Лягушка-принцесса (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна. Страница 155

"Что бы это значило, и откуда оно здесь взялось?" — с трудом оформилась в голове девушки первая более-менее связная мысль.

Поглощённая желанием выяснить всё как можно быстрее, она бросилась в спальню, но у самой двери застыла, едва не распахнув её настежь.

"И как я объясню Птанию, зачем мне нужно это знать? — приходя в себя, взялась рассуждать беглая преступница. — И что он подумает, увидев меня всю такую психованную? Нет, сначала необходимо успокоиться и хотя бы в самых общих чертах продумать, как, не вызывая подозрений, выяснить причины появления в публичном доме для гомосексуалистов трактата, написанного женщиной-математиком? А главное, что известно о ней хозяину свитка?"

Ника неторопливо, с подчёркнутой аккуратностью свернула папирус и осторожно заглянула в комнату.

Отпущенник всё ещё мирно спал на своей половине кровати. Однако, когда гостья задвигала засов, он дёрнулся, пробормотал что-то неразборчивое и повернулся на другой бок.

Несмотря на охватившее её нетерпение, будить своего радушного хозяина гостья не стала.

Стараясь двигаться как можно бесшумнее, она подошла к лежанке, забралась на неё с ногами и задумалась, машинально вертя в руках свиток.

Поскольку, с учётом всего увиденного в нём, совпадение казалось уже абсолютно невероятным, остаётся признать, что где-то в Нидосе живёт ещё одна попаданка, перенесённая туда из мира Виктории Седовой. И кто же тогда на самом деле госпожа Ирдия Корнелла Сапина?

Кажется, болтливый Килей на пиру у императора рассказывал, что она жена какого-то городского советника. Девушке подобное звание или должность не говорили ничего, кроме того, что он, очевидно, далеко не бедный человек, иначе у его супруги не осталось бы времени на всякие глупости, вроде занятия математикой.

Интересно, когда Корнелла попала в этот мир? Вместе с Никой, раньше или позже? Одни вопросы и никаких ответов. Пока ясно только одно, что это очень умная и энергичная женщина. Судя по фамилии, её муж радланин. Скорее всего, потомок одного из командиров первого радланского императора Ипия Курса Асербуса, чьё войско когда-то захватило Келлуан, а потом сбежало на крошечный островок.

Зная нравы своих новых соотечественников, девушка делала вывод, что личная жизнь госпожи Корнеллы складывается вполне удачно, раз супруг позволяет ей публиковать подобного рода трактаты.

Тем не менее, она не просто предаётся тихому семейному счастью, а старается принести пользу окружающему миру, прогрессорствуя по мере сил. Правда, слегка удивила наука, познаниями в которой та решила поделиться с хроноаборигенами. Но, может, госпожа Корнелла сотворила ещё что-нибудь этакое у себя в Нидосе?

"Вот батман!" — раздражённая неизвестностью выругалась беглая преступница, хлопнув свитком о ладонь.

Птаний всхрапнул и чмокнул губами. За окном послушался громкий голос переругивавшегося с поваром Нвалия.

"Надо было тогда Килея подробнее расспросить о Корнелле", — досадливо поморщилась Ника и внезапно подумала, что, возможно, в тексте трактата ей удастся отыскать какие-нибудь сведения о личности автора? Характерные слова, речевые обороты, намёки.

Охваченная простой и очевидной идеей, она развернула свиток и углубилась в чтение, пытаясь по-новому оценить содержание текста.

Дело это оказалось далеко не таким простым, как виделось на первый взгляд. В начале госпожа Корнелла кратко, но достаточно наглядно демонстрировала громоздкость современной системы счёта, а потом столь же красноречиво доказывала простоту и эффективность предложенных ею цифр.

Старательно продираясь сквозь по-радлански тяжеловесно составленные предложения, девушка так и не обнаружила каких-либо намёков на истинное происхождение Ирдии Корнеллы Сапины.

С досадой отложив свиток, беглая преступница откинулась на спинку скамейки и устало прикрыла глаза.

Её уверенность в том, что трактат написала попаданка, заметно поколебалась. Она вспомнила, сколько усилий приложил Наставник, обучая её правильному построению фраз, а так же употреблению сходных по звучанию и имеющих близкое значение слов.

