ещё нет. А палят там, на станции, от всей души. Задымление от выстрелов не способствует комфортному дыханию, и я искренне надеюсь, что эти дебилы догадаются не жечь покрышки в качестве протеста, и вообще не станут разжигать костры. Там дышать уже тяжелее, чем в тоннелях. Скоро они поймут, что это надолго, если не навсегда, и тогда кто-нибудь пожелает переехать к нам. И нам придётся потесниться, но это не беда, москвичам ведь не привыкать, да?

Асоциальный брутал развернул фольгу, обнажая небольшой самодельный бутерброд.

– Но сильно волноваться не стоит, мигранты не останутся здесь навсегда! – В его голосе зазвучал энтузиазм. – Задымление начнёт проникать и сюда. Конечно, всё равно чистого воздуха у нас будет больше, чем на станции, но лишь до тех пор, пока не начнут разлагаться трупы. После этого процессы миграции потекут в обратном направлении.

Порфирьев умолк и принялся с воодушевлением поглощать бутерброд. Учитывая соотношение собственных размеров с размерами бутерброда, последний оказался съеден в два укуса, и здоровенный жлоб аккуратно свернул оставшуюся от него фольгу. Он сунул фольгу в рюкзак, застегнул замки и устроился полулёжа так, чтобы держать в поле зрения входы в вагон. Разочарованная девица бросила на него недовольный взгляд и вернулась к своей компании. Её спутник, стараясь говорить как можно тише, немедленно обрушился на неё с упрёками. Но девица в истеричной манере заткнула его в два предложения. До Антона донёсся обрывок её фразы:

– …так лучше слушай, что он говорит, нам тут сидеть непонятно сколько!

На этом спор закончился, и компания принялась ковыряться в своих чемоданах, шурша пакетами. В полумраке вагона было видно плохо, но еда у них, похоже, была из магазина. Десяток одинаковых сэндвичей, явно фабричных. Видимо, успели перед эвакуацией зайти в магазин и сделать покупки до того, как магазин закрылся. Наверное, живут рядом с магазином…

Обитатели вагона последовали примеру компании, распаковывая свои запасы, и Дилара принялась делать гамбургеры из продуктов, наскоро рассованных по пакетам во время торопливых сборов. Антон окинул взглядом семейные запасы пищи: несколько лавашей, отрезок говяжьего карбоната, грамм триста бараньей вырезки со специями, пара пакетов с долмой и самсой… Четверым людям надолго не хватит, но кто же знал, что ужасающая катастрофа действительно произойдет! Необходимо как можно скорее расчистить выход на поверхность и решить проблему с воздухом и пищей, но идти на станцию сейчас опасно! Надо дождаться, пока там всё утихнет.