А данное произведение написано в привычной здесь манере, правильным радланским языком, принятым в среде образованных людей.

Но что, если в том мире автор трактата разговаривала совсем не по-русски? Вдруг она англичанка или немка, или француженка. Да кто угодно! Разве что негритянку или азиатку сложно представить в роли жены городского советника. Но, возможно, в Нидосе подобные браки уже в порядке вещей?

Со двора донёсся требовательный стук в ворота.

Встрепенувшись, Ника подбежала к окну и осторожно выглянула в щель между планок жалюзи.

— Иду, иду! — отозвался Жаку, на ходу вытирая руки замызганной тряпицей.

— Кто там? — сонно пробормотал Птаний, с видимым усилием отрывая голову от подушки.

Но прежде, чем девушка успела ответить, на улице кто-то зло рявкнул:

— Открывай, проклятый бездельник! Делать мне больше нечего, как только тут торчать.

— Сейчас, сейчас, господин, — суетливо отозвался привратник.

— А-а-а, — зевая, протянул хозяин публичного дома. — Варас Кенериец.

— Кто это? — вполголоса поинтересовалась гостья.

— Торговец дровами и углём, — хмыкнул собеседник. — Тот ещё голодранец. Но уверяет, что приходится роднёй понтеянским Кенериям, поэтому и гонор как у аристократа.

Вновь посмотрев в окно, она увидела, как низенький мужчина с большим свёрнутым на сторону носом вводит на двор двух тяжело нагруженных ослов. Один вёз большущую охапку хвороста, другой — объёмистые, прикрытые плетёными крышками корзины.

Отпущенник, кряхтя, поднялся с кровати, натянул тунику, и обув сандалии, направился к двери, буркнув:

— Надо расплатиться. А то ещё скандалить начнёт. Пустой человечишка, но товар у него самый лучший, и берёт недорого.

Пока Жаку с Нвалием таскали хворост и наполненные корзины в сарай, а Кенериец приторачивал к седлу переданную ему пустую тару, владелец заведения лично спустился во двор и после непродолжительной беседы отсыпал в чёрную, как сажа, ладонь торговца горсть медяков.

Дождавшись, когда за ним закроются ворота, беглая преступница вновь угнездилась на лежанке, взявшись за изучение второй части трактата "О новых цифрах и способах исчисления".

Однако не успела она углубиться в чтение, как явился гостеприимный хозяин публичного дома.

— Я привёл раба убраться в комнате.

На миг Ника растерялась, не зная, как поступить? Остаться сидеть, делая вид, что поглощена чтением? Вот только по легенде сын ольвийского вождя Орли с трудом понимает даже разговорный радланский.

Сделав предупреждающий знак Птанию, девушка подскочила к кровати, улеглась, и торопливо прикрывшись одеялом, пробормотала:

— Теперь пусть заходит.

Из-под приспущенных век она видела, как не поднимавший глаз Нвалий, проследовав в ванную комнату, вынес оттуда начавший изрядно пованивать ночной горшок.

Шагнув к лежанке, отпущенник взял неосмотрительно позабытый гостьей папирус, и сворачивая его, не смог удержаться от вопроса:

— Неужели вам нравится эта скучная наука?

— Не очень, — приподнявшись на локте, честно призналась попаданка. — Меня больше интересует автор этого трактата…

Но услышав шум приближавшихся шагов, не стала развивать свою мысль, ограничившись загадочным:

— А почему — я вам потом скажу.

Кроме дочиста отмытого горшка, невольник принёс деревянную лохань с водой и большую мочалку.

Всё время, пока Нвалий наводил порядок, его господин что-то писал в соседней комнате, изредка поглядывая на него через распахнутую дверь.

Закончив тщательную уборку, раб удалился, а владелец заведения, зайдя в спальню, положил на столик так неосторожно брошенный гостьей на видном месте папирус.

— Трактат заинтересовал вас потому, что автор женщина?

— Вы правильно догадались, господин Птаний, — подтвердила беглая преступница, выбравшись из постели и направляясь к зеркалу, на ходу одёргивая рубаху. — Я знаю стихи двух поэтесс, отец рассказывал мне о художнице Годре Обийской, чьи картины украшают храм Артеды в Обии. Но я всегда считала, что философия и другие науки доступны только мужскому уму. И вдруг я нашла у вас это чудо!